Хозяйка Монстрвилля. Чудовищная уборка - Константин Фрес

стеклянные витрины, рекламные вывески светились разноцветными огоньками.

Горели фонари — намного более яркие, чем в доме, который я убирала.

А по улицам разгуливали ведьмы!

Юные, с горящими зелеными глазами! С роскошными пышными волосами

В широкополых шляпах и в полосатых чулках!

В длинных плащах — и в коротеньких юбочках под ними!

В крепких ботинках и в красивых сапожках!

А некоторые с визгом пролетали на метлах над моей головой!

Что чувствует человек, очутившийся в сказке?

Невероятный шок.

В этой развеселой толпе, спешащей по своим ночным делам, я была абсолютно лишняя и чуждая.

И все же я была тут!

— Справут! — гавкнул Бобка, выводя меня из ступора. — Лавка! Здесь!

И он снова тявкнул на большую, сверкающую золотом вывеску над светящейся витриной.

— О-о-о, ты и читать умеешь? — изумилась я.

Бобка вместо ответа чихнул.

Снег налип на его черную шерсть, и песик был похож на снеговика.

— Пойдем скорее, пока тебя совершенно не замело, — сказала я, взявшись за ручки тачки.

Мы подрулили к красивому крыльцу. Я отряхнулась, как могла, поснимала с Бобки комья налипшего снега, и мы вошли в ювелирную лавку Справутов.

За стеклянным прилавком, на котором сверкали золотые украшения и безделушки, меня радостно приветствовал сам хозяин, Справут.

Ну, как — радостно…

Рот, конечно, у него был от уха до уха.

Но только потому, что он был… лягушкой.

Огромной человекообразной лягушкой, наряженной в костюм-тройку, с колпаком из резных серо-зеленых листьев на голове.

Колпак поблескивал золотыми звездами, как у заправского звездочета.

Справут смотрел своими лягушиными глазами куда угодно, в разные стороны, только не на меня.

— Доброй ночи, милая барышня, — проскрипел Справут весьма любезно. — О, какая милая у вас собачка!

— Гав! — сказал Бобка вежливо.

— Чем могу помочь? Желаете приобрести колечко? Может быть, сережки по сходной цене?

— Нет, — ответила я. — Желаю продать золото.

— Золото? — удивился Справут.

— Да, старинную монету, — ответила я.

— Любопытно, — Справут почесал зеленой глянцевой лапой подбородок. — А можно взглянуть?

Я достала узелок с монеткой и выложила ее на прилавок.

Глаза Справута съехались к его лягушинному носу.

Своими влажными трехпалыми лапами он осторожно, словно монета была из тончайшего фарфора, взял золото и поднес к своему лицу.

— Это что, — произнес он, — это вы здесь взяли?

— Ну да, — храбрясь, ответила я. — Мне сказали — при уборке можно брать все, что угодно. Золото, камешки…

— Это да, — произнес Справут. В голосе его послышалось странное ликование. — Найденное золото принадлежит вам. Несомненно. Но почему вы не унесли его домой, почему решили продать здесь?

— Мне нужны деньги, — ответила я честно. — Чтоб купить педали для Тыкводжека и продолжить уборку. А еще накормить котов.

— Накормить котов, — повторил Справут с ликованием и откинулся назад, чтобы получше меня рассмотреть. — Что ж, вы пришли по адресу!

Далее Справут ловко достал стеклянный стаканчик и не менее ловко налил туда некой голубоватой жидкости. Щипчиками поместил туда монету, и жидкость вскипела.

Черный налет мигом сполз с золота, превратился в грязную пену.

— Так-с, так-с, — квакал Справут удовлетворенно, вынимая чистую и блестящую монету из раствора. — Теперь мы ее взвесим и оценим!

Он обтер монету об специальную тряпочку, аккуратно сложенную на его конторке.

Плюхнул ее пинцетиком на старинные гирьевые весы с блестящими латунными чашками и поставил на другую чашу весов гирьку.

Гирька оказалась легче монеты, и Справут радостно потер лары.

— Так-с, так-с! — проквакал он. — Великолепно!

Тем же пинцетом он добавлял на весы гирьки до тех пор, пока весы не уравновесились. Узкая острая стрелка указала на ноль.

Справут снова жарко потер свои лапы и вытащил старинные счеты с костяшками.

— Это так, это сюда, — бормотал он, лапой гоняя звонко щелкающие костяшки туда-сюда. — Накинем за старость. Старинные монеты — это редкость, да-с! Итого пятьдесят монет, барышня!

— Так много? — удивилась я.

— Так будете менять? — волнуясь, уточнил Справут. — Прикажете отсчитать?

— Конечно, — ответила я.

И Справут радостно хлопнул в ладоши.

Он ловко вытащил из старого, тяжелого железного сейфа с огромным вентилем на скрипучей дверце мешочек с деньгами и передал мне.

— Считайте! — радостно велел он.

— Все верно, — сказала я, пересчитав деньги.

— Тогда считаю сделку завершенной! — торжественно и радостно произнес Справут и пожал мне руку.

— Да, — подтвердила я, не понимая, чего он так радуется.

На улице тем временем бахнул салют, да такой яркий, что даже хорошо освещенная лавка Справута стала еще светлее.

— Хорошей ночи, барышня! — еще раз произнес ювелир.

— Не подскажете, где тут можно купить педали для Тыкводжека? — спросила я.

— О, это недалеко. Третья лавка налево! — мило ответил мне Справут.

— Спасибо! Доброй ночи! — сказала я, не желая уступать Справуту в любезности.

И мы с Бобкой, окрыленные удачной сделкой, двинули в сторону магазинов, толкая перед собой тачку.

* * *

Из лавки, указанной Справутом, слышался веселый смех.

Бронзовый колокольчик над дверями то и дело звякал, выбегали юные ведьмочки, прижимая к груди свертки с покупками.

Они лихо оседлывали метлы и свечой уходили в ночное небо, с визгом и хохотом.

— Какое интересное заведение, — пробормотала я, рассматривая светящуюся витрину и пристраивая свою тачку у стены.

— Универмаг! — гавкнул Бобка.

И мы решительно ступили на крыльцо, ведущее в магазин.

Да-а-а, чего тут только не было!

Весь магазин был уставлен стеллажами, на которых были прикреплены старинные вывески.

«Посуда для колдовства» — прочла я на одной из них.

На полках были расставлены медные и железные трехногие котелки, потемневшие глиняные чайники и бутылочки из разноцветного стекла.

На другом стеллаже располагались магические ингредиенты, причудливые грибы в стеклянных банках, камни в ступках, порошки в коробочках…

— Чем могу помочь, милая горничная?

Продавец тут оказался обычным человеком.

Небольшого роста круглолицый толстяк с блестящей лысиной, окруженной огненно-рыжими лохмами волос. Одет он был в клетчатые штаны горчичного цвета, в белую сорочку и в клетчатый же жилет.

Под круглым подбородком у него располагалась яркая красная бабочка.

Он доброжелательно смотрел на меня круглыми глазками и улыбался.

— Мне педали и шланг на Тыкводжек, — робко произнесла я.

— О, у нас большой выбор! — оживился продавец. — Ваш Тыкводжек какой модели?

— Ноль пятьдесят, — ответила я.

— Прекрасная модель! — возрадовался продавец. — Пройдемте!

Он ловко меня увлек к прилавку и вывалил на него тыкву.

— У меня есть, — запротестовала я.

— Да вы не понимаете! Это же модель! — вскричал темпераментный продавец и брякнул рядом с тыквой целую связку педалей.

— Вам какого цвета? — деловито спросил он, яростно вкручивая в тыкву педали черного цвета. — Серебристые, белые матовые, под золото? Смотрите, как стильно! Они прослужат долго.

— Ровно ночь, — ответила я. — После того, как пылеглот нахватает