Хозяйка Монстрвилля. Чудовищная уборка - Константин Фрес

ногами, выгибая спину и ласкаясь. — И не таскать за собой мешок с едой…

— Так может, стоит продолжить убираться в комнатах на втором этаже? — усомнилась я. — Вот хотя б начать с лестницы…

— Лестница сломанная, — ответил хитрый кот. — Ей сначала ступени чинить надо. А кухня вот она, рядом. Она совсем небольшая, — продолжил соблазнять меня он, старясь своей большой меховой головой прободать мне ногу. — Ма-а-аленькая!

— Кухня, так кухня, — вздохнув, согласилась я.

Двери на кухню были заколочены, и я мужественно отломала доски, чтоб попасть туда. А там!..

Нет, кот не соврал, кухня была маленькой.

Но она была грязная вся.

Вы видели, как взрывается таракановая бомба?

Кажется, тут они все и померли разом, как динозавры от удара метеорита…

Коричневыми неряшливыми сушеными ошметками насекомых было заляпано все, равномерно и толстым слоем, до самого потолка. Не было видно ни окон, ни цвета мебели. Только тараканьи останки.

И потолок тоже топорщился тараканьими коричневыми крыльями.

— Фу! — только и смогла сказать я.

— Но ведь комнатка и правда совсем маленькая, — мурлыкал хитрый кот. — Тут дел на полчаса.

Полчаса?!

Я нерешительно поколупала стену пальчиком.

— Нет, полчаса тут ничего не решит…

Если честно, то мне в этой тараканьей усыпальнице не особо хотелось возиться.

Можно не сегодня? Можно я потом как-нибудь уберусь тут?!

— Но у тебя же новый пылеглот! — не унимался кот. — Этому пылеглоту все нипочем! Ты даже и не заметишь, как он высосет всю грязь! Да что грязь — он душу из тела может высосать! Он намного, намного лучше твоего старого пылеглота! А со старым ты вон как ловко отмыла холл!

— В самом деле, чего это я, — пробормотала я пристыженно. — Ну, приступим!

И только выкатив тыкву из пакета, я с ужасом поняла — вместе со старым Тыкводжеком пропали и педали, и шланг!

— Ой-ой-ой, — простонала я в отчаянии, стоя над бесполезной тыквой, как памятник. — Что же делать?!

Вот почему блондинка меня не порвала в клочья!

Она думала, что я схитрила.

Купила пылеглот получше, чтоб выиграть главный приз, но без педалей-то я не смогу им пользоваться!

Бобка бегал вокруг тыквы кругами, обнюхивал и даже попытался погрызть ее. Но и эти меры не смогли тыкву оживить…

— В чем дело? — насторожился кот, глядя, как я нерешительно пытаюсь смести с рыжего тараканьего пола тараканьи трупы обычной метлой.

Метла стояла в углу, старая, жесткая, сухая и корявая.

И подметала она хуже некуда. Только пол царапала.

— Почему ты не включишь Тыкводжек?

— Я потеряла педали, — прошептала я ставленным голосом, глотая слезы и роняя метлу из обессилевших рук.

Это была катастрофа!

Без верного помощника я, конечно, ничего не приберу.

И дом не выиграю.

И бриллиант не найду, и ничего не заработаю. Ни листочка, ни камешка!

И тыкву я купила зря, дура!

Я отбросила метлу, уселась прям на загаженный пол, уткнулась лицом в колени и разрыдалась.

Несчастная и глупая неудачница!

Кот некоторое время сидел молча, глядя на меня огромными янтарными глазищами.

— И это все? — осторожно спросил он, наконец. — Это-то и вся проблема?

— А этого мало? — хлюпнула носом я.

— Но… педали можно купить, — с недоумением ответил кот. — Не понимаю, чего ты плачешь.

— Купить, — передразнила я его.

— Ну, тыкву-то ты купила, — заметил кот.

— Тыквы у нас продаются, — ответила я. — А педали к Тыкводжекам — нет!

— Но они продаются в Монстрвилле! — ответил кот.

— Но у меня нет денег, которые принимают в Монстрвилле, — вздохнула я, отирая слезы.

Кот молча смотрел на меня.

— Ну-у-у, — протянул он задумчиво, — деньги-то как раз не проблема…

— Да? — искренне удивилась я. — А что тогда проблема?

— Перейти через парк, через дорогу и найти лавку, — ответил кот. — И вернуться обратно. Найти в темноте обратную дорогу особенно сложно… к тому же, начинается снег…

— Я! Могу! — гавкнул вдруг Бобка. — Искать! Моя работа!

— Действительно, шерстяной, — обрадовался кот. — Ты-то унюхаешь! Тогда и переживать незачем!

Он поднялся, взмахнул хвостом, и направился в угол.

Там он долго и упорно скреб лапами, пока об плитки пола не зазвенело что-то металлическое.

— Ну, собственно, вот, — сказал кот, прекратив копать.

Я подбежала к нему и увидела на полу, в углу, темный кружок.

Металлический замызганный диск.

Я подобрала его, потерла о полу платья, и он заблестел светлыми желтыми бликами.

— Золотой?! — воскликнула я, рассматривая монету.

— Конечно, — солидно подтвердил кот.

— О-о-о, — благоговейно произнесла я, взвешивая на руке трофей.

Монета была огромная. На половину ладони. И ужасно тяжелая, как стограммовая гиря.

— И рассчитываются прям золотом? — недоверчиво спросила я.

— Разумеется, нет! — рассердился кот. — Я должен еще подсказать, где тебе обменять золото на деньги?!

— Ювелиры! Справут! — гавкнул Бобка.

— Верно, — обрадовалась я. — Там можно обменять золото на деньги!

— Ну-у, — протянул кот задумчиво, — по ту сторону дороги лавка Справутов должна отыскаться сразу. На ней большая вывеска.

— Тогда скорее в дорогу! — воскликнула я. — Чего ж мы ждем?!

* * *

Я замоталась в шаль. Увязала в узелок тяжелую монету.

Во дворе, у крыльца, отыскала почти новенькую тачку.

— Это зачем? — удивился кот.

— Если много денег наменяю, то куплю вам корма, — ответила я, оглядев любопытные морды провожающих меня котов. — Ну, и педали куда я положу? У меня ни сумки, ни крепкого мешка.

— Ну да, — согласился кот. — Логично. Что ж, удачи вам.

И мы с Бобкой ринулись через парк, к дороге, за которой приветливыми огнями фонарей сверкал Монствилль.

Парк был небольшой. Я пересекла его за десять минут.

И за эти же десять минут повалил такой густой снег, что ничего не было видно впереди. Даже огней.

Стало тихо и светло. Но абсолютно незнакомо. И я даже запаниковала, а туда ли я иду.

Небо из черного стало серым то снеговых туч. Деревья согнулись под тяжестью нападавшего снега.

Тачка моя колесами чертила на снегу черную колею, но снег почти сразу ее засыпал, и как добираться обратно я не знала.

Я лишь старалась идти меж сосен прямо, никуда не сворачивая.

А Бобка уверенно несся вперед, иногда останавливаясь под деревьями и поднимая лапку, чтоб пометить ствол.

Эти десять минут в тишине, метели и в одиночестве показались вечностью.

Но вот мы набрели в ложбинку, за которой был пригорок, поросший заснеженными кленами. А за ним — дорога! И яркие фонари города!

— Ура, выбрались! — радостно выдохнула я.

Мы взобрались на пригорок, уверенно перешли через дорогу, и оказались на оживленной улице Монстрвилля.

— Вот это да! — ахнула я, раскрыв рот и остановившись. И тачку свою бросила от изумления!

Несмотря на поздний час, городок гудел.

Блестели золотым светом