Пастыри чудовищ. Книга 2 (СИ) - Елена Владимировна Кисель

Мгновение Грызи смотрит на него и будто колеблется. Потом отвечает коротко:

— Не волнуйтесь об этом, — и поворачивается ко мне. — Мел, уходим в поиск.

Давно бы ушла, если б Морковка перестал орать. Кручусь у пристани: снег истоптан, воняет людьми. Слуги топтались сапожищами. Но вон там — ямки от копыт, навоз от коней. А вон кобель пометил дерево. Следы не выдохлись за ночь, и снегом их прикрыло только слегка. Можно поохотиться.

Позади раздаётся:

— Нэйш, если господин Олкест вздумает последовать за нами — выруби его и передай Фрезе. Всё, не тратим времени.

Его Светлость что-то там ещё бурлит на пристани, но Грызи уже оказывается рядом со мной, легко подхватывает ниточку следа и переходит на бег. Выравниваю темп: бежим теперь там, где снег протоптали лошади охоты. Приглядываемся: кто-нибудь отбился? Может, кто свернул? Четверть часа бега по утреннему лесу, разодетому в снежный траур. Замедляемся, ещё пять минут — и я взываю к Дару.

Криков нет, и голосов, и зова. Где-то далеко вскрикивает лошадь — на границе Дара, это миль пять. Но крик размывается, будто его занесло ветром. Вслушиваюсь опять, и кажется ловлю что-то там же… тягучий остаток будто бы знакомой песни. Вой? Собака? Игольчатый волк?

Небо давит на голову. Глушит Дар, будто завесой. Трясу головой, показываю: ничего, давай ещё побежим. Несёмся с Грызи дальше.

Бежится ничего себе, главное — выбирать, где снега поменьше. Холода не чувствуется. Плохо, что и ветра нет — ни звука, ни запаха не донесёт. Лесная тропа неровная. Стволы, сучья и прочая дребедень. Россыпи ягод кровяницы повисли на кустах. Кровью на белом. Вынюхиваю след, а на ум лезут папашкины сказочки про Снежную Деву. О том, как Дайра Ледяная как-то раз запуталась своим подолом в колючих кустарниках, изрезала белые руки — и ветки кустарников украсились сперва каплями крови, а потом капли переродились в красные ягоды с солоноватым привкусом. Надо бы набрать, как справимся. Конфетке пригодится для зелий, да и гарпиям вместо лакомства будет.

Охота мчит вперёд и оставляет столько следов, что и под снежным покровом легко разобраться. Вот тут остановились — отхлебнуть из фляг. Есть следы сапог. Хорошо, Грызи захватила галстук этого потерянного сыночки. С трудом, но унюхиваю, что он точно был с ними. Топтался у своей лошади — показывал дорогу.

Кони спотыкаются. Вспахивают поляны копытами. Встают на дыбы.

— Встревожены, — показываю на следы. — Не слушали седоков.

А собаки не хотели искать добычу и жались к охотникам. Может, на них тоже давило здешнее проклятущее небо. Или горы, которые выставили пики-хвосты. Что должно случиться, чтобы какое-то место так действовало на магию? Магию тебе при ритуале Посвящения дарит Каменюка в Башне Кормчей. Так с чего бы Дар теряется, если ты поживёшь в Алчнодоле, или сбоит, если ты оказался возле Скорпионьих нор?

Каждые четверть часа — перерывы. Слушаю. Нюхаю. Смотрю. Через час пробежки с юга начинает нести кровью. След мечется туда-сюда, потом заворачивает в том же направлении.

Пытались науськать собак, чтобы начать охоту за добычей. Только добычи не было. Зимний сосновый лес, и временами — угрюмые ели, как сторожа. И повсюду ягоды кровяницы — алые на белом. Свихнуться можно от такой картины. Всадники кружили там и сям, и дергались всё раздражённее, а кони уставали и боялись, проваливались в покрытые снегом ямы.

— Сворачивают к озеру, — говорит Гриз.

Охотнички опять спешились, потоптались, дали отдохнуть лошадям. Явно переругались друг с другом. Наверняка решили завернуть к зимнему охотничьему домику и то ли продолжить гуляние, то ли переждать ночь.

— Этот аграстов сынок топчется в стороне от всех, — киваю на след. — А едет позади. Похоже, размолвка была с ним. Могу атархэ поставить — он сюда всех и позвал. Из-за неудач на охоте. Пообещал им богатую дичь. А тут ни шнырка.

Грызи задумчиво кивает, не снижая лёгкой пробежки. Я уже выдыхаться начинаю, а она ещё и говорит ровно. Хорошее дело — организм варга.

— У двоих хромают лошади. Да ещё и вечер. Неудивительно, что они решили возвращаться.

Вслушиваюсь ещё раз — разбираю где-то вскрик, а может, рыдание. Потом — но это куда дальше — опять вой, не пойми чей. Может, скрогги-пересмешники балуются. Или даже снежные совы — с них станется.

Вот только запахом крови впереди начинает нести гуще.

Заворачиваем вслед за охотниками к Тёплому озеру. Теперь они движутся медленно. Мы с Грызи бежим себе и бежим по их неровному следу. Отмеченному навозом, кривыми прыжками испуганных собак и ещё двумя падениями всадников: лошади их скидывали.

И не проходит получаса, как мы начинаем находить. Алые брызги, давно схватившиеся. Где-то присыпанные снегом, а где-то — выступающие над ним. Будто весь лес пророс кровяницей, и её ягоды раскатились по снегу. Клочки шерсти на колючих кустах. И потом тела. Вернее, то, что было телами. Собак и лошадей, которые пытались сбежать от чего-то страшного. Метались вслепую, наверное, в темноте — и налетали на это страшное, безжалостно выпускавшее из них красный сок — в снег.

Грызи останавливается у бугра, возле которого снежный покров примят и перекопан. Осторожно начинает разгребать рукой в перчатке снег. Совсем немного — показывается лошадиная голова. Под снегом угадывается нога. Туловище слева, под сосной. Там другой бугор, побольше.

— Йоссы, — всюду следы — в длину как моя ладонь, а в ширину я две ладони могу положить. Йоссам нужны толстые лапы — ходить по снегу.

Они сначала и водились-то только на севере, а потом их начали истреблять. И йоссам пришлось перебраться жить подальше на юг, даже к Акантору. И всё равно их продолжали убивать. Из-за меха. А мех у них — чудо, чаще — чёрный или белый, реже — медный или золотистый, серебристые вот совсем редкие. Густой и пушистый, непременно с переливами.

— Стая, — бормочет Грызи. — Четыре… пять. Шесть, похоже. Серебристые.

К царапучей коре пристал маленький клочок живой шерсти. Искрится маленьким слитком серебра на ладони.

Серебристые… В дикой природе, может, пара колоний осталась. Всё больше одиночки, пары, иногда стаи-семьи. До стаи в дюжину особей дело обычно не доходит: где столько пищи взять? Йоссы — не охотники. Они всеядные. Корни, ягоды, грибы, падаль — сколько угодно. Любят лакомиться яйцами птиц.

Только вот не нужно обольщаться и думать, что они такие мишки-миляги в серебристой опушке. Йоссы — звери бесстрашные и хитрые. Могут быстро бегать, хоть и не очень-то долго. Влезают на деревья. Плавают.

И за мили чуют кровь — это у