Расколотый мир - Анастасия Поклад

в небо и своими руками пригонит проклятые тучи. Никому по-настоящему не хотелось поворачивать назад.

— Для начала раздайте воинам на ужин двойной паек, — заговорила Клима, когда все уже извелись от ожидания чуда. — И пошлите в Локит за продовольствием. Выберите для этого дела тех, кто менее всего настроен воевать. Сударь Артений, объясни, наконец, коллегам принцип создания заслонов из сгущенного воздуха.

— Но, моя обда, это невозможно, — начал было старший колдун. — Сударь Артений все делает не по правилам, и мы не в силах…

— Если делает один, могут все, — властно отрезала Клима. — Вы колдуны обды, и к утру должны уметь создавать заслоны. Мы поставим их впереди войска, чтобы оградиться от стрел.

— Но если я верно понял природу этих заслонов, — подал голос заместитель главнокомандующего, — они непроницаемы с обеих сторон, наши воины тоже не смогут стрелять.

— Побережем стрелы, их без того мало, — отмахнулась Клима. — Караулы удвоить, собрать по лагерю оставшихся конников, — она прикоснулась к медальону, и гладкая медь блеснула в свете костра. — Так, что я еще не сказала… Ах, да, — усмешка, почти торжествующая. — Я не сказала, что мы отступаем. И не скажу никогда, потому что победа будет нашей. Теперь за работу, нет времени на сомнения и страх.

Чуда вроде бы не произошло. Никто не поднялся в небо, не вышла из леса дополнительная тысяча солдат, и даже гроза не началась. Но желание отступить пропало, словно его и не было никогда. Даже звезды как будто засияли ярче, а взошедшая луна обратила свой свет на воткнутые в землю золотые знамена.

Поздней ночью, умаявшийся и наговорившийся, казалось, на десять лет вперед, Тенька добрался до своей палатки, которую прежде делил с Герой, рухнул на одеяло и клятвенно пообещал сам себе, что никогда в жизни не будет ничего преподавать, а став старше, ни за что не возьмет учеников. Оказывается, объяснять — это не просто скопом озвучивать все, что роится у тебя в голове, как Тенька считал прежде. Говорить следовало так, чтобы окружающие тебя поняли. А если не понимают, не ругать почтенных коллег неучами, а пересказать иначе. И никого не волнует, что иначе не получается. Надо! Обда велела, чтоб она жива-здорова была!

Два с половиной часа у них ушло только на согласование терминологии, а уж когда подобрались к главному…

Тенька поежился и накрылся вторым одеялом. Все-таки нет на свете занятия хуже, чем преподавание!

Не успел он толком погрузиться в сон, как почувствовал, что его бесцеремонно трясут за плечо. Отказываясь верить в такое быстрое наступление утра, Тенька неохотно высунул нос из-под одеяла и обнаружил над собой Климу.

— Который час?

— Около трех пополуночи, — негромко ответила Клима. По ее голосу и часто мигающим глазам Тенька понял, что обда еще не ложилась. Судя по всему, даже не собирается. Которую ночь она не спит?

— Только не говори, что эти неучи с высшим колдовским образованием чего-то недопоняли, и я опять должен выворачиваться наизнанку! — взмолился Тенька.

— Не скажу, — пообещала Клима.

В палатке было тесно, а темнота казалась густой, словно ее можно было размешивать ложкой. Через крошечные щели пробивались тончайшие лучики скудного ночного света. Юноша с трудом мог различить горбоносый профиль обды и пушистый вихор на ее голове. Клима задумчиво сопела.

— Мне не спится, — наконец заговорила она. — Наверное, я поступила неправильно…

— Конечно, неправильно, — проворчал Тенька, с трудом подавляя широченный зевок. — Сама не спишь и другим не даешь!

Клима будто не услышала.

— Не стоило посылать в Фирондо именно Геру. Он главнокомандующий, его любят и уважают. Гера ценен как стратег и тактик…

— А еще ты успела к нему привязаться, — добавил Тенька, с сожалением выпутываясь из-под одеяла и садясь.

— Что я за обда, которая не может защитить своих подданных? — Клима обхватила сцепленными руками колени, вздрогнула, точно хотела сгорбить прямую спину, но в последний миг сделала над собой усилие. — Столько людей, Тенька… А сколько еще будет, прежде чем я надену на себя эту проклятую диадему? В Редиме было иначе: меньше, проще. А прежде, когда мы ездили на границу от Института, и вовсе было плевать, — она пригладила волосы, от чего вихор распушился еще больше, и хрипловато заключила: — Оказывается, по-настоящему осознаешь войну, когда бьются за тебя и умирают за тебя.

— Вряд ли кто-нибудь из нынешних правителей это так же чувствует, — заметил Тенька.

— Не-ет, — тихо протянула Клима. — Они чувствуют. Все. И даже Верховный сильф. Их жизнь горит на чужих костях, они не могут это забыть и не в силах помнить. Теперь я точно знаю.

В ее голосе звучало что-то новое — словно прежняя властность окрепла, выросла на крови и стала… сильнее ли, мудрее?

Тенька хитровато прищурился.

— А все-таки Геры тебе жаль не потому, что ты обда, а он твой подданный и полководец!

— И поэтому тоже, — ушла от ответа девушка. — Еще с ним Зарин.

— Да, Зарин. Любимый братишка. Я всегда знал, что ты сентиментальнее, чем хочешь быть!

Клима сморщила нос. Колдун ей улыбнулся.

— У тебя уже есть интересненький план?

— План чего?

— Спасения наших попавших в беду соратников! Ты ведь чувствуешь, они живы?

— Живы. Медальон теплый и легкий. Я теперь начинаю понимать, зачем он нужен, и как с ним обращаться…

— Мы собираемся пробраться вдвоем в Фирондо и вызволить их, верно?

— Об этом речи нет, — отрезала Клима, пряча глаза. — Если мое войско лишится еще и обды с колдуном…

— Не лишится!

— Откуда тебе знать?

— А мы везучие, — беспечно махнул рукой Тенька и все-таки зевнул, из-за чего конец фразы растянулся. — С нами высшие силы, моя светлая голова и твое безупречное чутье.

— Оно как раз подсказывает мне не рисковать.

— Кто там у вас кем командует: ты чутьем, или оно тобой? Это ты решаешь, как поступить, а чутье на тебя работает!

— Ты специально это говоришь.

— Конечно! Ты же должна признаться самой себе, что пришла ко мне среди ночи не поплакаться, а услышать, что я тоже одобряю эту интересненькую затею.

— Но я еще ничего не придумала!

— Тогда сообразим по ходу дела!

…Выбравшись из палатки, Тенька обнаружил, что луна наконец-то спряталась за набежавшие тучки, и над лагерем темно, хоть глаз выколи. Но все-таки можно заметить, что Хавеса поблизости нет.

— Ему незачем знать, — ответила Клима на невысказанный вопрос.

— Это да, — одобрил Тенька. — У него волосы дыбом встанут, а в процессе поседеют. Пожалуй, не у него одного.

— Все-таки сомневаешься? — поддела Клима.

— Я? Ни за что! Это они все сомневаются. А мы с тобой, моя злокозненная обда, вдвоем города можем