Светлана Зорина - Сказка о спящей красавице

- А одна душа? - спросила я, вспомнив, как Саннид смотрел на Антему, увидев её первый раз. - А она его узнала? Ой, она же его вообще не знала. Я уже подзабыла то, что Астерий рассказывал о приключениях Дианы в прошлом Хангар-Тану. Во всяком случае то, что не касалось непосредственно её.

- Она его не знала, но сейчас знает, и это явно хорошо на ней сказывается... Нет, он не заменит ей её лурда. Он ведь по сути вовсе и не лурд, но эти двое так часто и с таким удовольствием беседуют... В общем, маной Саннид, рождённый второй раз из яйца дракона и получивший облик льва, помог исцелить не только принцессу, но и её мать.

- Вот только боюсь, что информация, которая обрушилась на нашу принцессу, не особенно способствует её выздоровлению.

- Не волнуйся, Терри, - успокоил меня маг. - Худшее для неё уже позади. Все предпочли бы, чтобы она узнавала новости постепенно, но раз уж так получилось...

То, что, Диана увидела здесь мать, а потом ещё брата и сестру, о которых даже не подозревала, было для неё хоть и приятным, но всё же стрессом. А встреча с Дорименой просто повергла её в шок. Антема распорядилась пока не говорить Диане об урмианке, а той велела не показываться во дворце. Доримена и не показывалась, но Дия увидела её в окно. Ума не приложу, зачем она, еле держась на ногах от слабости, потащилась к окну в конце коридора. Оно выходило в сад, где Антема в этот момент разговаривала с урмианкой и несколькими военачальниками, которые пришли доложить королеве об итогах очередной военной операции.

- Что здесь делает эта тварь? - спросила Дия, вернувшись в наши покои.

У неё было лицо человека, которому нанесли смертельную рану. Ещё бы - ведь она же сразу поняла, что Доримена дан Линкс тут своя.

Дия два дня не желала общаться с матерью и замыкалась в себе, когда я пыталась объяснить ей ситуацию с Дорименой. Впрочем, я не особенно и пыталась. Я знала, что Диане просто нужно время. Слишком много на неё свалилось, чтобы она могла сразу правильно оценить реальность, сильно изменившуюся с тех пор, как она оказалась из неё выброшенной.

На третий день утром, проснувшись, я не застала её в комнате. Примерно через час я нашла её в саду. Услышала, как она с кем-то разговаривает в полуразрушенной каменной беседке. Сначала я решила, что с матерью, но вскоре, к своему удивлению, узнала голос Доримены дан Линкс. Моим первым порывом было туда пойти, но я сдержалась. Доримена больше не представляла для неё угрозы. А самое противное, что, если бы представляла, то в своём нынешнем состоянии я бы с ней не справилась. Эта проклятая слабость просто выводила меня из себя. Правду говорят, что хуже всего болезни переносят люди, не привыкшие болеть.

- Ты нашла меня, чтобы блеснуть передо мной своим благородством?

- Нет, я говорю совершенно серьёзно. Когда всё утрясётся и мы вернёмся на Ариану, ты имеешь полное право подать на меня в суд за похищение, насильственное удержание...

- Я не сделаю этого хотя бы ради того, чтобы не встречаться с тобой в суде. Чтобы вообще с тобой не встречаться.

- Истец может не присутствовать на судебных заседаниях, если ответчик не возражает. Я не буду возражать...

- Послушай, зачем тебе это надо? Сейчас ты так извращаешься? Что ж, это куда более изысканно, чем то дешёвое садо-мазо, в котором ты когда-то нуждалась.

- Диана, за триста лет многое может измениться. Я понимаю, для тебя это было всё равно что вчера. Я понимаю, что ты не можешь меня не ненавидеть...

- Ненавидеть? Да ты мне просто противна. И была противна всегда. Я не хочу с тобой судиться, но, возможно, захочет Марк Лестер, которого ты распорядилась убить. Представляешь, он выжил. Но, наверное, ему ничего не доказать.

- Я не приказывала его убить. Хотя знала, что многие наши в этом заинтересованы, и не мешала им. Диана, я сделала много плохого, и вряд ли то, что я делаю сейчас, исправит всё, но я рада исправить то, что можно.

- Да, тут все говорят, что ты изменилась. Даже пострадала из-за того, что меня спасла...

- Пыталась спасти. Они сами отказались от идеи разрезать саркофаг, когда поняли, что им это невыгодно.

С минуту они молчали.

- Если ты стала такая честная, то... Скажи - ты и Терри не приказывала убить? Там, в гробнице... Ты у нас никого не хотела убивать - ни её, ни того историка. Во всём виноваты другие.

- Я действительно не приказывала убить Лестера.

- А Терри? Если ты и впрямь не та, что прежде, ответь честно.

На этот раз молчание длилось дольше.

- Да, я сказала своим людям убить её, - промолвила наконец Доримена. - Я это признаю. Она тоже имеет право подать на меня в суд.

- Сомневаюсь, что она это сделает. А знаешь, вот за неё я бы тебя засадила! Говорят, после этого нападения она была на волосок от смерти.

- Ну так подай на меня в суд. По законам Федерации истцом может быть не только потерпевший...

- Тебе что, для полного счастья не хватает кое-каких ощущений? В тюрьме, например, посидеть.

- Я была в тюрьме. Гораздо худшей, чем тюрьмы Арианы.

- Ладно, - похоже, Диана встала, собираясь уходить. - В тюрьме ты посидела. Терри выжила. Уверена, что судиться с тобой она не захочет. Я тоже не собираюсь тебе мстить. Я просто хочу, чтобы тебя не было в моей жизни. Меня лишь волнует то, что ты рядом с моими близкими - матерью, братом и сестрой...

- Диана, как ты можешь! Дион и Гелла... Они для меня... Это дети, которых у меня никогда не было и не будет. Я люблю их, а они меня.

- Да, я заметила, - усмехнулась Дия. - Гелла мне уже все уши про тебя прожужжала. Маму ты тоже умудрилась очаровать. Считай, что из всего нашего семейства у тебя только со мной этот номер не прошёл. Мне надо возвращаться, а то Терри будет беспокоиться.

- Я провожу тебя...

- Не стоит.

Затаившись в кустах, я подождала, когда Дия отойдёт подальше, и собралась тоже идти к замку. Доберусь я до него, разумеется, позже, чем она. Скажу, что тоже гуляла в саду. В роще плодовых деревьев. Это в другой стороне, и она не заподозрит, что я могла быть где-то здесь и услышать этот разговор. Я уже было пошла прочь, но передумала. Сама толком не понимая, зачем я это делаю, я направилась к беседке.

Доримена сидела на резной каменной скамье, безучастно глядя прямо перед собой.

- И сколько ты слышала? - спросила она, когда я, войдя в беседку, села на такую же разрисованную сетью трещин скамью. Та её часть, что всегда была в тени, покрылась мхом. Пахло сыростью и камнем. И землёй, упорно рождающей новую жизнь повсюду, включая руины давно погибших миров. Женщина в белом хитоне, со шрамом на идеальном, как у античной статуи, лице, так органично вписывалась в пейзаж с полуразрушенной старинной беседкой, как будто сама принадлежала той эпохе, давно канувшей в небытие. Ничто в этом мире не проходит бесследно. Просто не все руины видны обычным зрением.