Светлана Зорина - Сказка о спящей красавице

- Я знаю! Я давно уже поняла, как много значит вера. И что легенды порой оказываются ценней и правдивей научных трактатов. Что нужно сделать?

- Ты согласилась бы отдать ей своё сердце?

- А ты сомневаешься?

- Нет, но я должна была спросить. Это часть обряда...

"А он безопасен?" - осторожно поинтересовался Саннид.

- Нет, - призналась Ламия. - Но Терри очень сильная, и я надеюсь, она справится. Она выживет.

"Как бы я ни привязался к этой золотоволосой принцессе, мне бы даже ради неё не хотелось губить другого хорошего человека..."

- Никто не погибнет, Саннид, - твёрдо сказала я. - Ламия, что нужно делать?

- Учти, это будет больно.

- Учла. Не будем терять время.

- Ложись рядом с ней, - велела Ламия. - Так, чтобы вы обе были на солнце. И обнажи левую грудь.

Она сняла кулон с Дианы и положила его мне на грудь. Эльхангон, засверкав в солнечном луче, сразу стал горячим. Ламия заговорила на языке, который я бы не поняла, если бы на мне не было чудо-серёжки:

- О скарабей, оживи в лучах нового, только что родившегося солнца и проникни в сердце этой женщины, полное любви. Соединись с ним, стань на время единым целым с этим сердцем, чтобы потом отдать часть его силы той, кого она любит...

Она ещё что-то говорила, долго и монотонно, но я уже едва вникала в её слова, борясь с нестерпимой болью, пронзившей мою грудь раскалённым металлом. Казалось, золотой скарабей ожил и вонзил свои лапки сперва в мою плоть, потом в моё сердце и вот-вот вырвет его. Что ж, пусть заберёт его. Пусть я не выживу. Жаль, если я больше её не увижу, но она должна жить. Она ещё так юна. Возможно, она ещё кого-нибудь полюбит... Нет, всё во мне протестовало против этого! Она моя, моя... Но она должна жить и быть счастлива, даже если ценой этому станет моя жизнь...

- Я не смогу быть счастлива без тебя, Терри...

Боль утихла. Я открыла глаза и увидела Диану, которая смотрела на меня, лёжа рядом со мной и приподнявшись на локте. Она была очень бледна и словно светилась изнутри. Казалось, её плоть соткана из света, но не яркого, как лучи полуденного солнца, а скорей напоминающего лунный, но только не холодный, а излучающий тепло. И всё вокруг плавало в туманном золотистом свете. Не было ни Ламии, ни Саннида, только я и Дия на полу маленького храма, плывущего среди облаков, чуть подсвеченных лучами не то луны, не то солнца, не то множества звёзд - далёких и близких. Наверное, это и есть тот свет, что называют неземным.

- Как ты можешь такое говорить? - тихо спросила она. Так тихо, словно отвыкла от звучания своего голоса и осторожно пробовала его на слух.

Я села и обняла её, борясь с желанием крепко прижать её к себе. Я боялась, что это хрупкое тело сейчас растает в моих руках.

- Я ничего не говорила...

- Но я услышала тебя. Я наконец-то тебя слышу и вижу, Терри! Я так по тебе скучала. Я так боялась, что больше никогда тебя не увижу. После того страшного дня, когда они напали на тебя здесь... Ведь это было здесь? Или мне так кажется?

Она огляделась, я тоже. Привычные очертания гробницы угадывались в золотистой дымке. Мы были всё в том же погребальном храме, но не совсем там, где я отключилась, умирая от боли. Теперь мы действительно были в храме, что находится на границе между миром живых и миром мёртвых, на границе бытия и небытия. И нам было так хорошо, что не хотелось никуда отсюда уходить.

Неожиданно свет превратился в струи воды, которые омывали храм со всех сторон. Иногда этот сверкающий поток заливал пол и уносился прочь, не оставив ни капли влаги.

- Терри, что это? Наверное, это и есть река времени... Я помню, как меня несло по течению. Это была вода и не совсем вода. Я плыла среди звёзд и мечтала показать тебе всю ту красоту, что я видела... Мы ведь больше не расстанемся, Терри?

- Никогда, - прошептала я, уткнувшись в её золотистые волосы. - Но мы не можем оставаться здесь.

За аркой входа сгущался туман. Вскоре он уже походил на грозовое небо, подсвеченное далёкой молнией, потом эти сполохи стали сильнее. Они приближались и постепенно разгорались, превращаясь в нестерпимо-светлый огонь, пожирающий облака. Через минуту он уже сиял так ярко, что обжигал нас и слепил нам глаза. Ещё немного - и он ворвётся сюда, словно грозная львица Сехмет, сжигающая всё своими лучами...

- Мы можем укрыться там, - Дия показала на украшенную изображением двойного льва дверь, между створками которой виднелась полоска спокойного, тёплого света.

- Нет, любовь моя, та дверь для мёртвых. Мы должны идти в другую сторону, к тому свету. Я знаю, он причиняет боль, но боль - это то, что чувствуют только живые.

- Я пойду туда, куда и ты. Терри... Единственное, чего я боюсь, так это снова тебя потерять. Куда бы мы не пошли, мы пойдём вместе.

И тут мы поняли, что нам даже не надо никуда идти. Он сам к нам шёл - божественный лев, и золотые лучи, обрамляющие его прекрасный лик, сияли так ярко, что вскоре мы перестали видеть этот лик, на который смертным нельзя смотреть в упор - во всяком случае, пока они живы. Теперь мы видели только солнечный свет, заливший помещение храма, и, сжимая друг друга в объятиях, чувствовали в груди сильную боль. Мы обе её чувствовали одинаково, я это знала.

- Хвала всем богам, они вернулись! - раздался где-то рядом голос Ламии. - И, конечно же, теперь их не оторвёшь друг от друга. Осторожней, красавицы, вы ещё очень слабы...

Похоже, она была права, потому что мы снова отключились - от этой боли, от слабости и от счастья, переполнявшего нас и отнимавшего у нас остатки сил. А очнулись уже на Пандионе, во дворце, в моих апартаментах, напоминающих музейный зал. На огромной кровати, на которой когда-то спали великаны, а потом люди других, неизвестных нам племён, прошедших по этой земле и унесённых куда-то рекой времени...

Антема хотела выделить дочери отдельную комнату - дескать, не годится, что принцесса не имеет собственных апартаментов, но мы с Дией не хотели расставаться ни на минуту, а тут ещё встала проблема, как разместить беженцев из Сан-Виргина, поэтому королеву без труда убедили, что обитателям замка следует потесниться. Большую часть беженцев разместили в посёлках, построенных обосновавшимися на Пандионе племенами, но среди граждан Сан-Виргина преобладали люди, и хотя никто из них не выражал недовольства, было видно - кое-кого из них явно напрягала перспектива жить среди бета-гуманоидов, не говоря уже о представителях других рас, о которых они знали разве что по учебникам экзобиологии. Во дворце заселили даже те помещения, где шёл ремонт. Разумеется, сейчас все ремонтные работы были приостановлены, а некоторые залы превратились в лазарет.

Битва в Сан-Виргине стала началом войны, через несколько дней охватившей многие миры. Те, которые урмиане сделали своими колониями. Теперь, когда саху-манойи сотрудничали с даркмейстерами, все были уверены в победе. На Пандионе каждый день открывались врата, войска уходили и возвращались - иногда с потерями, но никогда с поражением. Ведь теперь у Армии Освобождения, как называли объединённую армию под предводительством королевы Антемы, было поистине страшное оружие - подземный эльхангон. Шиннау говорил, что никто не владеет им лучше Дии, но среди родившихся на Пандионе потомков альти-лурду оказались те, кому этот магический камень подчинялся почти так же, как ей. Ведь сейчас в племени альдов было много полукровок, и земная кровь, смешавшись с огненной, наделяла этих людей особой силой.