Катакомба - Атаман Вагари

потом очутились в Чертогах Дагона и уже не просыпались до самого момента, как Мелькор и Астр перенесли их обратно домой. Всё происходящее они воспринимали через пелену кошмарных полу-вещих снов.

Милена выглядела очень счастливой. Её лицо светилось настоящей радостью, умиротворением. Глядя на девушку, сразу можно было понять, что она влюблена, чёрная полоса в её жизни закончилась, и она теперь всё видит в ярких красках. В основном говорила она – почти не умолкая. О себе, своей работе и бизнесе, проектах, конечно же о женихе. Она утверждала, что теперь будет жить в Лесном Сердце, сразу после того, как найдёт способ передать управление бизнесом доверенным лицам или организовать бизнес удалённо. Она говорила также о том, что с того момента, как вошла сюда, ощутила связь с родом и корнями, а также незримое благословляющее присутствие родителей. Дядя Икабод ответил на это, что его брат – папа Милены – любил приезжать в Лесное Сердце, только у него не всегда была возможность из-за деловых будней.

Айра деликатно намекнула мне, когда обед заканчивался, чтобы я не затягивала со сборами. Обратная дорога займёт несколько часов, в Укосмо мы с ней приедем поздно вечером. Меня ждут родители, которые тоже волнуются и скучают. Подумав о том, что закат застанет нас в дороге и я не застану пробуждение Мелькора и Астра, не смогу их проводить в полёт, я взгрустнула. Но вспомнила, что здесь будет Ирис.

Ирис и дядя Икабод, конечно же, говорили взахлёб о книгах. Они с первого мига, как увидели друг друга, стали лучшими друзьями. Мне даже показалось, что Элеонора слегка ревнует. Однако, ревность не захватывала её целиком: Элеонора не могла нарадоваться на любимую племянницу. Я вспомнила, что из-за своего бесплодия она не могла иметь детей и воспринимала Милену как родную дочь. Когда Икабод отошёл, я сделала знак Ирис, что хочу поговорить с ней. Мы отошли в свободную комнату.

– Ирис, я хочу, чтобы на закате ты передала привет Астру и Мелькору.

– Красному и Сиреневому? – уточнила Ирис, я кивнула. – Обязательно! Что-нибудь ещё передать?

– Передай им, что я всегда буду с ними. Незримо. Когда у них будут трудности или когда они снова будут подвержены соблазнам что-нибудь своровать или водиться с подозрительными плохими людьми – что я рядом и всё вижу.

– Они что, ещё и воры?! Горгульи-воры?! Я теперь хочу с ними познакомиться и пообщаться. Боюсь, сегодня вечером они никуда не улетят, а мы будем говорить всю ночь напролёт! Тем более, что как ты говоришь, они любят читать!

Бедные Астр и Мелькор! Ну вы и попали!

– Ирис, постарайся их не слишком мучить, – попросила я.

– Ну, это уж как получится, но ладно! Ты же понимаешь, я агент ТДВГ, я умею и люблю общаться с горгульями и не только. Потому что я исследую аномальные явления, а горгульи – это и есть аномальные явления. Горгульи-воры, нет, ну надо же! – дивилась Ирис. – Ладно, я ими займусь, не переживай, – Ирис похлопала меня по плечу и вновь повернулась к вернувшемуся в гостиную Икабоду: – Господин Неверри, хотела вам ещё рассказать о редчайшей книге…

Теперь я была спокойна за Астра и Мелькора. Ирис проследит, чтобы их пробуждение никого не напугало из людей, да и им будет приятно познакомиться с моей коллегой, в этом я была уверена.

Мои вещи в комнате, которую я занимала эти четыре дня, я собрала быстро. На кровати лежал мой собранный пузатый рюкзак. А рядом – Лезвие Слуги. Я не решилась его присвоить себе без спроса. Ведь оно принадлежало этому дому, а значит – Неверри. Оставить его здесь – означает больше никогда не увидеть Скитальца. Я так не могла поступить с тем, кто спас мне жизнь и не один раз. Поэтому я не колебалась, когда взяла этот волшебный нож, аналог загадочной лампы с добрым джинном, и пошла с ним к Неверри.

Меня кольнуло опасение – вдруг они не разрешат? Всё-таки нож выглядит старинной семейной реликвией, а значит очень дорогой антикварной вещью. Икабод может сказать, что хотел бы этот нож оценить у антиквара, что он стоит слишком дорого. Элеоноре вообще могло не понравиться, что я пытаюсь его попросить. Милена, возможно, скажет, что не хотела бы, чтобы вещи из её родного дома выносились куда-то за его пределы.

Поэтому я будучи немного напряжённой вернулась в гостиную. Обед уже почти закончился, Элеонора и Милена угощали чаем. По Айре я поняла, что она уже откровенно спешила и на чай мы с ней точно не останемся. Зато Ирис рассчитывала на долгое плодотворное чаепитие до глубокого вечера.

– Пожалуйста, выпейте с нами чаю, – Элеонора почти умоляла. – Мы так как следует и не поблагодарили девочку. Она совершила чудо.

– Боюсь, на чай остаться мы не можем, – Айра выразила большое сожаление. – Дорога дальняя предстоит.

– Боюсь, я не заслуживаю такой высокой оценки. Я не бог, не всесильная. Я выполняла свою работу, мне нужно было только осмотреть усадьбу, понять, куда делись хозяева, и всё, – мне стало неловко, что Элеонора так меня превозносит.

– А я считаю, что заслуживаешь, – возразил Икабод. – Ты сделала то, что не под силу было никому из нашего рода. В одной книге написано, что снять проклятье с семьи может в том числе тот, кто не из этой семьи и у кого тоже есть родовое проклятье. Так он искупает своё родовое проклятье, снимая чужое, да. Я не утверждаю, что у тебя есть родовое проклятье, Клотильда, но я уверен, что твоя и наша семья теперь навсегда связаны узами дружбы и взаимопомощи. В трудный час ты всегда можешь на нас рассчитывать.

Икабод, Элеонора и Милена обняли нас на прощание. Я настолько была обескуражена словами Икабода про "обмен семейными проклятьями" и его предложение дружить семьями, что почти забыла о ноже. Мы с Айрой уже выходили, получилось, что я всё-таки крала этот нож! Как горгульи-воры Мелькор и Астр.

Нас провожал дядя Икабод. Милена и Элеонора оставались с Ирис в гостиной, они хотели помахать нам из окна. Айра уже пошла к машине. Машина стояла совсем рядом – дорогу, должно быть, расчистили от завалов-буреломов.

– Господин Неверри, – обратилась я к пожилому художнику.

– Дядя Икабод, зови меня дядя Икабод, – попросил он.

– Хорошо, дядя Икабод. Я очень прошу прощенья, что так вышло. Вот этот нож… я могу его взять?

Я замерла. Сейчас он точно начнёт ругаться. Некрасиво получилось – я поставила его перед фактом, что уношу вещь из Лесного Сердца. Дядя Икабод рассеянно посмотрел на клинок с изогнутым лезвием в моей руке, и произнёс:

– Он твой, Клотильда. Я ничего не знаю об этом ноже, никогда не видел