Отель Перекресток - Андрей Александрович Васильев

— хоть там модели и были в большинстве своем без ничего, а Дарина сейчас вроде как одета, но все равно первые на фоне последней выглядели если не монашками, то вполне себе скромницами.

Проигнорировать такое подмигивание было никак нельзя, это сравни тому, что я бы Дарье голый зад показал. На такое подмигивание непременно надо реагировать, причем в стиле указа царя Петра Первого, то есть лихо и придурковато. Ведь именно этого она сейчас от меня ждет.

— Теперь точно знаю, где сегодня проходил великан с мешком красавиц, — подойдя поближе, сообщил Дарине и Кристине я. — Здесь и только здесь! И две из них, самые лучшие, выпали из него именно тут, у входа в «Перекресток». Но вместо того, чтобы назвать их королевами любви и красоты, руководство зачем-то запихнуло их сюда, за эту стойку. Клянусь честью — невероятная ошибка! Непростительная!

— Фу! — поморщилась рыжая бестия. — Банально настолько, что даже пошлостью твои слова не назовешь. Тут другое слово требуется, но пока не придумала какое. А, нет, придумала! Это полная…

— А ну молчи! — потребовала Кристина, оглянувшись. — И так сегодня из-за твоих сисек налетели на замечание, так давай еще одно схлопочем.

— Дур-р-ры! — злорадно сообщил им Гедрик.

— Заткнись, огрызок с перьями! — мигом вызверилась Крис на птичку, а после и мне прилетело. — А ты вали к себе на этаж. Ходит и ходит тут, жалом водит!

— Он ко мне, а не к тебе, — заметив, что я собрался отойти от стойки, сцапала меня за рукав Дарья. — Завидуешь — делай это молча. Давай-ка, Артемка, хвали меня еще. И знаешь, можешь даже в той же манере. В конце концов, я девчонка простая, в деревне росла, у бабушки.

— Я могу вместо него, если что, — неожиданно влезла в разговор Инна. — У меня таких комплиментов очень много, не вопрос. Вот жопа у тебя просто мечта, прямо как табуретка — хочешь трогай, хочешь на нее залезь. И красиво, и удобно.

— Кр-р-расотка! — восхищенно ухнул, точно какой-то филин, Гедрик и захлопал крыльями. — Мар-р-р-рш!

— Кха! — покраснев, точно свекла, выдавила секунд через десять из себя невнятный возглас Дарина, глянула на заходящуюся хохотом подругу, затем перевела взгляд на мою напарницу и рявкнула: — Ты совсем сбрендила? Ты знаешь, что я за такое с тобой могу сделать?

— Нет. Но мне почему-то не страшно, — заявила Инна. — Хотя, наверное, должно быть.

— Пойдем мы, — выдавив из себя улыбку, сообщил девушкам я. — Пора нам!

— Даже не идите! — еще громче заорала рыжая красавица. — А попросту… Ладно, на самом деле нельзя сегодня нам ругаться. Но вы поняли, что я имею в виду!

— Ты чего шумишь? — вылез из подсобки Артур. — Крис, чего с ней?

— Правду услышала про свои рельефы фигуры! — продолжая хохотать, звонко сообщила ему коллега. — Причем чистую! Ой, не могу!

И ведь добро бы только она заливалась. Щелкал клювом довольный Гедрик, хихикали белл-бои, даже невозмутимый обычно Артур заулыбался, похоже, поняв, о чем речь.

А вот мне было не до смеха, поскольку во взгляде Дарьи, обращенном на мою спутницу, привычной для нее насмешки я не увидел. Зато там хватало злости, причем такой, серьезной, которая через десять минут точно утренний туман не рассеется. Похоже, Инна сдуру заполучила себе врага, причем серьезного и памятливого. Ясно, что по-крупному она напакостить нам не сможет, но по мелочам — запросто. А бытие ведь из них на девяносто процентов и состоит. У среднестатистического человека события планетарного масштаба в жизни происходят нечасто, а у иных и вовсе никогда. Остальное — мелочи, частности и так далее.

Что далеко ходить? Она возьмет и Ромке позвонить нам не даст, когда Полинушка половозрелая начнет от накатившей тоски бокалы о пол в баре крушить. Просто не подпустит парня к телефону, да и все. А он, ясное дело, наверх не пойдет, чтобы нам про это рассказать, не настолько мы друзья. Затем в бар нагрянет Аристарх Лаврентьевич, начнет выяснять, чья гостья разбушевалась, разумеется, выяснит, и все, мы налетели на замечание. Причем добро, если только на него, а не на минус.

Мелочь? Мелочь. Но неприятная до крайности. А сколько еще таких сюрпризов у Дарьи в рукаве? И на пару с ней у Кристины? Ясно же, что они сейчас поругались, завтра помирились. Да даже если и не помирились, то она ей при любом раскладе родная, а мы даже не двоюродные. И потому она подругу непременно поддержит, когда та надумает нам козью рожу состроить.

Да я бы и сам так поступил на ее месте, что тут скрывать?

— Вот зачем? — спросил я у Инны, когда мы поднялись на свой этаж. — А?

— Я тебе все сразу честно рассказала, — совершенно невозмутимо и, похоже, не испытывая ни малейшей печали по поводу содеянного, сообщила мне напарница. — Так что сам виноват.

— Чего? — чуть ли не впервые за все время, проведенное в «Перекрестке», растерялся я. — В смысле?

— Того, — охотно отозвалась Инна. — Говорила тебе, что я собственница жуткая? Говорила. Что себя иногда в таких ситуациях не контролирую, предупреждала? Предупреждала. Так какого ты к этой буренке на моих глазах внаглую клинья бьешь? Пусть даже для пользы дела? Выходит, это твой косяк, Тёма, а не мой.

— О как! — проникся я услышанным, а после закрыл рукой лицо. — Блин, я фигею, дорогая редакция!

— И больше так не делай, — велела мне девушка, после потянулась, зевнула и добавила: — Хоть бы наша овца накидалась до ужина. Мы бы тогда ее быстро в номер закинули, пожрать сбегали, и я бы спать пошла. Что-то устала сегодня — сил нет.

Её желание сбылось, но не совсем так, как того Инне хотелось бы. Телефонный звонок раздался тогда, когда мы уже собрались на ужин, только в трубке я услышал голос не Ромки, а Дарьи:

— Артем, иди забирай свою постоялицу, — сухо и деловито велела мне она. — Только ведро с тряпкой прихватите.

— Зачем? — уточнил я, уже догадываясь, что именно произошло в баре.

— Надо. — В голосе ресепцеонистки зазвучали злорадные нотки. — И поспешите.

Она повесила трубку, ну, а я пересказал наш короткий разговор Инне, которая тоже быстро догадалась,