Проклятая картина - Наталья Дмитриевна Калинина

симпатию. Особенно сдружилась с Максом, острой интуицией распознав в нем родственную душу…

Настоящее

Люсинда дошла до леса и свернула на едва заметную тропку, уводящую в противоположную сторону. Вскоре впереди блеснуло темной слюдой озеро. Сердце встрепенулось от радостного предчувствия: здесь! Как она раньше не заметила эту тропу? Та будто пряталась от нее. А теперь словно город, наигравшись со своей пленницей, наконец-то выпустил ее и указал верное направление. Люсинда прибавила шагу, чувствуя, как усталость растворяется в адреналиновом предвкушении.

– Марина! – во весь голос позвала она. – Марина! Это Люсинда!

Послышался ей или нет слабый голос, но она немедля свернула на звук. А когда увидела развернувшуюся перед ней сцену, и вовсе бросилась бегом. Потому что увиденное ей не понравилось.

* * *

Макс в очередной раз порадовался тому, что Сивоволов жил уединенно, за пределами поселка, потому что в других условиях осуществить задуманное у них вряд ли бы вышло.

Шаман не стал терять времени: едва войдя в мастерскую, принялся готовиться к ритуалу. Первым делом он изучил стену, на которую ему указал Макс: огладил руками, прислушался, простучал в нескольких местах. Разве что не обнюхал. Потом выложил на дощатый пол свои, как бы выразился Гера, прибамбасы: мешочки с травами, несколько металлических то ли пиал, то ли мисок и связку сушеных листьев. Больше ничего Максу разглядеть не удалось – он отошел в дальний угол мастерской. Ему было любопытно увидеть шамана в работе. Однажды это произошло – случайно, на кладбище, и вызвало скорее смех, потому что тогда Макс считал Арсения шарлатаном.

Шаман тем временем избавился от верхней одежды и малахитового цвета пиджака, оставшись в брюках и бежевой рубашке. Затем достал из одного мешочка пригоршню сушеных трав, пожевал и этой смесью нанес себе на щеки и лоб полосы. Макс заинтересованно скрестил руки на груди. Шаман не обращал на него внимания, засыпая теперь в расставленные на полу пиалы травяные смеси.

– Ты нас только не подожги, – не удержался Макс, но Арсений его проигнорировал.

Макс прислонился спиной к стене и поймал себя на том, что дико нервничает: сердце лихорадочно стучит, скрещенные руки напряжены, а пальцы и вовсе сжаты в кулаки. Ему уже приходилось сталкиваться со всяким, но еще ни разу уходить в другую параллель. Пусть эта параллель и замкнутый карман.

Ему вспомнились тревога в глазах Лиды и то короткое, но крепкое объятие, которым она одарила его напоследок, – будто провожала в сложный бой. Реакция ведьмы, которая наверняка знала о ритуале не меньше шамана, только добавляла тревоги. Но Макс тут же подумал о Марине и Люсинде: девушки без всякой подготовки оказались неизвестно где.

– Ну… Все, – тихо выдохнул шаман, и Макс встрепенулся, решив, что тот открыл проход. Так быстро?

Но, оказывается, Арсений только закончил приготовления. Сев на пол, шаман поджег травы в пиалах и прикрыл глаза. Вначале ничего не происходило: коллега, оглаживаемый тонкими струйками дыма от тлеющих сборов, долго сидел с расслабленным лицом и опущенными веками. А потом он внезапно издал приглушенный свист. Одновременно Арсений поднял руку и встряхнул связкой сушеных листьев. Раздалось трескучее шуршание, показавшееся Максу приятным. Шаман к чему-то прислушался, а затем низко загудел. Струйки дыма сплелись друг с другом и взметнулись к потолку. Макс недоверчиво вскинул брови, а Арсений сидя повел плечами, наклонился и обвел пучком листьев полукруг перед собой.

Мелодично гудя протяжную мелодию, шаман встал, затрясся, перетаптываясь на месте. Макс едва подавил улыбку, когда Арсений вдруг подпрыгнул, поджав под себя ноги, а потом и вовсе закружил вокруг своих пиал, потрясая связкой листьев.

– Одна поет, другой пляшет. Не агентство, а народный ансамбль, – пробормотал Макс и поспешил на воздух, потому что вонь от тлеющих трав стала невыносимой. Голову заволакивало дурманом, в ушах зазвенело, и он всерьез испугался, что провалится в транс. Что за травы поджег в своих чашах шаман? Может, «открыть проход» в понимании Арсения – не уйти буквально в другую параллель, а курнуть и улететь? Кто их там, этих латиноамериканских курандеро, знает…

Макс опустился на скамейку и полными легкими вдохнул воздух, в котором чувствовалась примесь дыма. Как бы кто из местных не заподозрил неладное…

Голова слегка болела. Он потер лоб и поморщился. От случившегося десять лет назад взрыва на память ему остались дар медиума, рубцы на теле, титановые пластины в левой ноге и приступы – к счастью, редкие, – мигрени.

«Пс… Ты тут?» – услышал Макс вдруг и торопливо сжал в кулаке оберег, который ему сделала Лида. Не готов он сейчас общаться с мертвыми.

«Погоди-погоди!» – зачастил непрошенный «гость», Макса обдало ветерком, а к не защищенной перчаткой руке прикоснулось что-то холодное.

– Вот только трогать меня не надо, – пробормотал он и, поняв, что контакта не избежать, вяло спросил:

– Чего тебе?

«Рассказать…»

Рассказать! «Они» обычно с этим его и тревожили – своими историями, жалобами и невыполнимыми просьбами. Макс уже собрался было ответить, что ему некогда, но его опередили:

«Ты уже приезжал… Я б тогда все сказал, но тебя отхлестала по мордасам та рыженькая».

Макс услышал хихиканье и поморщился. Что-то Арсений задерживается… Не «улетел» ли он там в неведомые дали один?

«Чекушку принесешь? Отблагодарить, так сказать…»

– Чего? – ошалел Макс. Его просили о чем угодно, но не о… чекушке.

«Очень хочется», – пожаловался призрак и причмокнул губами.

– Погоди… Как тебя звали?

«Васька. Ну или Василий Петрович Хлыстов», – важно ответил призрак.

Макс, поняв, что разговаривает с бомжом Василием, который заночевал в мастерской после пожара и испугался Сивоволова, встрепенулся и сел ровнее.

«Я теперь в той халабуде живу. Нравится мне там. А твой кореш развел такую вонь, что вот-вот снова сдохну».

– Разве призраки чувствуют запахи? – недоверчиво спросил Макс.

«Вот сейчас стало обидно…»

– Принесу я тебе чекушку. Позже.

«А вот это дело! – обрадовался Василий. – Ну, слушать будешь?»

– Давай лучше вопросы задам, – выдвинул встречное условие Макс. Слушать можно и до вечера, а времени в обрез.

«Ну хоть так…»

– Кто сгорел в доме, знаешь?

«Да уж не хозяин! Я его видел вот так, как тебя. Живехонького. Зазноба его была то. Красотка. Злющая что черт. Приехала поговорить с хозяином, но не застала его. На последнюю электричку она опоздала и решила заночевать. Той ночью и случился пожар. Я потом с ней тут столкнулся пару раз».

– Лилия?

Призрак произнес ругательство в рифму, и Макс невольно улыбнулся. Похоже, эта красотка доставала даже призраков.

– Она здесь?

«Нет. Ее в ловушку заманили. Приехал сюда такой один, напомаженный, из тачки вытащил картину. Я подумал,