Меня укутай в ночь и тень - Дарья Алексеевна Иорданская

ковер, вызывала смутное беспокойство. Было в ней, как и в бледном, застиранном небе, нечто отталкивающее. Дорожка вилась через холмы к темнеющему на горизонте лесу, больше всего похожему на лысеющую щетку для чистки одежды. Все, на что только падал взгляд, было ненастоящим, и оттого жутким. Элинор поежилась. Ее окружали вещи, которые прикидывались чем-то другим, и существа, которые лишь изображали из себя людей. И вероятно, сам мир был фальшивым.

Лес вырос стеной неожиданно. Еще мгновение тому назад кругом было светло, и вдруг сомкнулась чернота, запахло углем, сажей, горелой бумагой и прелой листвой. Зловещей мертвой осенью. Элинор стиснула холодную руку Дамиана и замерла, боясь поднять взгляд.

– Здравствуйте, – очень вежливо, чего за ним прежде не водилось, сказал Дамиан и пожал руку Элинор в ответ.

Она наконец выпрямилась и взглянула на стоящего среди черных, углем прочерченных деревьев. Акор разглядывал их в ответ и был безмятежен и, казалось, совершенно безразличен. Он не ответит, поняла Элинор. Нистра была права, он ни слова не скажет.

– Что вам здесь понадобилось? – сухо спросил Акор.

Элинор посмотрела на Дамиана, но и он выглядел смятенным. Следовало задать вопрос, но что, если он, как в сказке, может быть всего один? Что, если Акор свяжет их невыполнимыми условиями? Что, если…

– Мы хотим узнать о Кенло, – сказал Дамиан тем же почтительным тоном. – И никто, кроме вас, не может дать нам ответ.

– Тут все зависит от вопроса.

– Как с ним справиться?

Акор прислонился к стволу дерева – Элинор подумалось, что на его щегольском сюртуке должны теперь остаться пятна сажи, – и скрестил руки на груди. Взгляд его блуждал по каким-то немыслимым далям, казалось, он отвечать не собирается.

– Никак, – сказал Акор наконец. – Для вас это невозможно.

– Я вас вспомнила! – сказала Элинор, разглядывая высокую фигуру. – Две недели назад вы стояли под фонарем и смотрели на дом мистера Гамильтона. Почему вы не помогли им? Почему не защитили миссис Гамильтон и Джеймса?

Акор рассматривал ее, склонив голову к плечу, потом перевел взгляд на Дамиана и покачал головой. Не ответит, поняла Элинор. Не считает нужным.

– Как его прогнать? – спросил Дамиан таким тоном, словно его озарила чрезвычайно удачная мысль.

Акор снова смерил Дамиана задумчивым взглядом, в котором сквозило одобрение.

– А ты не глуп, младший Гамильтон. Так и не удалось вытравить из вас проклятую лживую кровь Лаклана, но изредка чувствуется в вас и кровь Ровайн. Ты не сможешь его уничтожить, как ты не сможешь выпить море или погасить солнце. В своем мире он невероятно силен, а выманить его в мир людской тебе едва ли удастся. Кенло научился осторожности. Но ты можешь заставить его держаться подальше от тебя, твоего брата, маленького Джеймса.

– Как?

Акор безразлично пожал плечами и произнес тоном, каким говорят нечто очевидное:

– Напугай его.

– Напугать? – Дамиан рассмеялся. Элинор тоже хихикнула, но неловко, тихо.

– Все чего-то боятся. Даже я. Даже Кенло. – Акор вынул часы из жилетного кармана и провел пальцами по циферблату. – У тебя есть еще несколько минут, чтобы задавать вопросы. Используй их с умом.

– Чего боится Кенло? – быстро, боясь упустить время, спросила Элинор.

Акор пожал плечами.

– А мне почем знать? У меня свои страхи, как и у всякого в этом мире. Узнавай это сам, младший Гамильтон.

– А… – Дамиан быстро облизнул губы. – Грегори… Я виноват в том, что Грегори околдован Дженет. Что мне сделать?

– Грегори справится сам. Не делай за других их работу, – строго посоветовал Акор. – И не приписывай себе чужие ошибки. Что ты еще хочешь спросить? У меня нет времени, чтобы тратить его на вас двоих, так что торопись.

– Я… – Дамиан огляделся, их с Элинор взгляды встретились. – Кто преследует Элинор?

На губах Акора появилась слабая, загадочная, удивительно многообещающая улыбка. Такую представляешь себе, когда в романе улыбается злодей, замышляющий каверзу.

– Элинор, – эхом отозвался Акор и пропал.

Они стояли вдвоем в пустоте, и не было ни черного угольного леса, ни парижской зелени травы, ни бледно-голубого неба. Все, что могла Элинор, это цепляться за Дамиана, единственное во всем этом мире живое и настоящее. Дамиан обнял ее в ответ, губы вновь коснулись виска, рождая чувство покоя.

– Мы вернемся домой, – тихо уверенно сказал он, – и все это обдумаем. И найдем решение.

Элинор согласно кивнула и закрыла глаза.

* * *

Элинор была не более чем предлогом, но все же Федора сочла разумным навестить ее. Одновременно избежать разговора с Грегори Гамильтоном, ему пока нечего сказать, и взглянуть, все ли в порядке. После давешнего столкновения с Дженет Шарп и ее марионетками в клубе Элинор выглядела спокойной, уверенной, ничуть не испуганной, даже не удивленной, но Федора не сомневалась, что это маска. Никто не может оставаться безучастным, столкнувшись с подобным.

В коридоре переминалась с ноги на ногу в тревоге горничная, та, которая рыженькая и больше всего походящая на настоящую ведьму. Сила ее была невелика, и ведьмочка нервничала из-за того, что происходило в комнате, а там творилось нечто необычное. По коридору струилась сила. Природа ее была Федоре не знакома, и оттого делалось тревожно.

– Что происходит? – спросила Федора, касаясь медной ручки, холодной, точно инеем покрытой.

Ведьмочка заступила ей путь.

– Мисс Элинор и мистер Дамиан просили их не беспокоить.

– Любовью они там, что ли, занимаются? – фыркнула Федора и попыталась представить себе тихую, немного чопорную Элинор в объятиях мужчины. Не вышло. Попыталась представить рядом Дамиана Гамильтона, и стало совсем смешно. – Посторонись.

В эту минуту холод, злой, могильный, нестерпимый, обжигающий кожу и прожигающий до самых внутренностей, выплеснулся наружу. Дверь темного ореха, лакированная и навощенная, затрещала и вся покрылась седым инеем. Федора едва успела отдернуть руку от стремительно, на глазах леденеющей ручки. Ведьмочка отшатнулась и поспешила укрыться за спиной у Федоры. Спросила шепотом:

– Что происходит, мисс Крушенк?

– А что должно? – проворчала Федора. – Всех собери, а я взгляну пока.

Отыскав в своей сумке пару вязаных шерстяных перчаток, Федора натянула их и взялась за ручку. Холод прожигал до костей. С трудом она повернула дверную ручку, но дверь, словно вмороженная в косяк, не поддалась. Федора дергала и дергала ее, но та даже не шелохнулась. Наконец Федора ухватилась за ручку обеими руками, каблуком уперлась в стену и потянула на себя, прилагая все возможные усилия. Затрещало, захрустело, как ледок под ногами, дверь сдвинулась на дюйм, еще на дюйм, а потом резко распахнулась, и Федора, не устояв на ногах, отлетела к противоположной стене и сильно ударилась спиной и затылком о деревянные панели. В глазах