Отель Перекресток - Андрей Александрович Васильев

это или нет, я все равно в плюсе. И почитать есть чего, и еще одну маленькую тайну отеля узнал. Поди плохо?

В результате я, лежащий на кровати с книгой в руках, произвел неслабое впечатление на Инну, которая как после обеда куда-то ушла, так с тех пор и не возвращалась.

— Ух ты! — отреагировала она на увиденное. — Про что читаем?

— Про нас, — охотно ответил я. — «Заколдованное место», Николай Васильевич Гоголь.

— Ну, скорее, тогда уж «Страшная месть», — возразила девушка. — Явно ведь нас кто-то за грехи наши сюда запихнул. Не суть. Где литературу добыл?

— На первом этаже, — не стал скрывать я. — В комнате номер четырнадцать. Но особо звонить про это не стоит. Ясно, что все рано или поздно узнают, но лучше, если не от тебя или меня.

— Ничего не поняла, но даже заморачиваться не стану. Хочешь так — пусть будет так. Другое скажи — не ты ли повлиял на то, что Алену из прачечной перевели в гладильню?

— А это хуже или лучше? — закрыв книгу, уточнил я у напарницы, отметив, что Аристарх, может, ходит и медленно, но зато действует быстро.

— Конечно лучше, — фыркнула Инна. — Она не в подвале находится, вечной сырости там нет. Да и работа не в режиме нон-стоп идет. Эти-то там, в прачечной, малахольные, если нового белья на стирку нет, так они старое по второму кругу начинают чекрыжить. Так Алена сказала.

— Данаиды какие-то прямо, — пробормотал я.

— За ней Цербер лично пожаловал, сказал, что была допущена ошибка при рассмотрении ее провинности и потому ей будет возвращен предыдущий статус. Аленка тут же заявила, что лучше тут заживо гнить, чем обратно на кухню отправляться, вот тогда Лаврентьич и предложил ей вариант с гладильней. Та подумала и согласилась. Хотя и это не главное.

— А что тогда главное?

— Он перед ней извился, — уселась девушка на мою кровать, — прикинь! Из-ви-нил-ся! Аленка сказала, что она в первый момент дара речи лишилась.

— Нормальный мужской поступок, — снова раскрыл книгу я. — Начинаю уважать Аристарха, не такая уж он и демоническая личность. Есть в нем что-то людское.

— Не юли, Артемушка. — Инна ловко вынула книгу из моих рук и положила ее на тумбочку, предварительно загнув уголок той страницы, которую я читал. — Так твоих рук дело?

— С чего ты взяла? Кстати, варварство — подобным образом с книгой обращаться.

— Все просто, — хихикнула напарница. — Про то, где Алена кантуется, знали трое — я, ты и Серега. Рыжего сразу отметаем, он, кроме как жрать и ржать, ни на что больше не способен. К тому же они не сильно ладят, так что не стал бы Серый за нее вписываться. Я тоже ничего не делала, значит — что?

— Может, оно само? — предположил я, закладывая руки за голову.

— Может, — согласилась Инна. — Давай подвинься, я тоже лягу.

— А своей кровати у тебя нет?

— До нее идти надо, а мне лень. Двигайся, говорю!

Она улеглась рядом и продолжила:

— Так вот, само вряд ли. Церберу делать больше нечего, чем о нас, убогих, думать. Выходит, кроме тебя, за Алену попросить никто не мог.

— Выходит, — не стал спорить я.

— А почему? Точнее — зачем?

— Захотел и сделал.

— Ты? — Инна приподняла голову и глянула на меня. — В жизни не поверю.

— В той или этой?

— В любой.

— Можно подумать, ты очень хорошо меня знаешь. Мы знакомы всего ничего.

— Достаточно для того, чтобы трезво оценивать ситуацию. Хотя все равно молодец. Очень там, в прачечной, невесело. Как вспомню, так мурашки по спине бегут. Бр-р-р-р-р!

Она повернулась, прижалась к моему боку, а ее рука легла мне на грудь.

— Кстати, Алена сказала, что это еще не дно миров. Есть здесь какое-то место, которое еще хуже, куда попадают те, кто совсем уж сильно накосячил.

— Да? — заинтересовался я. — И что это за место?

— Она не знает. Просто одна из данаид… Кстати, а это кто?

— Мифологические персонажи. Дочери древнегреческого царя Даная, которые убили своих мужей в первую брачную ночь, за что в тамошнем аду были приговорены к тому, чтобы безостановочно наполнять по определению бездонную бочку.

— Ну да, похоже на наших прачек. Так вот, одна из них обмолвилась, что, дескать, тут еще ничего, приемлемо, а вот внизу прямо беда. Но тут другие на нее зашикали, и та замолчала. Я вот думаю — внизу — это она не о той ли лестнице, которую мы неподалеку от кабинета Аделии видели?

— Может быть, — согласился я. — Но, знаешь, проверять как-то не хочется. Сдается мне, что оттуда выбраться еще сложнее, чем из прачечной.

— А вообще — молодец, — погладила меня по груди ладонью Инна. — Не совсем ты у меня пропащий. Нам эта Алена никто, а ты за нее впрягся.

— С чего ты взяла, что за нее? Может, за тебя. В разрезе перспективы.

— Тогда совсем приятно. Как бы только теперь по нам твое благородство не ударило. Обидится макаронник, начнет нас не пойми как кормить, после всплывет, почему и отчего такая ерунда началась, и прилетит от общества ответочка. Не настолько мы сплоченный коллектив, чтобы беды одного менять на неприятности для всех.

— Не должно, — уже серьезно ответил напарнице я. — Аристарх обещал все чисто провернуть. У меня нет причин ему не верить, он дядька серьезный.

— Твои слова да Богу в уши.

— Так скоро и узнаем, до ужина всего ничего осталось. Итальянцы ребята шустрые, тянуть со сведением счетов не станут.

— Если честно — в сон клонит. — Девушка вытянула мою руку из-под головы и удобно на ней устроилась. — Вроде и не делала сегодня ничего, а устала.

— Накопившееся, — пояснил я ей. — Эмоционально мы очень за эти дни вымотались, а сегодня вроде тишина, вот и накатило.

— Ой, поучи меня еще, — зевнув, огрызнулась Инна. — А то я этого не знаю. Азы же…

— Заснешь — разбужу, — пообещал я, а потом добавил: — Если сам не закемарю.

В результате она и вправду через пару минут провалилась в сон, да