Я попала в Запендю! - Маргарита Преображенская

– Вон та! У неё зубы! – крикнула Воронесса и поймала фею в нечто похожее на сачок для бабочек.

Пойманная ею красотка забилась в сетях, отчаянно скаля клыки и пытаясь раздирать коготками свою импровизированную клетку. Но не тут-то было! Силы уже не те.

– Чего надо, опять?! – грубо спросила обессилевшая фея, в которой я узнала одну из тех, что наведывались к бабояговской избушке перед взрывом.

– Расскажи о своём хозяине! О Ванадии Пупсе! – потребовала Горислава, припугнув её взмахом факела.

– Он выше вас всех! Он будет править! – прошипела фея, отшатнувшись.– Король на троне из костей!

– Как его можно остановить?! – Горислава, рассвирепев, схватила её за шею.

Характер у княжны был очень боевой, я даже иногда опасалась за Дубыню, который в момент княжеского гнева очень рисковал получить телесные повреждения.

– Что бы ты ни делала, смертной сына бессмертного не одолеть! – осклабившись, прохрипела фея.

– Так останавливать, может, и не потребуется – слегка унять прыть, и будет с него! – вмешалась Воронесса, попытавшись разжать хватку Гориславы (смертоубийства нам только на свадьбе не хватало!), а потом прошептала, чтобы слышала только я: – Проходы те токмо в час означенный работают, а потом бесполезны, до нового часа. Так баюны говорили, помнится!

– Да вот не поверю, что какого-то Пупса ничем одолеть нельзя! – сказала я, решив вызвать фею на откровенность. – Порчу на любого навести можно!

– Даже если ты станешь заклинать его горящие волосы, надолго это его не задержит! – злобно выпалила фея и осеклась, осознав, что, кажется, выдала нам тайну.

Я хотела задать ей ещё один вопрос, но фея вдруг выронила клыки, словно те были вставной бутафорией из пластмассы, а её кнут преобразовался изящную волшебную палочку. Сказать по правде, весь пол в амбаре был усыпан такими клыками. Вот чудеса-то! Какой-то миг, и злобная фея уже смотрит на нас ангельским взглядом, в котором отражается ангельское непонимание и кротость. Всё! Финита ля комедия! Обратные преобразования искажённой реальности сказок, оказывается, могли и помешать.

На место расположения портала мы прибыли на том самом кукурузникообразном средстве передвижения, которое использовали для полёта в столицу. Пупсовых волос удалось собрать совсем немного, но всё-таки они остались на высоких подушках в его светлице. Какое надо было сотворить заклинание, я не переставляла, но верила, что, если получилось приманить светлячков, то и тут получится.

Феи увязались за нами, уверяя, что готовы помочь нам в борьбе со злом. Учитывая отсутствие действенного оружия у меня и моих боевых подруг, помощь было решено принять. Глядя на шелестящих слюдяными крыльями красавиц, я думала о том, что Ванадий не имел отношения к искажениям, раз на него преобразования не возымели действия. Его тёмная сила – местная, воспитанная, как говорится, в своём коллективе. Это вселяло надежду на то, что и одолеть её этим коллективом мы сможем.

Летательный аппарат в целях конспирации я приземлила в лесу на некотором расстоянии от возможного портала, что получилось не без помощи Воронессы, руководившей нажатием разных рычагов уцелевшего двигателя ступы, который мы в самом начале нашего приключения использовали для перелёта. Дальше пошли пешком. Высказывание «идите лесом» сейчас как нельзя более точно описывало наши действия. Феи рассредоточились, порхая то тут, то там, как бабочки-переростки. Все старались двигаться бесшумно, хотя в этом вряд ли была необходимость, потому что лес и так полнился странными звуками, доносившимися от места расположения портала перехода. Это было нечто похожее на треск и горловое пение, от которого у меня ползли крупные мурашки. А ещё за елями металось какое-то зеленовато-синее зарево.

– Костры колдовския это! – прошептала Воронесса, у которой зрение было лучше, чем у нас, да и опыта жизненного побольше.

– Ванадий жжет! – усмехнувшись, пробормотала я.

На поляне, которую уже было видно за стволами могучих елей, и правда, горело двенадцать костров, расположенных по кругу, словно числа на циферблате. Ванадий расположился по центру, где стояла высохшая скрюченная ель, к которой был привязан…

– Дубынюшка! – воскликнула Горислава, и Воронесса мгновенно закрыла ей рот своей ладонью.

– Тихо! – прошептала она.

– Зачем ему Дубыня? – стараясь говорить как можно тише, спросила я, но Воронесса в ответ только пожала плечами.

Ванадий начал входить в раж в своём завывании, которое было похоже на призыв, он словно обращался к чему-то сверхъестественному, и мне совершенно не хотелось узнать, к чему именно! Вот уж действительно «жжёт» Пупс не по-детски! Значит, и нам зажечь пора! Мы подкрались поближе, чувствуя, что феи тихо летят над верхушками деревьев. Теперь Пупса было хорошо видно, и сейчас вся его тёмная суть сквозила в каждом жесте, в каждом оттенке мимики. Мне даже показалось, что королевич напоминает мне кого-то – столько мрачной эстетики было в его осанке и потустороннего цинизма во взгляде.

– Горя, зажигай! – скомандовала Воронесса.

Волосы были торжественно уложены в чашу и загорелись, распространяя резкий неприятный запах.

– Наконец-то! – сказал Ванадий, прервав пение (унюхал нас, что ли?). – Теперь вся компания в сборе! Можно начинать!

В этот миг за нашими спинами тоже вспыхнуло колдовское пламя, словно заключая нас в магический круг.

– Не дури, милок! Что начинать-то?! – воскликнула Воронесса, сделав шаг вперёд и неожиданно была отброшена обратно, соприкоснувшись с прозрачным слоем мерцающей материи.

Такой же слой, как выяснилось, был позади, проделав то же самое с Бардадымом, вышедшим из леса на наши голоса. Хорошо, что с ним всё в порядке! Рагне Стигга нигде не было видно.

– Я ещё в детстве осознал свой тёмный дар! – сказал Ванадий, хищно сверкнув глазами, в которых сейчас пылали фонтаны чёрного пламени. – Я могу слышать мрак и призывать к себе его порождения, могу одурачить любого, кого захочу, могу внушить нужные мне идеи, довести моего врага до того, что тот сам захочет уничтожить себя. Сначала я боялся проявлений этих качеств, а потом научился ими управлять, отточив свои умения на короле Неодиме и его настоящих сыновьях.

Ванадий рассмеялся, но в его смехе было больше горечи, чем торжества.

– Он ненавидел меня с самого рождения, хотя я ни в чём не виноват перед ним, и на месте моей матери ни дня не оставался бы с этим недалёким, напыщенным лжецом, не способным вызвать ничего, кроме презрения! Я знал, что он неизмеримо ниже меня. И я мог бы занять его трон, но это слишком мелкий масштаб для такого, как я! – В его голосе звучала холодная ярость, пробуждавшая во мне желание немедленно вмешаться, ответить, но Воронесса своим внимательным птичьим взором разглядела замаскированные арбалеты, направленные в нашу сторону: одно неверное движение или звук –