Общество забытых мучеников - Анви Рид

– А мы как будто сможем, – хмыкнула Соль.

– Кажется, я знаю… – голову Эбель пронзила мысль, и искры от нее разожгли огонь где-то внутри, – … кто может нам помочь.

– Кто?

– Иисус Христос, – коварно улыбнулась Эбель. – Кто же еще?

– Вишенка, ты спятила? – засмеялся Ноа.

– После отбоя я буду ждать вас в крипте. – Но Эбель было не до смеха. – Ноа, возьми свой фонарик. Соль, с тебя горшок с могильной землей. Реджис, – она положила руку ему на плечо, и тот поднял на нее взгляд, – оболы. И…

Эбель замолчала. Посмотрела на Тимо. Он – на нее. Выпрямил плечи, поправил очки и оттянул свитер вниз, расправляя складки.

– И ты, Тимо, – продолжила Эбель.

Ноа, Соль и Реджис посмотрели на нее.

– Ты тоже идешь вместе с нами.

– План хоть расскажешь? – встрял Ноа.

– Не сейчас, – ответила Эбель. – Сейчас оставьте нас с братьями наедине.

ТИМО

Пять лет Тимо жил на кладбище. Пять лет ждал, когда же из леса выйдут его родные и наконец навестят. Но ни отец, ни брат так и не появились. Надежда поугасла где-то на третий год. Но загорелась вновь, когда в академии появилась Эбель Барнс. Девушка, говорящая с призраками, внушившая Тимо, что он застрял в мире живых не просто так. Казалось бы… Пять лет тишины и одиночества. Обычные люди могли бы сойти с ума уже через месяц. Но не Тимо. Тимо был интровертом при жизни, при смерти им и остался. Лучшим подарком, который преподнесла ему старуха с косой, была тишина в голове. Да, сначала поток мыслей был нескончаемым. «Почему я?», «Разве я заслужил это?», «Я ведь был так молод…» – все это зудело в голове первое время, но, не найдя ответов на эти, казалось бы, простые вопросы, Тимо быстро озадачился другими. «Почему я остался в мире живых?» «Попаду я в ад или в рай?» «Может, я могу вернуться к жизни?» На эти вопросы ответов тоже не было. И тогда в голове воцарилась абсолютная тишина. Тимо всегда был наблюдателем. И сейчас жизнь, а точнее, смерть, предоставила ему шанс научиться созерцать. Упущенные возможности, сожаления, тревога и вина вдруг стали перегноем для новой почвы, в которой закопали его гроб. Тимо был несчастен всю свою жизнь. Эта мысль так укоренилась в его мозгу, что даже после смерти, пробиваясь сквозь толщу орешника и земли, из черепа вырвался наружу сорняк. Но стоило в жизни Тимо появиться Эбель, как на сорняке вдруг завязались бутоны. Они медленно раскрывались. И вместо червей, поедающих его останки, могилу стали посещать светлячки. Тимо счел это добрым знаком. Потому что в нем вновь расцветала сила. Та самая, что его и погубила.

В тот день, когда на Эбель напали Гретта с Амелией, Тимо почувствовал разряд тока, пробежавшего по венам. Он обжигал тело вместо давно высохшей крови. И этот разряд в Тимо возродила Эбель. Своим взглядом. Своими слезами. Своими словами. Тимо потерял контроль над телом и, как марионетка, следовал инстинктам. Перед глазами была пелена, а в голове, будто церковный колокол, не останавливаясь звенел голос Эбель. Все ее мысли стали мыслями Тимо. Ее руки стали его руками. Ее ненависть, злость и гнев теперь принадлежали и ему. Она просила убить их. Наказать. Одним лишь взглядом умоляла сделать так же больно, как сделали они ей. И тогда Тимо понял, что его сила вернулась, но теперь она принадлежала не ему. А девушке, что восстала из мертвых. Девушке, властной над призраками. Властной над Тимо. И сейчас эта девушка завладела еще и живыми.

Реджис был послушным ребенком. Делал все так, как желали того отец с братом. И, пользуясь этим, Тимо медленно его ломал. С каждым днем в глазах брата потухал огонь. Голос прорезался, огрубел. В ссорах находились оскорбительные слова. А взгляд стал надменным и озлобленным. Реджис бросил игру на органе. Сделал это назло всем вокруг. Бросил все, что связывало его и семью с погибшей матерью. Реджис был виноват в двух смертях. Зная это, все годы своей жизни и своей смерти Тимо ждал его искупления. И, кажется, благодаря Эбель сейчас он его получит.

– Я не намерен тут оставаться, Барнс, – заявил Реджис.

Он шел следом за Соль и Ноа, которые, о чем-то перешептываясь, ускорили шаг.

– И я не намерен. – У Тимо тоже была гордость. – Пока он не будет готов признаться, я не хочу его даже видеть!

Он крикнул это так громко и так яростно, что, кажется, его услышал весь загробный мир.

– Это ваш единственный шанс поговорить, – сказала Эбель им двоим.

– У него смелости не хватит. – Тимо ударился ногой о шкаф, и кастрюли, стоявшие в нем, загремели.

Он торопился к выходу. Ему нужно было покинуть трапезную как можно скорее.

– Мне нечего ему сказать! И тебе! Кто вообще тебя просил это делать, Эбель?! – остановился Реджис.

Соль с Ноа хлопнули перед ним дверью, так и не дав выйти. Тот закатил глаза и пихнул руки в карманы. Тимо наконец посмотрел на него. На взрослого младшего брата.

– Я же сказал, что он хренов слабак! Ничего не изменилось! Ни-че-го!

Эбель стояла, скрестив руки. Ей не нравился этот шум. Не нравилось, что никто ее не слышит.

– Зачем это все? Для чего? – Реджис начинал злиться.

Можно подумать, обиженный мертвец здесь он, а не Тимо.

– Я не буду участвовать в этом цирке. – Тимо выскочил из кухни.

Эбель тяжело вздохнула и молча отодвинула стулья за столом. Реджис остановился и испуганно посмотрел на болтающуюся на петлях дверь.

– Стоять, – тихо скомандовала Эбель, и вдруг тело Тимо подчинилось.

Как будто кто-то вбил в его кеды гвозди и заколотил их по самую шляпку. Пальцы ног сразу заныли, голеностоп скрутило, словно в нем порвались все связки и сухожилия. Тимо посмотрел на нее. Она – на него.

– Сядь за стол, Тимо, – сказала она.

И ноги послушно потащили его к стулу.

– Не делай этого, Бель, – попросил Тимо, но она уже это сделала.

Она опять овладела им – его телом, его разумом.

– Черт… – протянул Реджис, глядя на раздвигающиеся столы и стулья перед пустотой, а точнее, перед призраком, которого он не видел.

– Черт! – вторил ему Тимо. – Не смей, Бель!

– Реджис, сядь, – не слушая его, велела она. – Живее.

– Шутишь? – Он засмеялся, словно безумец. – Хочешь, чтобы я поговорил с… призраком? Да я его даже не вижу.

– Зато он тебя видит. – Эбель похлопала ладонью по стулу.

– Ты спятила?

– Спятила, раз решилась на это. – Она села во главе стола. – Но вы оба мне дороги, и я знаю, как вам обоим важен этот разговор. Поэтому, пожалуйста, иди уже сюда, Редж.

– Как я буду общаться с тем, кого не слышу?!

– Я буду твоим, – Эбель задумалась, – мертвецким переводчиком.

– Абсурд…

– Дай мне уйти, Бель. – Тимо попытался встать, но она вновь посмотрела на него, и силы покинули тело. – Зачем ты мучаешь меня? Зачем делаешь больно?

– Лишь через боль мы исцеляемся, – сказала она, глядя в стену. – Сегодня я буду не только вашим переводчиком, но и врачом.

На лице Реджиса читался ужас. Он медленно подошел к столу, отодвинул стул и сел, настороженно смотря на место перед собой.

– Чем старше он становится, тем больше походит на мать, – вдруг сказал Тимо. – Такие же глаза. Волосы. Скулы. Святые… – Он склонил голову. – От этого еще больнее. Отпусти меня, Бель, я не хочу ни слышать его, ни видеть, и уж тем более не хочу ворошить прошлое.

– Тимо, тебя убил не Реджис, – сказала она, прикасаясь к его руке.

– Он забрал у меня все самое дорогое. – Тимо поднял взгляд на Эбель. – Он забрал у меня и тебя. Не мучай меня, Бель, и отпусти. Умоляю.

– Как он выглядит? – неожиданно сказал Реджис. – Расскажи мне, Барнс. Расскажи, каким стал мой брат.

У него дернулся кадык, тело пронзило напряжение. Он выпрямил свои широкие плечи. Положил на стол руки. Вздернул подбородок.

– Он хоть и мертвый, – начала Эбель, – но выглядит лучше многих живых. Носит треснутые очки, теплый бежевый свитер, брюки и черные