Магритт - Павел Александрович Шушканов

девочка, – сказал он улыбаясь. – Жаль, что мне не удастся вас спасти. Но есть вещи важнее ваших жизней.

– Что он тут делает? – спросила Алина, тронув меня за плечо.

– Пытается создать видимость, что у него все под контролем, – ответил я. – Хотя на вашем месте, господин Лу, я бы начал предлагать варианты компромисса.

– Он тянет время, Кирилл.

Юшэнг засмеялся хриплым старческим смехом. Тонкая кожа на его подбородке тряслась.

– Проницательная девочка. Жаль, что почти мертва. Простите мне мою грубость, госпожа Ли, но я привык говорить правду.

– Тогда скажите, в каком пальце у вас имплант-маяк? – сказала Алина и повернулась ко мне. – Он отправил сигнал сразу, как увидел тебя, Кирилл. Чем он тебя тут развлекал, пока сюда едут его люди? Сказками или историями из своей жалкой жизни?

Юшэнг согласно кивнул:

– Все верно. В правой руке под основанием большого пальца, чтобы случайно не задеть палочками во время еды, – я левша, госпожа Ли.

Я подскочил и впился пальцами в его жилистое горло.

– Послушайте меня! Мне безразлично, кто и в каком количестве сюда едет. Вас я не отпущу просто так. Пока не получу гарантий, что с девочками все будет в порядке.

– Есть только одна вещь, – сипло произнес он, – которую я хочу знать. Где Марсель Моно?

– Вы же не настолько глупы! Он… – Я осекся и вдруг понял, о чем говорит старик.

Его глаза блестели.

– Кажется, до вас наконец дошло. И как вы поступите теперь?

Я не успел ответить. Алина подняла пистолет и без раздумий всадила три пули в его тощее тело. Юшэнг вздрогнул, с любопытством взглянул на Алину, но четвертая пуля прошла сквозь его голову, разбив вдребезги окно.

Глава 12. Тир

Мне не хватало тумана, стоявшего у подножья сопок все прошедшие дни. Солнце слепило, отражалось в воде и слепило снова. Даже след от лодки – мелкие разбегающиеся барашки – казался нестерпимо ярким. Приложив руку к глазам, я мог рассмотреть белые корпуса на берегу и застывшую у воды фигуру в белом халате, смотрящую нам вслед. Прежде чем небо наполнили дроны, а вереница машин подъехала к воротам больницы, мы уже скрылись в лесу, бросив лодку на пустынном берегу. До станции меньше километра. А оттуда какая разница куда? Главное – подальше.

Первым был пустой электропоезд на север. Плавно рассекая лес, он увозил нас все дальше и все быстрее. За прозрачными окнами мелькали низкие крыши маленьких станций.

Алина смотрела в окно, прижавшись щекой к стеклу. Я несколько раз пытался заговорить с ней, но она не отвечала. Лань пыталась тоже прилипнуть к окну, явно подражая Алине. Но глаза ее смотрели на меня. Она изредка открывала рот, словно хотела что-то сказать, но замирала без движения, и глаза ее потухали, словно искры разбуженного интеллекта хватало совсем ненадолго.

Пустой вагон сиял от рекламы. В холодном тамбуре укоризненно качала головой голограмма проводника в синей фуражке и указывала пальцем на табличку «не курить». Он мерцал и молчал. Я вытряхнул на ладонь обломки сигарет, выбрал самый длинный и выдохнул сквозь призрачного блюстителя чистоты зеленоватый дым. Датчик на потолке давно уже пришел в негодность, а лазерный проводник продолжал нести службу, все так же сердито водя из стороны в сторону благородным подбородком.

Лес за окнами кончился внезапно. Потянулись поля солнечных батарей, а за ними громады дымящих труб на горизонте. Круглый аэростат поднимался над ними огромной тусклой луной в облачном небе.

Телефон в кармане вдруг ожил и запищал. Мог звонить комиссар или кто-то из его людей. Я торопливо выудил его, протер пальцем экран от пыли. Чат строчка за строчкой писал мне одно и то же: «Подключи тариф, подключи тариф, подключи…»

«Привет, Марта», – написал я, едва попадая в мелкие кнопки.

«Кирилл…»

«Марта, я не мог связаться с тобой. Ты не отвечала».

Я хотел спросить, все ли в порядке, но вдруг понял, насколько глупым будет этот вопрос.

«Кирилл… Оформи тариф».

Я сунул телефон в карман и прижал затылок к холодной стенке тамбура. Сволочи отняли у меня все. И Марсель – главная сволочь этого мира – пытается отнять оставшееся. Даже безобидный чат. И безобидную Лань. И умирающую девушку, от близости с которой не осталось ни привкуса счастья, ни тени романтики. Только ощущение обреченности. И горечи от того, что ты не всесилен, чтобы помочь ей. Достаточно в мире тех, кто считает себя всесильным. Один с простреленной головой и привязанный к стулу пачкает кровью пол в палате. Другой вместе со своим шелковым халатом и кучей тайн буквально испарился в недрах крематория. Я снова прокручивал в голове тот день, когда приехал к гостинице в центре Яндаша, когда увидел в луже его труп. В памяти всплывали вырезки из газет, пришпиленные к стене, безмолвная Лань с ладонями на коленках и разбитое окно. Кто бы ни покончил с Марселем – это был человек, имеющий к нему много претензий, и это точно был не Юшэнг Лу.

За окнами снова потянулся лес. Громада аэростата всплывала над его острыми пиками, и наш поезд стремительно погружался в серую тень.

Алина проскользнула в тамбур через приоткрытую дверь, бросила на меня затравленный взгляд и щелкнула зажигалкой. Синий призрак проводника безучастно смотрел на огонек ее сигареты.

– Она спит, а в вагоне никого, – ответила Алина на мой немой вопрос.

Я промолчал. Выпросил еще одну сигарету и вдохнул приторный дым.

– Как просто все было еще вчера, – продолжала Алина. – Никакой погони и никаких убийц, мы трахались, и в кои-то веки – ты не от безысходности, а я не за деньги, Марсель был мертв, а мы живы. Теперь все очень и очень относительно. – Она прищурилась и едва заметно кивнула мне, выпуская дым себе на грудь. – Поморщился. Не нравится слово? Зато оно честное. Двое в шаге от смерти, выпихнутые тонкой белой туфлей из привычной жизни на самый краешек мира и при этом испытывающие даже неприличную симпатию друг к другу, в таких условиях не занимаются любовью, они трахаются. Как в последний раз. Ожидая, что в тот момент, когда ты кончаешь, пуля из открытого окна вышибет тебе мозги.

Она замолчала. Пейзаж за окном сменился гладью озера.

– Нужно позвонить комиссару, – сказал я. – Он говорил о каком-то городке на северо-западе.

– Тулум, – тихо сказала Алина.

– Это где-то на границе?

– На самой границе. – Она положила на узкий выступ у окна недокуренную сигарету и вышла, прикрыв за собой дверь.

Все было действительно проще вчера – в этом Алина права. И Марсель был мертв, как и положено человеку, чьи мозги разлетелись по мокрому асфальту.