Магритт - Павел Александрович Шушканов

не смог сформулировать, с кем именно. А я читал и не мог поверить. На это ушли бы годы работы, но в перспективе бесполезная игрушка для торчков могла бы стать инструментом для безграничных возможностей. Исправление нейронных связей в мозгу, лечение заболеваний, создание копий памяти, запись новой личности, наконец, – все это было возможно. Но в теории. В реальности же у меня чертежи, сотни страниц вычислений и формул и несколько неработающих прототипов. И все это требует специалистов и денег.

Помню, как я сказал, что не хочу в преклонном возрасте получить пожизненный срок за такие эксперименты в Джун Го. На что он ответил, что в родной Сиболии такие дела делаются куда проще. Он попросил партнерство и назвал цену, я взял время для размышлений, уже зная ответ. Все необходимое для работы мне принес его человек ранним утром прямо в кабинет. Он отдал мне оригиналы.

Второй раз я встретил Марселя Моно год спустя. Это было в Харбине. Я не люблю этот город – там слишком холодно для моих старых костей, но дела привели меня на север и задержали на несколько дней. Моно дал знать о себе и уже вечером следующего дня назначил встречу в ресторане «Хонг Фенг Шу» – вполне приличное заведение, где нет непристойной манеры вырывать у тебя слегка помятую салфетку из рук и наставлять в лицо и затылок камеры из темных углов.

– Слышал, что дела наши в Сиболии идут неплохо, – сказал я.

– Уверен, два ваших шпиона присылают вам только достоверные сведения.

Я засмеялся. Этот парень веселил меня своими манерами, но при необходимости я свернул бы ему шею, испытав лишь легкое сожаление.

– Этот город, где рассредоточили моих людей, Яндаш или Уссур – напомните мне.

Он подыграл, верно назвав город. Отчитался о том, что максимальной конспирации удалось достичь. В проекте было задействовано всего восемь ученых, но лучших из концерна и филиалов – я не мог сильно привлекать внимание к проекту. Разделенные на три группы, они вели работу по исследованию предоставленных Моно материалов. И, что важнее всего, – их испытания.

– Небольшой филиал в частной психиатрической клинике. Два добровольца и документы в порядке. Приступим к тестам уже в начале следующей недели.

– Вы не слишком спешите? – уточнил я.

– Время быстротечно.

Я видел Моно почти насквозь, и это «почти» меня беспокоило. Он был похож для меня на прозрачную скользкую рыбу из глубин океана, проглотившую добычу. И этот темный комочек в центре его студенистой души мне не поддавался. Я видел только – он темнее, чем кажется.

– И это говорит мне человек втрое моложе меня.

– Перед бессмертием, которое нас ждет, это не имеет существенного значения, – ответил Моно.

И вдруг я понял, что он думает об этом всерьез. Да, модернизированные экутеры и специальный код уже были способны на многое. Создавать снимок нейронных связей – да. Кодировать его в электромагнитный импульс – да. Создавать новую схему нейронов, накладывая на старую или заменяя ее, – еще нет, но наша группа была очень близка к этому. А значит, и к полному копированию сознания, вместе с памятью, – того, что составляет личность. Именно память Моно считал ключевым элементом.

– Без нее ничего не имеет значения, – уверял он.

– Вы полагаете?

– Если бы я думал иначе, я подчинился бы теории посмертия и принял тот факт, что буду жить вечно в цепи перерождений. И никакие устройства не нужны для того, чтобы влиять на этот процесс. В конце концов, у меня нет никаких убедительных доводов против того, что смерть означает рождение и новый поворот колеса сансары. А значит, бессмертие у меня уже есть.

– Так к чему же вы стремитесь тогда, Моно?

– Моя память. Мое я – это то, что я хотел бы забрать с собой. Простите, что говорю кощунственные вещи в присутствии человека, мама которого следовала учению Дхармы. Но думаю, что кроме божка ключей от вашей машины есть еще один, которому мы поклоняемся с не меньшим рвением. Дух денег.

Моно был прав. Хотя его страх смерти выглядел для меня отталкивающим и вовсе не красил этого проницательного и умного человека. Потому я предпочел смотреть на золотые кусочки гобаожоу, с которых медленно стекал в тарелку кисло-сладкий соус.

Неделю спустя Моно прилетел ко мне в Гонконг. Я видел, что он предельно обеспокоен, хотя лицо его казалось невозмутимым.

– Испытания прошли неудачно? – спросил я.

– Напротив. Но есть вещи, которые мы не учли.

Как оказалось, мы были слишком узколобы. Матрица личности, превращенная в волну, продолжала обладать сознанием – это то, чего мы предположить не могли, как и то, что эта волна становилась многомерной и проваливалась сквозь границы миров. Да, я человек, воспитанный в духе конфуцианства и буддизма, но и мне сложно было принять, что тот спектр бесконечных миров, о котором говорили Гаутама и другие великие учителя, существует в действительности. А Моно привез мне доказательства, то, что можно было бы назвать бредом испытуемых и списать на издержки экспериментов, если бы концерн не вложил в проект слишком много средств, а на кону не стоял бы риск провалиться в миры демонов, бесплодные пустыни и неведомые края, где нет ни Джун Го, ни привычных нам мест, в тот момент, когда сознание начнет покидать и мою старую голову, опутанную устройствами Моно.

Что видели подопытные Марселя? Я читал отчет и словно проживал все сам. Мир, где царят механические компьютеры, а небо бороздят дирижабли; мир, где есть город под прозрачным куполом; место, где в небе вечно висит огромное красное солнце; заснеженные леса и степи; территории бесконечной войны; темные вселенные, полные мостов и башен, под которыми копошатся потерянные духи – возможно, те же импульсы-матрицы, затерянные среди миров, – жертвы экспериментов каких-нибудь других Марселя и Юшэнга или же действительно голодные духи-преты, о которых рассказывала мне матушка. Марсель сгущал краски, но я не понимал зачем. Мне не хватило проницательности.

– Проблема решаема? – спросил я.

– Разумеется, – ответил он, и мне не понравился блеск в его глазах.

На следующий день Марсель Моно исчез. Исчезли и восемь моих ученых – их тела нашли в Ангаре неделю спустя. Не думаю, что это сделал сам Марсель, но тот, кто ему помогал, был безжалостен и очень хорош в своем деле. Добравшийся до наших серверов вирусный код сожрал все данные по проекту в тот же час, когда мои агенты не вышли на связь. Я потерял проект. Я потерял деньги и бессмертие. И, разумеется, Марселя Моно.

* * *

Юшэнг закончил свой рассказ. Минутой позже, чем в палате оказалась встревоженная Алина. Она смотрела на старика прищурившись и прикрывала собой Лань.

– Милая