Жена на полгода - Ольга Иконникова

— Но вы могли бы выйти замуж! — воскликнула я.

Мадемуазель Ганьер была красива, неглупа и прекрасно воспитана.

Но она покачала головой:

— О нет, это тоже было невозможно. Я недостаточно знатна и совсем небогата, чтобы мной мог заинтересоваться кто-то, кого его светлость счел бы достойным мужем. Возможно, если бы я влюбилась в кого-то по-настоящему, я могла бы пойти против воли герцога, но...

— Разве вы никогда не были влюблены? — изумилась я.

Наш разговор становился слишком откровенным, и я старалась воспользоваться этим.

— Ну, отчего же? — усмехнулась она. — Была. К чему теперь скрывать? Я была влюблена в Ноэля, но я слишком хорошо понимала разницу в нашем общественном положении. Стоило ли тешить себя пустыми надеждами? И даже если бы он сам питал ко мне какие-то чувства, я никогда не позволила бы себе забыться настолько, чтобы огорчить человека, который меня воспитал. Простите, возможно, это прозвучит слишком грубо, но я говорю это потому, что хочу предостеречь вас от ошибки. Я вижу, что вы на самом деле нравитесь Ноэлю, и он испытывает к вам гораздо больше чувств, чем требуется в таком браке. Но если вы думаете, что ради вас он пойдет против воли отца, то вы ошибаетесь. И чем скорее вы поймете это и смиритесь со своим положением, тем лучше будет для вас. Тогда, хотя бы, вы не будете разочарованы, когда Ноэль поступит именно так, как будет велеть ему его титул и долг перед семьей.

Ни о чём более она уже не расположена была говорить — наверняка, она уже сожалела о своей откровенности, и когда она ушла, я ощущала смешанные чувства — и жалость к ней, и презрение к герцогу, и крохотную надежду на то, что в отношении Ноэля она всё-таки ошибалась.

46.

Доктор из Веланса приехал на следующий день. Камила, проводив его в мои апартаменты, отчаянно выказывала желание быть нам полезной, но я отослала ее.

То, что я собиралась сказать эскулапу, было не предназначено для чужих ушей.

Я пожаловалась ему на бессонницу. И даже если он удивился, что ему пришлось проделать такой путь из-за столь пустяшной причины, то вида не подал — должно быть, ему было не привыкать к странным прихотям знатных дам. Он выслушал меня самым внимательнейшим образом и порекомендовал пить на ночь теплое молоко с капелькой успокаивающей микстуры. А еще посоветовал отправить в путешествие и хотя бы на время сменить интерьеры сурового замка на что-то более приятное. Учитывая, что он наверняка был наслышан о мрачных историях этого места, его совет был весьма здравым.

Он отбыл в столицу в тот же день, и маркиз лично проследил за тем, чтобы он не общался ни с кем из здешних обитателей. Так что и слуги, и гости, несомненно, приписали его визит той же самой причине, что и мою тошноту по утрам.

Ни месье Дюпон, ни Даниэль не почтили меня своим присутствием, но это было бы и неприлично. А вот мадам Томази меня посетила. Она выглядела чуть смущенной, и первые несколько минут разговора оказались несколько неловкими.

— Наверно, я не должна была приходить, — на тонких губах гостьи мелькнула виноватая улыбка, — но мне так хотелось вас поддержать, что я подумала, вы простите мне мою назойливость.

Я заверила ее, что искренне признательна ей за такую заботу.

— Вы можете приходить сюда в любое время, мадам. Вы так много сделали для моего мужа, когда он был ребенком, что это и ваш дом тоже.

— О, вы очень добры, сударыня, — расчувствовалась она. — Я рада, что смогла быть полезной его светлости именно тогда, когда он в этом более всего нуждался. Он ‘был совсем крошкой, когда я впервые приехала в замок Лефевр. Его матушка была уже больна, и я поклялась ей, что стану для него поддержкой и опорой. И я следую этой клятве до сих пор. Правда, однажды, после смерти мужа, у меня возникло малодушное желание оставить замок герцога и вернуться на родину — мое здоровье тогда тоже пошатнулось. Но его светлость тогда больше находился в столице, чем дома, и стоило мне подумать о том, что Ноэль останется совсем один на попечении чужих людей, как я приняла решение остаться. Иногда я думаю, что уделяла собственному сыну куда меньше внимания, чем Ноэлю. Но я не жалею об этом.

Разве не повелевает нам долг заботиться о сиротах. Ведь никакие титулы и богатства не могут заменить отсутствие материнского тепла.

С этим было трудно не согласиться - я знала это как никто другой.

— И когда Ноэль отправился в замок Ренуар, я ни секунды не колебалась и решила ехать вместе с ним. На родине меня давно уже никто не ждал, а здесь я и в самом деле чувствую себя как дома. Возможно, вам кажется странным и даже недопустимым, что я называю его светлость по имени, но, поверьте, он мне как сын.

— Ну, что вы, — возразила я, — разумеется, вы можете звать его по имени. И вы не должны ни перед кем оправдываться.

На сей раз ее улыбка была открытой и широкой.

— Ах, ваша светлость, я всё-таки осмелюсь сказать вам то, ради чего пришла. Много лет назад я привезла сюда из Лефевра целый сундук детских вещей его светлости —мне подумалось, что однажды это может пригодиться. Чепчики, распашонки, пинетки — и шелковые с кружевами, и фланелевые, и вязаные — на любой вкус.

Она смутилась, и я тоже почувствовала, что краснею.

— Благодарю вас, сударыня! — я вложила в голос всю теплоту, которую смогла в себе отыскать.

— О, понимаю, каково вам здесь, ваша светлость, — сочувственно вздохнула она. —Герцога трудно назвать приятным человеком. Всем стало бы проще, если бы он вернулся в свой замок. Я уже привыкла к тому, что свое мнение он почитает выше всех других, но вам, должно быть, с этим трудно смириться. Но он так относится ко всем, кто не облечен громким титулом. Даже мой покойный супруг, который много лет служил его светлости верой и правдой, не раз испытывал на себе его тяжелый нрав. Чего уж говорить про меня и мадемуазель Ганьер? Но я всё равно признательна ему за то, что он позволил нам с Даниэлем