Достоевский. Дело о пропавшем наследнике - Александр Бертич

– Безмирье – это пустота между параллельными вселенными. Немногие из смертных могут ее преодолеть. Немногим удается увидеть свет иных миров. Большинство тонет во тьме. Иногда нам разрешают постоять на берегу и вернуться – но лучше бы и не разрешали… от этого еще тяжелее. Cтрашный мир. «Там – лишь черная вода, там – забвенье навсегда»…

– Ох, не нравится мне это, – отозвалась Сонечка.

– Я был там однажды, – нехотя сказал Крылов. – Всего один раз. Мне хватило.

– Зря вы туда ходили, господин Крылов, – сказал Блок.

– У меня не было выбора.

– Но Потёмкин утащил туда цесаревича Алекса, – напомнил Родик. – А папаша-царь не пойдет за ним. Он сам так сказал! Теперь если мы принца не спасем, то хреновые мы сыщики… и друзья тоже хреновые.

– Да что ты говоришь? – удивился Крылов. – Вы – друзья?

– А что такого?

Крылов улыбнулся толстыми губами.

– Да как тебе сказать. Дружить с царями – дело беспокойное. Могут сгоряча и в каземат посадить, как нас с Федор Михалычем. Ты готов?

Родик кивнул. Крылов похлопал его по плечу:

– Эх, эх. Дуралей. Прямо как я в твои годы.

Теперь и Сонечка почувствовала некоторую ревность.

– Мы спустимся в это Безмирье, – заявила она. – И найдем Алекса. Только как мы туда попадем? Этот ваш склеп не открывается.

– Так-так. Юная гордая девица! А ты не передумаешь? Друзей-то не бросишь? Может, лучше подождать мужа богатого?

– Нет, – твердо сказала Сонечка.

Крылов ухмыльнулся еще раз.

– Тогда ладно… дам я вам пропуск. Только отвернитесь, я стесняюсь.

Он развязал свой шелковый шейный платок – когда-то щегольский, но уже давно не модный. Расстегнул рубашку, запустил туда руку. Нащупал на груди засаленный шнурок, потянул осторожно.

– Ничего себе, – выдохнул Родик.

В кулаке Крылова светилась настоящая звезда. Золотая, усыпанная бриллиантами, с громадным алым рубином в центре. Рубин имел странную форму – треугольный, с округлыми краями, он был похож на пылающее сердце. Высший орден Империи, который вручался лично царем за особые достижения, и вручался мало кому – а проще сказать, вообще никому.

Только старому и единственному другу.

– Орден Верного сердца, – прошептал Блок. – Я думал, это сказки.

Крылов опустился на колени. Но на этот раз креститься не стал, а приложил свой орден прямо к передней стенке склепа. Алый рубин коротко вспыхнул, внутри каменной коробки что-то лязгнуло, и замок открылся.

Мраморная плита бесшумно отъехала в сторону. Оттуда дохнуло неземным холодом. Открылась темнота – и уходящая в эту темноту лестница с коваными чугунными ступенями.

Пятеро беглецов и один пес стояли у магического портала, не решаясь войти.

Между тем сирены заревели еще ближе. Волчок наладился было тоже подвывать, но Сонечка посмотрела на него так, что он умолк и поджал хвост.

– Господа, поскорее, – заявила Сонечка немного нервно. – Вы хотите, чтобы нас тут всех арестовали?

– Я не пойду, – сказал Крылов грустно. – Куда мне. Я и в щель-то эту не пролезу. Вернусь лучше в каземат. Скоро завтрак подадут, а там, глядишь, и вся эта история закончится.

– Пожалуй, я тоже останусь, – сказал Блок. – У меня и машина на набережной припаркована. Жалко бросать.

– Ну и ладно! – воскликнула Сонечка. – Не хотите – не надо! Тогда мы сделаем все сами.

Волчок нетерпеливо залаял.

Крылов повертел свой орден в руках. Подошел к Сонечке.

– Возьми-ка ты эту звездочку, – сказал он. – Это… ключ от всех дверей. Мне-то ни к чему… сплошные соблазны… а вам еще пригодится.

Соня потеряла дар речи. Крылов молча нацепил шнурок ей на шею (рубин полыхнул алым пламенем) и покосился на Достоевского:

– Федьке не хочу давать. Жил без него, и еще поживет. Родиону тоже: все равно тебе передарит. Так получай лучше ты, София Мармель. Кстати, такой же камушек у твоего папеньки был. Правда, без оправы. Он же сам эту штуку и изобрел в свое время…

– Какую штуку? – не понял Родик.

– Рубиновый лазер… магический луч… по-разному его называют. Владейте. Пользуйтесь.

Он пошевелил губами, будто прочел молитву. И только Сонечка заметила: бриллиантовая звезда у нее на груди стала как будто чуточку теплее.

– Это сейчас было вроде как благословение, – сказал Крылов. – Вперед, детишки. Закончите дело, на ужин позвать не забудьте.

Глава 21

Вниз и вверх

Детективы вышли из лифта и остановились в недоумении.

Место, куда они попали, было похоже на гигантскую подземную парковку – только без автомобилей. Именно сюда из клуба «Тоннель» спускалась и Тильда.

Надо полагать, с поверхности земли сюда вели сразу несколько лифтовых шахт. Хотя, возможно, здешняя реальность устроена куда сложнее и затейливей земных законов физики и геометрии пространства. Иначе как можно объяснить, что железная дверь в стене, откуда только что вышли детективы, спустя минуту исчезла, будто ее и не было?

Волчок обнюхал ровную стену. Немного порычал для порядка, но ничего не изменилось.

– Ну и ладно, – сказал Достоевский. – Здесь нет обратных путей.

Втроем (вместе с волшебной ищейкой) они двинулись вперед – туда, где светилась зеленым надпись EXIT.

С трудом открыли скрипучую дверь.

Картина, что им открылась, оказалась еще тоскливее.

В Безмирье не было ни закатов, ни рассветов. Только вечное багровое зарево над мазутно-черным морем. Тьма клубилась сизым туманом. Холод не столько пронзал тело, сколько окутывал его. Бесконечные мрачные сумерки в самое темное время межсезонья, разлившаяся тоска и беспредметный ужас – вот что было здесь.

А еще – осклизлые камни, галечный берег и черная базальтовая дорога, которая тянулась вдоль этого берега из ниоткуда в никуда.

На обочине дороги сидел цесаревич Алексей. Совершенно один.

Опустив голову и уткнувшись носом в колени, не видя ничего вокруг. Да и смотреть на этой жуткой окраине мира было не на что.

Больше всего ему хотелось умереть. Правда, в Безмирье и смерть казалась какой-то чужой. Фантомной. Недействительной.

Может быть, поэтому Алекс подстелил под себя свою черную кожаную куртку? Даже на пороге вечности сидеть на холодных камнях было неуютно.

Волчок вприпрыжку рванул к нему. Ткнулся носом в ухо, и Алекс поднял голову:

– Собачка, я тебя знаю, – сказал он. – Ты откуда?

Волчок тихонько рявкнул, словно хотел сказать: проснись уже, дурак.

– Просыпайся, – сказал и Родион. Встал рядом и потряс принца за плечо.

Принц вытаращил глаза:

– Родик? София? Федор Михайлович?

– Очень приятно, царь, – передразнил его Достоевский. – Вставай, двоечник. Пойдем отсюда.

– Зачем, – грустно отозвался наследник престола.

– Нечего тебе тут делать.

– Меня все бросили, – сказал Алексей. – Тильды больше нет. Отца нет. Никого у меня нет.

Родион присел на корточки рядом.

– Мы у тебя есть.

– Да.