Чудак на холме - Лев Юрьевич Альтмарк

бы его, честное слово, неделю назад со всей его шайкой-лейкой спокойно и безо всякого напряга, и прекратились бы его мерзкие эксперименты. Тогда и на пенсию можно было бы отправляться с чистой совестью. А где нам теперь концы искать?

Я пока помалкиваю, потому что не хочу добавлять дёгтя в его медовую бочку страданий, а в голове крутятся назойливые мысли о том, что и в самом деле со смертью главного исполнителя наступит полный кавардак со всей этой публикой, поменявшейся телами. При профессоре была хоть какая-то надежда навести порядок и вернуть мёртвых туда, где им положено находиться, а живых – в этот мир и в их тела. Пускай дожидаются перемещения на тот свет естественным путём, когда придёт время.

Дрор пока до этой жуткой мысли не добрался, поэтому не буду подсказывать – не стоит сыпать соль на кровоточащие начальственные раны. Пускай закончит стартовые стенания и приступит к непосредственным руководящим обязанностям. Вот тогда-то и прочувствует до конца гнусность нашей патовой ситуации. До пенсии ему всё-таки ещё далековато – целых два месяца! – успеет насладиться решением этой головоломки.

Лёха тоже молчит, хотя намеревался дать полный отчёт о своём питерском вояже. Впрочем, и до него дойдёт очередь.

– Ладно, проехали, – Дрор вытирает мокрой салфеткой лоб и лысину, приосанивается и снова превращается в себя прежнего. – Приступим к нашим делам. Сперва Алекс доложит о том, что прояснил в своей командировке, потом ты, Даниэль. В конце решим, как действовать в новых непростых обстоятельствах.

Лёха некоторое время выжидает, потом с видом уставшего махрового опера, раскрывшего аферу века, провозглашает:

– В принципе, дело с убийством Плотникова или, по-нашему, Плоткина можно считать завершённым. Двое фигурантов – Никонов Сергей и Боровицкий Владислав – задержаны, как мы уже знаем, сразу по возвращении из Израиля. Наши питерские коллеги за время их отсутствия прошерстили оставшихся членов банды, от которых и выяснили, с какой целью те отбыли в Израиль. К сожалению, это случилось позже известных событий, и предотвратить убийство ими Плоткина не удалось. Цель их поездки была весьма банальной: деньги, взятые при ограблении инкассаторов, наш фигурант присвоил и скрылся от подельников, но те его быстро вычислили по спискам вылетающих из Питера, а дальше уже дело техники. Никонов и Боровицкий разыскали его здесь, но, так и не получив денег, зверски убили и отбыли домой…

– И где эти деньги сейчас? – в глазах Дрора загорается огонёк любопытства.

– Будем искать. На днях придёт официальный запрос из Питера, и, более того, если нужно, они пришлют в помощь своих оперов.

– Одно мне непонятно во всей этой истории, – неожиданно приходит мне в голову, – как заурядный питерский браток смог стать новым Розенталем в Израиле? Как он попал к профессору Гольдбергу? Ведь, удрав от подельников, он вовсе не собирался продавать своё тело кому-то для опытов? Наоборот, деньги у него были – самое время притаиться где-нибудь на квартирке, купленной через подставного человечка, в каком-нибудь тихом курортном местечке и жить в собственное удовольствие… Ничего не понимаю!

Дрор сперва разглядывает меня мутным непонимающим взглядом, потом переводит его на Лёху и, наконец, изрекает:

– Ещё в этом не хватало разбираться! Других проблем нам мало!

– Сам Плотников, безусловно, ничего уже никому не расскажет, – Штрудель косится на меня недовольным взглядом, будто я поймал его на подтасовке, и что-то помечает на листе бумаги. – Профессор Гольдберг, к сожалению, тоже. Если, конечно, Даниэль специально к нему не отправится на тот свет для выяснения этого вопроса. Но отправиться туда в нынешней ситуации он может, как и любой из нас, естественным способом, а вот вернуться…

Тут он понимает, что сморозил глупость, и виновато замолкает, прикрыв рот ладонью.

– Всё понятно, – Дрор на минуту задумывается, потом вздыхает: – И в самом деле, можно считать дело с перестрелкой наркоторговцев закрытым. Все, кому пришло время переместиться на тот свет, уже там. Меньше хлопот правоохранительным органам. Оставшиеся подельники задержаны, и пускай суд решает, что с ними делать… – он мотает головой, словно сбрасывает морок, и прибавляет: – Оформляй, Алекс, отчёты, документы и сдавай дело в архив. Слышать про эту публику больше не хочу! Питерские опера приедут, пускай сами и ищут деньги. Мы им, конечно, поможем, но… А вот что нам действительно необходимо узнать, так это как Плоткин-Плотников попал к Гольдбергу? Вы, господа офицеры, всё-таки постарайтесь прояснить вопрос. Хоть это, в целом, и не изменит общей картины… Теперь давай ты, Даниэль.

Мой рассказ о душегубе-заводопромышленнике Баташёве Дрор и Лёха выслушивают с неподдельным интересом. Кое-что им было, конечно, известно, но многое стало просто откровением. А более всего их поразил факт предполагаемого родства нашего бандита Бота с этим почти сказочным российским персонажем.

– Али-Баба и сорок разбойников! – восхищённо выдыхает Лёха. – Везёт же тебе, Даник, попадать во всякие сказочные приключения! Осталось на ковре-самолёте полетать, в сапогах-скороходах побегать и Бабу-Ягу в избушке на курьих ножках трахнуть!

Однако Дрор не столь оптимистично настроен:

– Ну а нам-то что делать в этой ситуации, ведь профессора Гольдберга больше нет, а значит, всё повисло? Чувствую, российские коллеги серьёзно настроены довести дело до конца и найти эти древние клады. Кто им теперь поможет? Ведь ещё день-два, и они начнут бомбить нас депешами.

– Поезд ушёл в один конец, то есть на тот свет, и догнать его уже не получится, – снова пробует острить Штрудель, но смешно от его слов никому не становится.

– На нет и суда нет, господин майор, – развожу руками и чувствую, как моя физиономия против желания начинает лучиться, – сам-то я уже никуда не смогу отправиться, даже если захотел бы. А я не хочу. Если только лет этак через тридцать-сорок естественным способом.

Дрор минуту размышляет, потом недовольно глядит на меня и выдаёт, словно выстреливает:

– Неужели у Гольдберга никаких помощников не осталось, которые были бы знакомы с его методикой? Напряги память, Даниэль.

– Вы же знаете, что у него в последнее время даже собственной лаборатории не было, в которой он проводил бы свои опыты. Публикации в научных журналах, наверное, сохранились, но без специалиста кто с этим станет разбираться?

– Я имею в виду людей, которые работали с ним раньше. Неужели ты их не помнишь?

И вдруг до меня доходит, на что намекает Дрор. Мне сразу плохеет, и внутри начинают скрести кошки. Вероятно, стукнуть кулаком по столу и просто скомандовать он сейчас не имеет морального права, потому что я резко воспротивился бы и отказался, и никто меня не смог бы заставить рисковать жизнью никакими приказами. Поэтому шеф и старается всё выставить так, будто