Госпожа частный сыщик - Наталья Сергеевна Филимонова

людей разрешение на применение яда выдать никак не могли. Но если проверить связи этих людей, вполне может оказаться, что кто-то из них общался, а то и что-то должен одному из работников клиники. А то и, –  тут он усмехнулся, –  из дамского общества.

–  Да уж! –  я закатила глаза. –  Не удивлюсь, если, скажем, ниссин Факстон общается хоть с самим чертом!

–  Ну, до вас, знаете ли, ей далеко! –  многозначительно сообщил Рэмвилл и тут же, без всякого перехода, вдруг попросил, –  может, вы отклеите наконец эти нелепые усы? Невозможно же с вами разговаривать!

Сказать, что я опешила, –  ничего не сказать. Ничего себе заявления! До сих пор прекрасно, между прочим, разговаривали!

Свои булавки я, разумеется, прицепила снова на шейный платок перед тем, как покинуть дом скорби. И никто вроде бы даже не возражал.

–  По-моему, ты ему нравишься, –  меланхолично заметил дядя Рэндаф, как всегда, возникая из воздуха прямо передо мной. –  Кстати, я был в подвале. Пэм, я думаю, тебе стоит взглянуть на тело нисс Тармин.

–  Она здесь?! –  я вскочила с места.

–  В прозекторской, –  уточнил призрак. –  Только тело. Призрака некромант не дозвался, но… словом, ты должна это увидеть.

 

*

–  Вы с ума сошли! –  спор шел уже на второй круг, и Рэмвилл определенно терял терпение. –  Это совершенно исключено! Юным девам точно нечего делать в прозекторской.

Объяснять, что дева я вовсе не такая уж и юная, а даже, по общепринятым меркам, вполне старая, оказалось бесполезно. Глава доревилльской полиции на это только закатывал глаза и фыркал.

–  Да почему?! –  в который раз возмущалась я.

–  Да потому что у нас тут не салон дамского общества, мы не держим нюхательных солей для обморочных девиц! –  в сердцах бросил он.

На секунду я замерла, задохнувшись от возмущения.

А потом неожиданно для самой себя успокоилась.

–  То есть вы полагаете, –  я чуть наклонила голову к плечу, –  что вид мертвого тела настолько шокирует меня? Видите ли… позвольте вам напомнить: я Видящая смерть.

–  И что из того?! –  запальчиво воскликнул Рэмвилл –  и тут же осекся. Кажется, до него начало доходить.

–  Я с детства каждый день вижу призраков, –  медленно, чтобы было понятнее, сообщила я очевидное. –  Некоторые из них выглядят именно так, как выглядели в момент смерти. Окровавленные, с пробитыми головами, распахнутыми грудными клетками, с веревками на шеях. Из некоторых торчат ножи или топоры…

Вообще-то так ужасно выглядят вовсе не все призраки. Некоторые –  как, например, тот же дядя Рэндаф, –  принимают наиболее привычный для себя прижизненный облик и даже “одеваются” в любимую одежду. Как правило, это те, кто умер своей смертью и кого держит в этом мире связь с кем-то из живых, любовь или иные светлые чувства. Другие являются в том, в чем их хоронили. Эти, кстати, тоже выглядят не так уж плохо  –  перед похоронами их обычно гримируют. Ну разве что иногда такие призраки кажутся уж слишком румяными для кого-то, кто щеголяет в парадном саване. Вообще-то после правильно проведенных похорон мало кто возвращается своей волей –  но случается и такое. Например, когда умершая старушка никак не может расстаться со своим домом и переживает, что наследники попросту снесут эту развалюху. А однажды я видела ученого, который никак не мог упокоиться, пока не завершен его алхимический опыт.

А некоторые и в самом деле обретают именно тот вид, в каком умерли. И вот это обычно очень неприглядное зрелище. Потому что чаще всего это самоубийцы либо те, кто был убит. Первые просто не могут найти дороги в новый мир, вторые возвращаются обычно, чтобы указать убийц или попытаться отомстить.

–  Знаете, я практически уверена, что мне доводилось видеть куда больше мертвых, чем вам. Умерших самой разной смертью.

–  Проклятый дар, –  пораженно пробормотал Рэмвилл.

–  Я привыкла, –  я пожала плечами. –  Так вы отведете меня в прозекторскую?

–  Демоны с вами, –  мужчина тяжко вздохнул и побарабанил пальцами по столу. Затем взглянул на часы. –  Я по-прежнему не понимаю, зачем вам это нужно, но мне все равно необходимо спуститься туда. У патологоанатома как раз должны быть готовы результаты вскрытия…

На последнем слове он бросил на меня быстрый настороженный взгляд. И лишь убедившись, что я по-прежнему не собираюсь падать в обморок, тяжело поднялся из-за стола.

Я вскочила следом.

Лестницу в подвал полицейского управления я помнила по своему прошлому визиту. Вот здесь направо –  архив. Где-то там, наверное, сейчас перебирает бумаги бледный Лукас Теймар, зять ниссин Факстон. А налево, выходит…

–  Сюда.

Прозекторская оказалась просторным промозгло-холодным залом, заставленным какими-то зловещего вида металлическими стеллажами и пахнущим чем-то неприятно-алхимическим. Перед металлическим же столом стоял крупный, высокий полноватый мужчина совершенно мясницкого вида –  и в окровавленном фартуке. Правда, вместо тесака в его огромных ручищах оказался сжат узкий скальпель, который “мясник” как раз протирал салфеткой и при виде нас тотчас отложил.

–  А-а-а, ниссард Рэмвилл, я как раз хотел за вами послать! –  “мясник” расплылся в широкой добродушной улыбке, пугающе-неуместной здесь, затем перевел взгляд на меня и коротко поклонился. –  Приветствую, юноша.

–  Это нисс… ниссард Вилкинс. Он… свидетель. Пожелал взглянуть на тело.

Собственно тело я тоже увидела сразу –  на том самом столе, уже накрытое простыней, но взгляд упорно соскальзывал с него, не желая задерживаться.

Кажется, кое-чего я все-таки не учла. Да, я каждый день видела мертвых… только совсем не так. Как бы ни были ужасны раны на призраках, все эти привидения вели себя в точности как живые. Они двигались, говорили, порой смеялись. А их раны легко было привыкнуть не замечать –  учитывая, что сами призраки не обращали на них никакого внимания и не страдали от боли.

Нет, я не собиралась падать в обморок, как боялся Рэмвилл. Но к виду неподвижного тела под простыней оказалась все-таки не готова.

–  Отчего ж не взглянуть! –  снова разулыбался здоровяк, широким жестом откидывая край простыни с лица покойницы. –  Вот она, значит, наша девочка. Причина смерти –  асфиксия, в легких вода, что характерно для утопления. Следы борьбы отсутствуют, ссадины, гематомы и иные прижизненные наружные повреждения отсутствуют, время смерти –  около десяти часов назад, тут уж господа маги точнее установят…

Вот теперь мой взгляд прикипел к лицу –  зеленовато-бледному, но совсем