Дух лунной башни - Анна Бахтиярова

грусти в голосе. – Мы пришли. Именно здесь он и начался.

Заслушавшись мэтра, я не обращала внимания, куда он нас ведёт, и едва сдержала изумлённый возглас. Знакомое место! Зал с неработающим фонтаном в форме кита и цветочными кадками вдоль стен. Взгляд устремился выше. Сквозь арки просматривался коридор, где я вытащила из стены сокровище. Совпадение? Кто знает. С другой стороны, Юмми Свон сказала, что кубок с птицами хранился там пару столетий. Огонь же охватил колледж значительно раньше.

– Интересно, почему в «Истории Гвендарлин» не написано, откуда начался пожар?

Шем дёрнул меня за рукав. Полноценные зашушукались.

Ох ты, пропасть! Я задала вопрос вслух!

– Эта книга, на мой взгляд, не слишком удачна, – проговорил Дюваль с лёгкой улыбкой, он не считал мой интерес неуместным. – Она правдива, но в ней немного… э-э-э… приукрашиваются события и действующие лица. А ещё упускаются детали. Не из умысла, а, скорее, из-за небрежности автора. Например, пожар. В книге столько предположений и зловещих легенд, зато ни слова о месте возгорания. Но пожар начался именно здесь и распространился дальше, поглотив западную и южную части. Северная и восточная не пострадали. А всё благодаря талантливому водному магу, проводившему обряды при строительстве. Защита сработала, остановив огонь. Чего не скажешь о работе другого мага-водника, вплетавшего магию в стены с юга и запада. Основатели специально привлекали разных магов, чтобы максимально обезопасить владения. Кто-то оказался полезен, кто-то не оправдал ожидания. Жаль, это выяснилось при столь трагических обстоятельствах.

– Но почему колледж загорелся? – спросил Нильс Бернарду.

Я невольно перевела взгляд на мальчишку. Сходство со старшим братом легко угадывалось. Всё те же чёрные волосы, смугловатая кожа, идеально ровный нос и тонкие губы. Однако Ульриху досталась более интересная внешность: и утончённее, и мужественнее одновременно. А ещё глаза! Я впервые обратила внимание на цвет. У Нильса они тоже зелёные, но обычного оттенка, не насыщенного, как у полуцветов. Не такие, как у Ульриха.

– Почему загорелся? – пробормотал Дюваль задумчиво. – Боюсь, на этот вопрос не сможет ответить никто, кроме супругов Ван-се-Рмун. Но и они никогда не заговорят.

– А как же легенды? Про… про… – Нильс замолчал и покраснел, вспомнив, что при мэтрах запрещено упоминать местную «достопримечательность».

– Легенды о духе? – усмехнулся Дюваль под удивлённые возгласы учеников. – Легенды на то и легенды, чтобы множить выдумки.

– А ещё говорят… говорят… – не унимался мальчишка, заикаясь от волнения.

– Что говорят, Нильс Бернарду? – спросил мэтр всё с той же отеческой улыбкой.

Неугомонный братец Ульриха уткнулся взглядом в пол.

– Говорят, что Дарлин Ван-се-Рмун сам был недобрым магом. Что всё из-за него. Вот.

Дюваль помолчал с полминуты, раздумывая над вопросом. Или над ответом. А потом развёл руками.

– Основатель был тёмным магом. А им испокон веков приписывают злодеяния или дурные намерения. Тебе ли не знать. Ты сам происходишь из древнего тёмного клана.

– Да, но…

– Вот что я скажу, Нильс, – перебил мэтр жёстко. – Основатели погибли восемь столетий назад. Все сведения почерпнуты из письменных воспоминаний их современников. Там есть и дифирамбы, и осуждения. Истина, как водится, где-то посередине. Но самое важное: супруги Ван-се-Рмун подарили Многоцветью наш колледж. Я считаю, этого достаточно, чтобы чтить память о них.

Ученики дружно закивали, признавая правоту Дюваля. Даже три полуцвета. Все, кроме меня. Нет, я тоже не спорила с мнением мэтра. Но мне послышался смешок, и я завертела головой в поисках несогласного. Звук исходил не от учеников, а из глубины коридора. Странно. Как я расслышала его на расстоянии? Почудилось? Однозначно.

Или нет?

Вдали мелькнул силуэт. Кошачий силуэт! Как накануне заметил Шем, гораздо миниатюрнее, чем у моего синего приятеля Урсула.

Глава 15

Двое в стене

Мэтры словно сговорились и нагрузили нас таким количеством домашних заданий, что я на несколько дней позабыла и обо всех таинственных происшествиях, и о зеленоглазом поросёнке, образ которого маячил в голове неясной тенью. Готовила реферат для Дитрих о красных магах, уверенная, что получу низший балл – на большее полуцветы у вредной магини могли не рассчитывать. Зубрила сложные заклятия, заданные директором Бриттом, и заучивала перечень ингредиентов зелий для вспомогательной магии мэтра Шаадея.

Воспоминания обрушились все разом в одно прекрасное утро за завтраком. Шем с непроглядной тоской в ярко-жёлтых глазах раз за разом протыкал вилкой котлету, но не думал употреблять её по назначению.

– Ты чего? – спросила я, двигаясь ближе.

– Вдруг оно вернётся? – протянул парень несчастно.

– Кто?

Я понятия не имела, о чём толкует приятель. Оно?

– Та нечисть в чёрном. Лилит, ты забыла? Сегодня же ночь духа!

Я опешила.

Новолуние? Уже? Тьфу!

Ну я и заучилась. Ведь не только у Шема имелась причина нервничать. Я, помнится, в прошлый раз сорвалась посреди ночи из спальни на зов непонятно кого. Да ещё в трансе!

– Молния не ударяет в одно и то же место, – заверила я приятеля, не веря своим словам ни на грамм. Эта молния ещё как способна ударить, а потом бить и бить, не переставая.

Шем не оценил попытку. Глянул осуждающе, как смотрят дети на взрослых, выдумывающих небылицы вместо того, чтобы сказать всё как есть.

– Не буду сегодня спать, – объявил он, отодвигая тарелку вместе с проткнутой котлетой.

– Не получится. Уснёшь, как сурок. Думаешь, один такой умный?

Рядом с нами остановилась пухлощёкая подружка старосты Милли Дорвис с подносом, наполненным грязной посудой.

– Ты пробовала? – заинтересовался Шем.

– Как и все в этом замке, – заверила Милли. – Бесполезно. Засыпаешь, едва голова касается подушки. Никакие сонные травы не нужны.

– А если не ложиться?

– Уснёшь сидя. И даже стоя. Проверено. Не одним поколением.

Милли взгромоздила наполненный поднос на стол и пошарила рукой в широком кармане запачканного передника.

– Лилит, это тебе. Пришло ночью из сектора тёмных. – Передо мной лёг синий конверт с аккуратно выведенным именем. Моим полным именем: Лилит София Вейн.

– От кого? – насторожился Шем.

– Не узнать, пока Лилит не вскроет послание, оно зачаровано, распечатать под силу только адресату, – пояснила Милли без тени любопытства. Иногда складывалось впечатление, что этой девице нет дела ни до чего на свете. Кроме ненаглядного Кайла.

– Открывай, – велел Шем нервно.

Но я медлила. Нутром чувствовала, письмо личное.

– Давай же!

В первый миг я увидела закорючки, не имевшие ничего общего с буквами, но прошла секунда-другая, и непонятные символы сложились в отдельные слова, а те в чёткие фразы. Ох ты, пропасть! Мёртвый язык! Взгляд скользнул ниже, и лист в руках заплясал от