Блюз Красной планеты - Роберт Дж. Сойер

акробатику. Пиковер, в свою очередь, спасался бегством, пошатываясь на каждом шагу, как чудовище Франкенштейна.

Внезапно – а такие вещи всегда происходят внезапно – рядом прогрохотал выстрел, звук которого подхватили чувствительные внешние микрофоны. Пуля просвистела мимо и завязла в грязи. Я заозирался, пытаясь найти нападавшего. И точно: повернувшись на десять часов, буквально в тридцати метрах я заметил человека – вероятно, мужчину – в голубом скафандре со взведённой винтовкой в руках.

Глава 25

Пиковер наконец-то выкарабкался из жидкого месива, но тут же повалился на землю, спасаясь от стрелка. Вместо брызг грязи в воздух взмыло облако пыли, в очередной раз доказывающее, что он выбрался на марсианскую твердь.

Я подтянулся, достал из наплечной кобуры смит-вессон и прицелился в мистера Голубое Небо. Крикнуть ему что-то вроде «Не двигайтесь!» я не мог, поэтому просто нажал на спусковой крючок, подорвав насыщенный кислородом порох, и с удовлетворением проследил, как человек падает.

Кстати об этом. Грязь, кажется, снова начала замерзать. Я не хотел превратиться в очередную окаменелость на радость Пиковеру, а потому, приложив титаническое усилие, как Геракл – который греческий герой, а не из детективов Агаты Кристи, – вылез из густеющей жижи.

И как раз вовремя! Со скрипом, напоминающим рёв динозавра, корабль свалился на землю. Я успел обернуться к нему, и меня с ног до головы забрызгало грязью. Руками в перчатках я кое-как протёр шлем, хотя он всё равно остался заляпанным, и оглядел упавший корабль. Запертый круглый люк смотрел на меня глазом циклопа.

Путь через шлюз был отрезан; корабль лежал на нём, частично погребённый в земле. Сам я не видел, но подозревал, что внешняя дверь захлопнулась при падении. Чтобы вернуться внутрь, нужно было придумать, как открыть верхний люк. Я отложил это на потом и направился к Пиковеру.

– Можно вставать, – сказал я. Из-за больной лодыжки ему было сложно подняться, так что я подал ему руку. По пути я успел осмотреться, но не заметил, чтобы у мистера Голубое Небо были напарники. Мы пошли к нему.

– Ты в порядке? – по дороге спросил я Пиковера.

– Да, но прыжок был лишним. С лодыжкой совсем плохо.

Солнце стояло высоко над головой, и лёгкие облака плыли по небу. Они иногда появлялись сами собой, хотя сейчас я задумался, не сформировались ли они за счёт выхлопных газов нашей ракеты или пара растаявшей вечной мерзлоты. Фобос сложно было разглядеть днём, а уж если увидишь Деймос – значит, со зрением всё в порядке; и если первый спутник я отыскал, то второй так и не заметил. Хотя кто его знает, был ли наш маленький ужас сейчас на небосводе вообще.

Я всё ещё держал пистолет наготове. Голубое Небо вроде как лежал без сознания, но мог и притворяться, просто поджидая, пока мы не окажемся на нужной дистанции. Но когда мы подошли ближе, он так и не шевельнулся; присев рядом, я понял почему.

– Упс, – сказал я.

– Ты только что убил человека, и это, по-твоему, «упс»? – ужаснулся Пиковер.

– Ну он пытался убить нас, – заметил я. Пуля прошла чуть выше, чем я рассчитывал, и разбила шлем: человек вдохнул морозный разреженный воздух Марса. Странное зрелище: парень явно был мёртв, открытые глаза остекленели, из уголка тянулась застывшая струйка крови – но гремучая змея на левой щеке по-прежнему шевелилась, покачивая хвостом. Это был Дирк.

– Я его знаю, – сказал я.

– Да?

– Ага. Один придурок, совсем недавно с Земли.

– А, – сказал Рори; видимо, просто не хотел стоять в тишине. Но через мгновение он вдруг продолжил: – Так, а это что такое?

Неподалёку на земле лежал отбойный молоток – точно такой же Джошуа Уилкинс бросил в подвале, когда инсценировал суицид.

– Вот почему ты не смог удержать колесо, Рори. Он пользовался отбойником.

– А, понятно. И что будем делать с несчастным? Нельзя его здесь оставлять.

– Да, – тихо ответил я. – Нельзя.

В кои-то веки Рори оказался более меркантильным.

– Слишком яркий скафандр, – сказал он. – Кто угодно заметит, а люди рядом с Альфой нам не нужны.

Я ткнул пальцем за спину.

– Даже если мы его похороним, валяющийся на боку огромный корабль наверняка привлечёт внимание.

– Значит, нужно его передвинуть.

– Как? Багги Хуана с такой махиной не справится.

– Кто сказал, что корабль вдруг стал непригоден? – ответил Пиковер. – Пусть Мадж отправит его обратно в Нью-Клондайк.

В любой другой ситуации я бы поручил нести труп Пиковеру, потому что для него это не составило бы труда, но он прихрамывал. Вскинув Дирка на плечи, я отнёс его обратно к яме, оставленной посадочным модулем. Отбойный молоток справился бы с вечной мерзлотой, но земля в яме и вокруг была ещё достаточно мягкой, чтобы с трудом, но всё же закопать его собственноручно, чем мы и занялись. А когда закончили, я ещё несколько минут постоял над могилой, пытаясь подобрать слова. В кои-то веки они совершенно не приходили.

Видимо, это Дирк забрал Лакшми, когда мы её бросили. Она явно не ожидала прибытия кавалерии, а значит, Дирк сам проследил за ней и Дарреном Чуном – надеялся, видимо, на свою долю богатства. Стоит отдать ему должное: обнаружив Даррена мёртвым, он спас Лакшми, а не бросил на произвол судьбы. Видимо, у воров действительно есть своя честь.

Оставлять багги Дирка было нельзя. Из старых фильмов я знал про ручную и автоматическую коробки передач, но на приборной панели багги этими словами обозначался простой переключатель, показывающий, будет марсоход двигаться сам или нет. Я попросил Рори помочь развернуть багги на северо-восток, примерно в сторону горы Элизий, и включил автопилот; датчик эксимерной батареи показывал три четверти заряда, этого хватило бы на несколько тысяч километров.

Затем мы вернулись к посадочному модулю – и обнаружили новую сложность. Мы понятия не имели, как дозваться до Маджа снаружи. Я сомневался, что у него есть внешний микрофон; такие штуки сгорают при входе в атмосферу, даже если это разреженная атмосфера Марса.

Но Пиковер мог кричать достаточно громко, так что я предложил попробовать. Он пару раз позвал Маджа по имени, но ответа не последовало – хотя, даже если бы он услышал, вряд ли на внешней стороне корабля стояли динамики.

Цилиндрический корпус частично утопал в быстро застывающей грязи. Конус двигателя и часть нижней палубы нависали над ямой, но не настолько, чтобы можно было пробраться в шлюз. Верхний люк, теперь обращённый вбок, а не вверх, маячил на высоте нескольких метров: корабль не ушёл в землю даже наполовину. Подойдя ближе, я поднял Пиковера на