Медвежье молоко - Елена Александровна Ершова

– Я пошёл, – Димон рывком поднялся со скамейки.

– Ты чего? – удивился Толян. – Испугался, что ли? Думаешь, если твоя сестра пропала сто лет назад, то и ты кому-то сдался?

Он фыркнул, расплескав пиво.

– Иди на хер! – огрызнулся Димон.

– У тебя пропала сестра? – заинтересовался Герман, поднимаясь следом.

«Нашёл», – подумала Оксана.

Сердце взволнованно заколотилось. Она уже готова была простить дурацкое представление Германа и унизительную покупку спиртного.

– Никто у меня не пропадал! – бросил через плечо Димон. – А ты заткнись!

– И когда это произошло? – не сдавался Герман.

– Да лет сто назад, говорю же! – махнул рукой Толян. – Ну, предположим, не сто. Десять. Какая разница?

– Как её звали? – не унимался Герман, выуживая из кармана сложенные вчетверо листок. – Случайно, не Аня Малеева? Пожалуйста! Это очень важно!

Он расправил ориентировку, и Оксана сжалась – уж очень девочка с фото походила на Альбину.

Димон развернулся. Его ноздри раздувались, кадык ходил ходуном.

– Валите! – сказал он. – Ещё раз увижу здесь – не поздоровится! Я серьёзно!

Сверкнув глазами, побрёл прочь, потом ускорил шаг. Толян покрутил головой.

– Вы на него не обижайтесь, он немного того. И мать такая же. Как сестра пропала, так кукуха и поехала. Мать внушила, что и за ним потом придут. Ну, вы и пришли, выходит.

– А где они живут? – осведомился Герман. – По какому адресу, можешь сказать? Мы правда волонтёры, вот удостоверение.

Раскрыл книжицу в твёрдом переплете.

– За мостом, на Пашкова, – толстяк дёрнул подбородком, показывая направление. – Только не говорите, что я сказал. Ага?

– Ага, – согласился Герман, и Оксана усмехнулась: паренёк, похоже, слишком наивен. – Ну, тогда бывай, Толян. Спасибо за помощь.

– Может, хоть вы со мной выпьете? – Толян протянул бутылку. – Скучно.

– Давай.

Герман принял полторашку и с размаху зашвырнул её в кусты, потом отсчитал мелочь и ссыпал её в карман толстяка.

– Ещё раз увижу с бутылкой и сигаретами – уши надеру, – пригрозил он и, потрепав Толяна по плечу, направился к машине.

Оксана шла за ним и прятала улыбку. Подумалось, что Герману очень идёт роль папы. Жаль, что у её Альбины такого не было. Ещё страшнее – что, вероятно, не будет.

Глава 24

Мемориал

Подъезд провонял котами. От изрисованной граффити стены пластами отслаивалась штукатурка, лампочка едва освещала лестничные пролёты, и Оксана во все глаза глядела под ноги, чтобы не оступиться или не вляпаться в едва подсохшую лужу. Дом подлежал сносу и стоял только благодаря божьей помощи, но расселять его не думали. Из-за дверей доносились звуки телепередач, детский плач и ругань.

Герман дважды нажал кнопку звонка, прислушиваясь к шаркающим шагам.

– Пожалуйста, откройте, я из полиции.

Он держал наготове удостоверение, которое Оксана никогда не видела толком, но на котором отчётливо синела круглая печать и чья-то витиеватая подпись.

Она одёрнула новенький пуховик, поправила выбившиеся из-под шапочки волосы. Из-за двери протянулась полоска света.

– Кто? – женский голос казался приглушённым. Лицо пряталось в тенях и было неразличимо.

– Лейтенант Резников, – представился Герман.

– Что Дима опять натворил? – женщина шире приоткрыла дверь, и у Оксаны сжалось сердце при виде осунувшегося лица, опущенных уголков губ и встрёпанных, собранных в небрежный пучок поседевших волос.

– Распитие спиртных напитков в общественных местах, – Герман убрал удостоверение и с готовностью развернул только что купленный, но предусмотрительно исчёрканный в нескольких местах блокнот. – Вы позволите?

Женщина посторонилась, косясь на вошедших со смесью недоверия и смущения.

– Где он?

– В детской комнате.

– Почему не позвонили?

Женщина схватилась за сердце, и Оксана подняла ладонь:

– Нет, нет, не пугайтесь! С ним всё в порядке! Его отпустят сразу же, когда…

– Когда составим протокол, – пришёл на помощь Герман. – Но вам нужно явиться в комиссию по делам несовершеннолетних, как только мы назначим дату.

Женщина тяжело дышала, прикрыв глаза. Вытянув шею, Оксана окинула оценивающим взглядом захламленный коридор, велосипед у стены, потёртый линолеум, наддверные шкафчики на входе в кухню, вместо комнатной двери – занавески из стекляруса.

– Как к вам обращаться? – спросил Герман.

– Ирина Михайловна…

– Как мы уже сказали, Ирина Михайловна, на вашего сына составлен протокол за распитие спиртных напитков, а ещё курение на территории школы. Это, – Герман указал на Оксану, – новый социальный педагог. Она должна составить акт обследования жилищных условий. Где можно присесть?

Женщина молча побрела на кухню.

Здесь пахло жареным луком, котлетами и немного плесенью. На плите возвышалась большая кастрюля, под потолком сушилось бельё.

– Вы простите, я только пришла с работы, – принялась оправдываться Ирина Михайловна. – Думала, Дима уже дома, а он… вот так, значит. Вы холодильник будете смотреть?

Оксана стушевалась, замявшись в дверном проёме.

– Обязательно, – Герман деловито распахнул дверцы холодильника. – Оксана Олеговна, запишите: есть мясные полуфабрикаты, кефир, макароны.

– Я только что сварила борщ, – робко заметила женщина.

– Запомню, – ответила Оксана. – Составлю акт на работе, а вы потом подпишете, когда прочтёте, хорошо?

Ирина Михайловна кивнула.

– Вы знаете, я ведь воспитываю его одна. Работаю в две смены, чтобы хоть немного заработать на репетитора. Дима будет сдавать ЕГЭ по биологии, хочет поступать в медицинский, если хватит средств. Откладываю понемногу. А возраст такой, что мать уже не авторитет, сам всё знает и умеет. Вы не думайте, Дима хороший, он летом в центре занятости подрабатывает. Но вот иногда чудит. А большой ли штраф будет?

– Как комиссия решит, – выкрутился Герман. – Это вторая административка?

– Третья… Я ведь ещё прошлый штраф не оплатила.

– Квитанцию покажете?

Ирина Михайловна прошла в комнату – проходную, заставленную массивными шкафами. В углу чернел телевизор, за тюлем на подоконнике виднелись пластиковые ёмкости с рассадой.

– Где-то тут была, я все квитанции сохраняю, за коммуналку тоже, – бормотала женщина, выдвигая один за другим ящички. – Стараюсь, как могу. Тяжело одной ребёнка поднимать, а ведь мальчику отец нужен. Мы ведь раньше неплохо жили! И работа была, и счастье… Как Анечка пропала – так всё рушиться стало, а ведь Дима её любил, очень любил!

Оксана и Герман переглянулись. Ирина Михайловна извлекла из прозрачного файла сложенную вдвое бумажку.

– Вот, посмотрите. Я оплачу, как только зарплату дадут.

– Аня – это Димина сестра? – уточнила Оксана. – А что с ней случилось?

Ирина Михайловна странно на неё посмотрела, и Герман снова вмешался:

– Оксана Олеговна новенькая, не знает, как десять лет назад весь отдел на ушах стоял.

– Да, сложное время, – вздохнула женщина, опуская глаза. – Уж так надеялись найти, во всех газетах, по местному каналу сводки давали. Диме тогда всего-ничего четыре годика было, а всё равно помнит, как сестру искал, плакал, спрашивал: «Мама, когда же Аня вернётся?» У меня так сердце и рвалось.