Темная сторона - Натали Смит

льняной рубахе, подпоясанной веревкой, свободных красных в полоску штанах и кожаных сапогах. Где он только взял вещи такого размера?

Бес накинул не только одежду. Новую личину. Я сразу не поняла, у меня встроенный фильтр давным‑давно включился; небольшие помехи в изображении заставили присмотреться. Старую маску Каза я едва помнила: лет шестьдесят, невысокий, глаза синие, яркие, небольшая аккуратная бородка с проседью, седые волосы. Сейчас перед нами стоял великан в самом расцвете сил, с внешностью героя любовного романа: короткие черные волосы, синие глаза, квадратная челюсть, губы, при взгляде на которые всплывает определение «порочные», а мышцы не удалось прикрыть даже просторной одеждой.

– Ты на конкурс «Мистер Вселенная» собрался? – выдавила я из себя, пытаясь не пялиться очень уж откровенно. – Или к писательнице какой в качестве Муза?

– Женщина, ты чем‑то недовольна? – сверкнул улыбкой из рекламы зубной пасты Трехрогий.

– Да нет, нормально, только мы внимание привлекать будем…

– Сказала мне Баба Яга в джинсах.

Казимир уложил свои трофейные доспехи в сумки, подхватил меч, и мы открыли дверь в Лукоморье.

* * *

Тонкий серпик месяца висел на небе в окружении мириадов крошечных стразиков‑звезд, волны с тихим плеском накатывали на пустынный берег. Крона Дуба черной тучей раскинулась на половину небосклона. С каждым разом чувствую себя как дома, временами даже лучше, чем дома. Изольда на месте, на крыльце кошка, слилась с окружением.

Мы обменялись приветствиями. Первым делом обсудили ситуацию с Изумрудом. Вернее, я и Баст обсудили, мужская половина отмолчалась. Бальтазар мне еще дома успел высказать свои мысли об умственных способностях Изи, за надменность получил щелчок по уху, чтобы нос не задирал, кот ученый. А Каза этот поворот событий вообще не интересовал.

– Все к лучшему, – резюмировала Бастет, задумчиво глядя на горизонт.

– А где пернатый?

Кошка удостоила Казимира тяжелым взглядом.

– Твой подмастерье в поисках смысла жизни. Улетел на казенной метле в море, прихватив пару горстей блестящих украшений. К слову о блестяшках: ты кого собрался покорять своим внешним видом?

Я впервые видела у Бастет язвительно‑саркастическую усмешку: вон оно как, новая личина Каза даже ее проняла. Он не ответил, пристроился на крыльце, доски жалобно заскрипели под огромным весом. Сказал, что и спать намерен снаружи, чтобы не стеснять. Ну, это его дело, мне в любом случае перешагивать придется, что в доме он, что на крыльце.

– М‑да, бегать за женщинами. Не пойму, – добавил Каз, закидывая копыта… тьфу ты, сапоги на перила.

– Не все же уродились Казановами, – ледяным тоном отрезала Баст. – И прекрати над ним шутить, у парня тонко чувствующая натура. Надеюсь, он все‑таки встретит Селину, а то сам не свой. Покоя никакого нет, одни страдания.

– Ладно‑ладно, пусть курлыкает там, – притворно сдался бес.

– Есть новости о Насте? – сменила я тему.

– Пока не видели. Зато Кощей распахнул ворота Косых Ложек, вы опоздали на торжественное открытие. Там не протолкнуться, наши знакомые три богатыря уже отметились, кстати.

Это прямо порадовало. Хотела с ними повидаться – вот и гора пришла к Магомету.

– А где трофейная деталь Кощея? – поинтересовалась кошка.

– Наш мастер решил его с ума свести зомбоящиком и просмотром «Годзиллы», – хихикнул Бальтазар.

– Всегда болел за ящера, – внезапно разоткровенничался Казимир и битый час рассказывал нам о старых фильмах. Я воспользовалась передышкой, пытаясь упорядочить мысли и совладать с эмоциями.

Сосредоточиться мешала раздражающе зудящая татуировка.

* * *

Хорошая вещь – ступа: тихая, быстрая, вместительная.

Мы зависли на приличном расстоянии от той скалы, где встретили Селину. Подсматривать нехорошо, и я неправильно поступила, но уж очень волновалась за друга. Мы ее едва знаем, а ну как уволочет парня на дно морское? Или вовсе другая приплывет, не такая пугливая. Тоха сидел неподвижно, высматривая в море свою зазнобу, и совершенно не мог нас заметить. Тонкая желтая дорожка от молодого месяца на черной ряби воды, плеск волн о скалу…

– Смотри, – шепнул кот мне в ухо. – Там, в лунном свете.

И правда, кто‑то плыл. Гребень появлялся из воды и пропадал снова, вода стекала с него каплями расплавленного золота. Русалка вынырнула в нескольких метрах от скалы: белые волосы облепили голову и тонкий стан, и кожа белая‑белая, переливается, будто посыпана блестками. Я не уверена, что это она, может, одна из сестер. В тот момент, когда Морской царь со своими дочерьми пожаловал на зов богатырей, мне было не до разглядывания русалок.

Она заметила человека и замерла. Тоха сидел не шелохнувшись, наверное, даже не дышал.

– Я ничего не слышу, – пожаловалась я.

– Он говорит: «Привет, ты, наверное, меня не помнишь, мы виделись однажды у берега», – прислушался Бальтазар. – Нервничает наш друг, запинается. Значит, все‑таки Селина.

Русалка ответила что‑то певучим голосом, ловко забралась на скалу с помощью рук и хвоста, села чуть поодаль от Тохи. Он подвинул в ее сторону шкатулку. Она приняла.

– Полетели отсюда, дальше смотреть точно нельзя.

– Не волнуйсяу, его Горыныч не убил, русалка и подавно не справится.

Мы медленно летели назад. Я все оглядывалась, тревожась за безопасность Тохи: Селина опасна, за прекрасным лицом спрятана хищница, а он влюблен по уши и может не заметить. Но, вопреки моим мыслям, две фигурки на скале занимали все те же позиции.

– Ты нагнетаешь, Ягуся. Мне помнится, она нас одарила сокровищами, а мне еще и рыбу принесла. Хорошая девушка.

Посмотрим.

Любить – значит давать кому‑то возможность уничтожить тебя, но верить, что он ею не воспользуется.

Так говорят.

Глава 18

Праведный гнев

Тоха вернулся на рассвете. Спросить мы ничего не успели – он завалился спать с блаженной улыбкой на лице. Изольда превратилась в ночлежку: в самых расслабленных позах дрыхли коты, Супчик и даже летописец. А я уснуть не могла из‑за одного бессовестного типа – храпящего беса. Думала, круче моего папы никто не может, но ошиблась – этот переплюнул. Спрятала голову под подушку и как будто оказалась дома.

– Вова, может, к врачу? – спрашивает мама за завтраком, потирая сонные глаза.

Папа отвечает:

– Что ты, Светик, я же охраняю вас от диких зверей! – и в очередной раз выдвигает теорию про пещерных людей и пользу храпа в хозяйстве. Мама прячет улыбку за чашкой чая и не настаивает. Такой ритуал в моей семье. Без него утро субботы – не утро.

От Казимирова храпа, больше похожего на рык, вибрировал пол и вся изба в целом. Я живо представила себя в пещере под охраной главаря общины первобытных людей: можно не беспокоиться, даже саблезубые тигры