Погоня за судьбой. Часть III - Dee Wild

Вернувшись в кровать, я комочком забилась в угол и лежала с открытыми глазами, прислушиваясь к каждому шороху. Воображение услужливо подсовывало шорохи и скрипы, заставляя вздрагивать от малейшего движения атмосферы. Похоже, я схожу с ума… Я совершенно точно схожу с ума, если ещё не сошла… Давно пора. И почему этого не случилось раньше?

Сбивчивая толкотня рваных мыслей в голове вскоре прекратилась, я прикрыла опухшие глаза, и меня наконец охватила болезненная дрёма…

Глава VIII. Рождённые убивать

… Дни смешивались в аморфную цветастую массу и растворялись в водовороте времени, увлекая меня вперёд, всё дальше и дальше. Постоянный адреналиновый шторм, в эпицентре которого я укрывалась от самой себя, не оставлял времени на размышления. Я спешила так, как никогда ранее в своей жизни, потому что крысы не должны были уйти. Крыс было много — к тем девяти именам, что я получила две недели назад, почти ежедневно Элизабет Стилл добавляла по несколько новых.

Я впрыскивала в себя дьяволов сок, накачивалась наркотиком до полусознательного состояния и отправляла подонков на тот свет одного за другим. Конвейер смерти работал без сбоев. Кого-то поджидала у дома, чтобы затем расстрелять в упор прямо в машине. За кем-то следила по пути с работы, а затем вспарывала брюхо катаной в тихом и безлюдном месте. Я обожала частные дома, ведь вокруг, как правило, не было лишних свидетелей. Нужно было лишь постучаться в дверь и жалобным голосом попросить: «Помогите, дайте что-нибудь поесть, пожалуйста».

С теми, кто жил один, было ещё проще — я нападала исподтишка, оглушала, а затем с помощью медицинских инструментов, сложенных в багажнике «Хускварны», выдёргивала сначала все зубы, а потом — если он доживал, — суставы, пока сволочь не отдаст концы от болевого шока. Иногда, чтобы продлить удовольствие, я начинала с суставов. Хруст рвущейся хрящевой ткани был музыкой, которую хотелось слышать.

А ещё — звуки их страданий. Они кричали, рыдали, умоляли, предлагали деньги и разбрасывались именами известными и незнакомыми, но меня всё это не брало. Машина смерти вышла на полные обороты и перемалывала в своих жерновах тех, кто давно этого заслужил, и эту машину нельзя было останавливать. «Хускварна», мой верный боевой конь, помогала избавляться от тел, а бездонные болота принимали в себя всё, не задавая вопросов…

В разрушавшейся от взвинченного пребывания под дьяволовым соком памяти оставались лишь рваные фрагменты и торопливые картинки. Чьё-то лицо в перекрестье прицела; мелькающие ветви и стволы деревьев в спринтерском забеге по зарослям… Ещё одно лицо — кричащее и рыдающее, с застывшим в глазах ликом смерти… Торопливо сгребаемые в наплечную сумку ценности и деньги… Рука со сжатой рукояткой катаны в замахе, и снова лицо, превращённое в кровавую кашу… Гулко булькнувшая под гудящими антигравами топь с едва идущими по ней ленивыми кругами…

Теряясь в ветвистой дельте реки, скрываясь в заброшенных домах, которых в этих местах было пруд пруди, и каждый раз меняя местоположение, я осуществляла правосудие и несла погибель. Я всегда носила маску, не оставляла отпечатков, а способ расправы старалась выбрать наиболее оптимальный. Всё, что мог вспомнить случайный свидетель — это безликий чёрный силуэт, растворившийся во тьме зарослей.

Острое лезвие резало тела, карабин «Истерн» отправлял меткие одиночные пули в головы и сердца, а кровавое марево застилало глаза. Я жила от жертвы до жертвы, коих в день доходило до полудюжины, и запах крови въелся в самые ноздри. Я чувствовала его повсюду, он пропитал меня насквозь. Как и смесь дьяволова сока, который давал энергию и почти неограниченную силу. Давал взаймы, с каждой затяжкой забирая меня саму, моё будущее…

Галлюцинации прекратились. Не было даже снов во время коротких «подзарядок» на чёрных безмолвных волнах беспамятства — их место заняла кровавая реальность. После второго десятка пытать людей стало тяжело, это больше не приносило эндорфинов, и в какой-то момент я бросила эту крайне неблагодарную работу. Однако тот самый краткий миг, когда из очередного выродка выходила жизнь, потоком бордовой массы вырываясь наружу, сделал меня зависимой. Эти мгновения навсегда оставались калёными отпечатками в памяти. Их глаза… Из них прямо извергалось искреннее удивление и непонимание. Они застывали с отпечатавшимся в них ужасом — и я была счастлива, потому что ни разу не увидела ничего, отдалённо похожего на искреннее облегчение, которое видела в глазах рыжеволосой Ани четыре года назад в проклятом коридоре. С каждой новой жертвой во мне крепла одна мысль: моё предназначение — это месть. Я была рождена убивать, и это было моим естественным состоянием. Всё остальное было пусто и незначительно…

Итого — двадцать восемь. Двадцать восемь предприимчивых граждан, решивших встать на скользкую дорожку, и до которых всё-таки дотянулась рука правосудия. Они спустились на самое дно, чтобы заработать грязнейшим способом из всех возможных — на живом товаре. Ещё десять подонков успели затеряться в непролазных лесах или сбежать с Каптейна. Это несколько огорчало, но было вполне предсказуемо — сарафанное радио работало, новости о погибших ублюдках просачивались во внешний мир, и всё это не могло остаться незамеченным, но я всё же сделала немалую часть работы. Впрочем, за моей спиной всегда стояла Элли Стилл. Тихая, сосредоточенная, не задающая вопросов и не дающая ответов. Я в свою очередь тоже не задавала вопросов, забирая из тайника очередной компакт-кристалл с полным досье, связями, а порой и детальными картами — и, наверное, именно поэтому наши контакты продолжались до сих пор…

Данила уехал сегодня утром. Забрав очередную сумку с уворованными деньгами и драгоценностями, он оставил мне пакет с патронами и съестным на несколько дней. Встречались мы раз в три дня в том же самом заброшенном доме на берегу одной из безымянных речушек дельты. Он заряжал батареи моего ховербайка портативным устройством, которое привозил в своём глиссере, пока мы возле костра пили чай и молчали о своём.

Как всегда, я ждала только одного — новой крови. Происходящее между убийствами не вызывало интереса — всё это было вынужденной тратой времени, чем-то досадным и томительным вроде необходимости спать. Данила же свою роль в моём деле выполнял исправно, получая от меня взамен всё ценное, что мне удавалось унести с очередной расправы — поначалу нехотя, но с каждым разом всё охотнее. Видимо, всё-таки нашёл, куда пристроить ценности покойников. Сегодняшняя наша с ним встреча должна была стать последней…

Сидя на деревянной перекладине возле догоравшего костра, точильным камнем я водила по лезвию катаны. Мне нравился звук, с