Время отдавать - Владимир Львович Кусакин

вопросы двусмысленного характера, могущие обидеть наших хозяев. Директор Пражского археологического общества пан Вацлав сразу перевёл разговор на органную музыку и привидения, как вещи вполне отвечающие уровню нашей делегации. Официальные лица в Чехии всегда уходят от вопросов напоминающим им о нацистком прошлом, такая вот дипломатия. И ещё: там вода капала прямо за воротник и сползала холодными ручейками, несмотря на то что стоял июль месяц. На следующий день, не попрощавшись со своими коллегами по культуре, я сорвался в Вену. Это от Йиглавы километров 100–120, и там в первом же большом магазине по продаже красок попросил «leuchtgelb».

Никто этому не удивился, а продавец посоветовал брать побольше, за это они мне дадут скидку целых пять евро. Я ответил в том смысле что не собираюсь красить весь дом, а только собачью будку во дворе, поэтому мне хватит и килограмма.

Килограмм был тут же доставлен в красивой банке и я уплатил за него шестьдесят пять евро, сказав: «Вы тут совсем обалдели, сволочи!», что было воспринято как благодарность на незнакомом языке. Следующие несколько дней я потратил на эксперименты, размазывая краску везде где только мог, но так и не увидел свечения подобного тому что видел под землёй. Это была обыкновенная светоотражающая краска. Свет падает — светится, не падает — не светится, вот и всё. Теперь это стало вопросом принципа и я поехал в Германию. Где находится Институт лаков и красок? В Майнце. Звонок от моего гида помог мне получить временый пропуск в лаборатории этого полусекретного института, сразу как только меня обыскали в кабинете начальника безопасности Германа Гешке, где заодно спросили: зачем я таскаю с собой банку с остатками жёлтой краски? Что это значит? Видимо никто ещё не приходил к ним со своей краской. Но к концу нашей беседы, когда я рассказал ему всю свою эпопею, он уже окончательно проникся ко мне, его тевтонские стальные глаза смотрели на меня с жалостью как бы говоря: «Да что же ты за дурак такой?».

Директор центра, к которому я наконец попал, был словоохотлив и подозревая во мне потенциального заказчика, предельно откровенен. Он сказал что ни одна страна в мире не выпускает такой краски, не выпускала и никогда не будет, просто потому что есть более дешёвые фокусы с нанесением фосфорных или радиоактивных покрытий от которых также все отказались кроме армии, поскольку они представляют опасность для здоровья. Всё! Повторяя про себя что отрицательный результат — тоже результат, я чувствовал как в мою спину смотрят насмешливые глаза начальника безопасности.

* * *

Зелёный свет, зелёный свет… Парапсихологи считают что его можно использовать для изменения состояния сознания. Надо попробовать. Может Чарли тоже изменится и перестанет хныкать на свою судьбу? Интересно, сколько надо находиться под этим воздействием? Немцев здесь точно не было. Попробовать разве?

Я достал свой эсэсовский кинжал, покрутил в руках по наибольшей степени отражения… узоры на рукоятке начали дрожать и двигаться. Досиделся! В смысле досиделись! Чарли сидел на одну ступеньку ниже и с видом сумасшедшего разглядывал руки. Я посмотрел на свои. Ладони разгладились, и от множества мелких линий ничего не осталось. Только три линии соединённых как буква М, и на другой ладони, только в зеркальном отображении. И что же это значит?

Я сошёл с ума и моё изменённое сознание играет со мной в игры? Или это на самом деле?

— Чарли, что ты видишь?

Его глаза растерянно блеснули зелёным как у волка светом. Он протянул ладонь и я увидел букву Н.

— А раньше что было?

Я мог бы не спрашивать, его руки напоминали кору сухого дерева, я это помнил, потому что за последние три дня я часто клал ему на ладонь его законную порцию хлеба.

— Идём! — с мрачной решимостью вдруг сказал он, закидывая рюкзак себе на плечи.

Должен я возражать? Мы спускались всё ниже.

— Сколько до поверхности? — спросил Чарли.

— Метров сто или больше. — ответил я приблизительно. Что толку в том чтобы знать как глубоко? — Мы идём под руслом реки, против её течения.

— Она над нами? — голос спокойный, без надрыва, как пол-часа назад.

Теперь он шёл впереди, и в свете фонаря я мог видеть его лицо, целеустремлённое такое, как на кладбище собрался.

Тоннель оборвался неожиданно, мы практически вывалились в пещеру высотой с пятиэтажный дом, внутри которой стояли машины напоминающие два громадных дерева упирающиеся кронами в потолок. То что это именно машины было понятно сразу, из-за слабого звука работающих агрегатов.

— Это они? — спросил Чарли ложась на спину.

— Угу! — у меня от волнения перехватило горло. Сначала это мне показалось уродливым, потом это ощущение прошло. Они были прекрасны и напоминали об истории уходящей своими корнями вглубь тысячелетий с неразгаданными тайнами страны МУ и Атлантиды, Гипербореи и сотне других цивилизаций исчезнувших неизвестно куда, но оставивших свои непонятые людьми творения.

— Теперь ты можешь сказать мне зачем мы сюда пришли?

— Сначала попробуй воду которую они делают.

Он подозрительно прищурился на меня.

— Что ты хочешь этим сказать?

Дальше молчать не было смысла, но чтобы понять это, мало валять дурака шестьдесят лет.

— Есть русские народные сказки о живой и мёртвой воде. Вот здесь одна машина…

— Дерево. — сказал он.

— Пусть будет дерево. Оно делает живую воду, а второе мёртвую.

— А какое какую?

— Не знаю. — устало признался я. — Да это и не важно. Главное что один берег всегда омывался живой, а другой — мёртвой водой. Они никогда не смешивались, и узнать можно было глядя на растительность. Если человек пил только мёртвую, он начинал болеть и умирал.

— А если живую?

— Если он пил только живую воду, то он также начинал болеть и умирал.

— Как же тогда?

— Люди должны время от времени переплывать реку…

Африка 1995

Саванна начиналась сразу за Мапуто; редкие кустики и баобабы на горизонте.

Дорога с разбитым асфальтом не давала возможности ехать быстро, поэтому плелись еле-еле семьдесят иногда переходя на четвёрую скорость. На выезде из города к нам привязался чёрный «Мерседес» джип, и тащился за нами на уважительном расстоянии километра два. Только меня не оставляла мысль что машин должно быть на одну больше, или на две. Не зря Хасан так правдоподобно-невинно интересовался куда мы направляемся. Редкие посты Мозамбикской армии нас не трогали, им достаточно было видеть написанное со всех сторон название агентства «Еврокар», и то что