Госпожа частный сыщик - Наталья Сергеевна Филимонова

Я осеклась, заметив движение у того самого валуна. Кто-то из местных рыбаков? Или…

–  Юна? –  повышать голос я опасалась –  не хотелось бы, чтобы услышал кэбмен.

Пожалуй, надо все же подойти ближе. Есть вещи, которые стоят того, чтобы замочить ноги.

Густой кустарник подступал здесь к самой воде, так что пробираться в самом деле было непросто. Да, едва ли стоит рассчитывать на встречу с рыбаками именно в этом месте. Тем более, что совсем недалеко есть песчаный плес, где можно расположиться с удобством.

Девушка сидела на камне, болтая ногами в воде, и едва слышно что-то напевала себе под нос. Вопреки моим ожиданиям, на ней была не больничная бесформенная рубаха, а вполне приличное серое платье. Светлые волосы были забраны в узел на затылке.

Вот только туфель почему-то нет.

На меня она не обращала ни малейшего внимания.

–  Юна? –  я почувствовала, что в горле пересохло. –  Вы –  Юна, верно?

Девушка вскинула голову, будто только сейчас меня заметив –  а ведь я подходила совсем не так уж тихо.

–  Ты тоже, –  задумчиво протянула она, не отвечая на мой вопрос. –  Ты –  как я.

–  Пожалуй, –  я с трудом верила себе. Да, я надеялась на эту встречу, но почти не рассчитывала на нее. –  Юна, вы можете рассказать, что с вами случилось? Кто увел вас из дома скорби? Как вы здесь оказались? Вас кто-то… обидел?

Почему-то я так и не смогла произнести “убил”.

–  Ты –  как я, –  повторила девушка. –  Тебе надо спрятаться. Он хочет вернуть ту, другую. Она тоже как я. Но я не подошла. А она не сможет, не оставит. Вдруг увидит тебя? Лучше спрячься.

–  Юна, кто –  он? Что он сделал?

Она только пожала плечами.

–  Он не виноват, –  она чуть наклонила голову к плечу. –  Ты знаешь, так бывает –  кто-то хочет вернуть, кто-то хочет вернуться, а кто-то возвращаться не хочет. Но никто не хочет быть мертвым. Почему не хочет? Не знаю. На озере хорошо. Гораздо лучше, чем было там. Я тоже бы не захотела возвращаться.

Девушка тихонько рассмеялась, и я почувствовала подступающее отчаяние.

Она в самом деле безумна, кажется. Неважно, сошла она с ума в доме скорби или раньше –  а может быть, обезумела по-настоящему и позже, после всего, что с ней случилось… что бы это ни было.

–  Юна, кто –  он? Расскажи!

–  Он не виноват! –  девушка сдвинула брови, кажется, теперь начиная сердиться. –  Он просто любил. Когда любят –  хорошо. А она ушла. Все уходят. Я не ухожу. Но тебе лучше спрятаться. Ты такая же. Вдруг и ты?

Отвернувшись от меня, Юна запела –  так, будто и не прерывала свою песню на полуслове, с того же места. “Каждой птице –  свой черёд. В час ночной ли, в день придет…” –  выводил тихий, чуть хрипловатый, но по-прежнему мелодичный голос.

–  Пэм, –  я ощутила невесомое прохладное прикосновение к руке, –  бесполезно.

Я опустила ресницы, соглашаясь с Рэндафом. Да, кажется, он прав. Но я все равно не зря сюда приехала.

Просто теперь мне очень нужно домой… или нет. Лучше в чайную к Кейлин Аддерс. Заказать ее превосходных эклеров и горячего чаю. Но главное –  попросить Кейлин сесть напротив. А может быть, даже взять меня за руку. Просто мне очень нужно почувствовать тепло кого-нибудь живого.

А о том, что все это может значить, я подумаю позже. Когда сердце перестанет стискивать холодом от воспоминания о прозрачных глазах Юны Эйфил.

*

–  А потом она говорит: “Я даже подозреваю, что этот негодяй мог бы покуситься на мою честь! По счастью, я не растерялась…” –  Кейлин приложила руку тыльной стороной ко лбу и надула щеки, изображая ниссин Факстон, живописующую душераздирающую историю о встрече с “вором” в поезде.

Вышло до того похоже, что я невольно расхохоталась.

–  Да-да, вот ты смеешься, а ниссин Факстон уверяет, что отдубасила тебя зонтиком! Зачем она носила с собой зонтик, передвигаясь по вагону, история умалчивает.

–  Страшная женщина! –  фыркнула я. –  Не завидую я тому мерзавцу, что рискнет покуситься на ее честь. Ой, не завидую… Хотя, надо сказать, тот, кто ставит себе такие цели, изначально должен набраться отваги!

Мы сидели в огромной кухне при чайной, и деревянный стол передо мной был уставлен самыми разнообразными пирожными, есть которые у меня уже не было сил. Кругом возвышались огромные печи и шкафы с бесчисленными полками, на которых теснились баночки со специями, посыпками и небо знает, чем еще. В углу стоял самый большой холодильный ларь, который я когда-либо видела. И несмотря на все это, здесь было удивительно уютно. Может быть, дело в витавшем в воздухе и пропитавшем, казалось, все вокруг аромате свежей выпечки? А может, и в самой хозяйке с ее русой косой через плечо и удивительно глубокими глазами.

Кейлин, увидев, с каким лицом я зашла в пустующую в этот час чайную, молча заперла дверь, вывесив табличку “Закрыто”, взяла меня за руку и повела куда-то вглубь дома –  туда, куда обычным посетителям ход был заказан. Помощниц она тоже отпустила, так что сидели мы с ней только вдвоем.

Точнее, конечно, втроем. Или даже вчетвером –  если считать Мурса, испуганно сжавшегося под столом, но отважно оставшегося со мной. Что до дяди Рэндафа, его на этот раз даже присутствие некромантки не заставило меня оставить. И та нисколько не удивилась –  поставила у стола третий стул с таким видом, будто призрак действительно в нем нуждался.

И сначала я рассказывала новой подруге обо всем, что случилось за этот нелепый день, а потом… я как-то не заметила, в какой момент мы начали вдруг обсуждать совершенно посторонние вещи. Кейлин рассказывала байки о доревилльцах, нелепые сплетни о себе, да и обо мне самой, и заливисто хохотала. И не улыбаться в ответ ей оказалось невозможно. Удивительно, но рядом с ней было тепло –  что бы там ни думали люди о некромантах.

И даже дядя, поначалу настороженно косившийся на хозяйку дома,  смеялся вместе с нами –  не менее искренне.

Кейлин встала, чтобы налить мне еще чая, и я вдруг поняла, что пауза длится уже какое-то время. Я слишком задумалась, снова вспоминая все произошедшее сегодня.

–  Знаешь, –  вздохнула в итоге, –  мне начинает казаться, что