Аркан 22 - Анна Николаевна Александрова

всюду за нею наблюдение и вежливые люди рядом. Нет, так не пойдет… Времени в обрез, ритуал должен состояться через девять дней, вряд ли будет еще шанс, потому уводить ее надо прямо сейчас. Маг щелкнул пальцами, свернул просмотренную ветку вероятности обратно к текущему моменту в машине. Зашептал в холодный сумрак, согревая его своим дыханием:

– Отключи телефон, Машенька, вот так… умница. Открой окошко, выброси его подальше, в кусты. Хорошо. Заведи машину и поезжай потихоньку на Рублево-Успенское шоссе. Там на четвертом километре свернешь в лес. Машину бросишь так, чтобы с дороги не видно было, а сама вернешься на шоссе и будешь ждать, пока приедут за тобой. Они скоро уж будут, отправлю их сейчас. Поезжай.

Маг удостоверился, что воля Марии Сергеевны скована, что ушли из нее и эмоции, и собственные мысли. В ближайшие несколько часов она его послушная кукла, запрограммированная им же на простые действия. Доедет… на автопилоте доедет, ничего не случится с ней, уровень рефлексов он не трогал.

Маг вздохнул глубоко и буквально вывалился из Междумирья, грохнувшись на колени о мраморный пол. Углядел краем глаза, как три сущности соскользнули тенями с плеч и потекли по углам и щелям в его мир. Не успел остановить, концентрации не хватило. Воздействие на волю человека – запретная магия, возможная лишь в Междумирье, но на нее много сил уходит. Сущности такое сразу чувствуют, присосались, а он и не заметил. Теперь… теперь будет у кого-то беда в Москве. Маг с горечью посмотрел на свои руки. Что же он делает? Неужели оно того стоит? Стоит… он знал, что стоит. Да и поздно поворачивать обратно, энергии уже начали свое движение.

Глава 15

Каравай-каравай, кого любишь, выбирай

«Абонент временно недоступен. Пожалуйста, перезвоните позже», – в дцатый раз слушал Алеша неприятный, нет (!), ни разу не приятный женский голос. В больницу он так и не вернулся, послав за вещами Аленку и отмахнувшись от ее слабых попыток возразить, сам же отправился в отделение, искать помощи у коллег. Мария Сергеевна исчезла. И последний, с кем она говорила, был Алеша.

Миша Стариков и другие опера с недоверием слушали его историю о звонке подполковника Ивановой, о якобы найденном ею кулоне. Все по очереди набирали ее номер, но каждый слышал один и тот же (неприятный) голос с просьбой перезвонить позже. Все были в недоумении. Как? Как такое возможно, чтобы старший следователь по делу о сектантских похищениях сама была похищена? И что теперь делать? Объявлять операцию «Перехват»? Подавать в розыск? Что?

Происходящее казалось сюрреалистическим сном. Особенно Алеше с его недолеченным сотрясением. Его мир то кружил перед глазами, то вспыхивал яркими огоньками, то наплывал вдруг густыми тенями, засасывая в сумрачное бессознание. Но он держался, не подавал виду.

Спустя полчаса препирательств и тщетных попыток дозвониться до Старшой они все-таки доложили о случившемся руководству и еще час спустя объявили начальницу в розыск. По постам разослали ориентировку и данные о ее машине. Миша и Алеша отправились к дому Марии Сергеевны, чтобы расспросить соседей и проверить камеры с парковки. Последнее показало, что Мария Сергеевна выехала со двора сама, в машине, кроме нее никого не было.

– Куда же вы уехали, Марьсергевна? – бормотал Алеша, потирая ноющие виски. – Мне она позвонила в одиннадцать пятьдесят, – обращался Алеша уже к Мише. – А с парковки выехала в одиннадцать пятьдесят пять. Кроме меня никому из наших не звонила. В двенадцать десять я пытался перезвонить ей, и телефон был отключен… что странно.

– Значит, что-то произошло в эти пятнадцать минут между ее выездом и твоей попыткой дозвониться.

– Но она не могла далеко уехать за это время. Ребята отслеживают по камерам возможные направления. Почему она так поздно поехала на работу?

– Она предупредила всех, что собирается на телевидение по нашему делу, пресс-конференция или что-то такое.

– Да, точно… репортаж… ролик информационный так и не вышел же по новостям.

– Не знаю, Леха. Скорее всего. Тихо, Селедцов звонит. Да, Егорка. Да… где? Ага… понял. Да-да. А дальше отследили? Возле Раздоров нет уже… понял. Все, понял. Спасибо.

– Ну? – Алеша нетерпеливо дергал фенечки на шее и порвал одну.

– Ее машина выехала на Рублево-Успенское… но до села Раздоры не доехала. Где-то на этом участке потерялась. Камер там нет.

– Точно она за рулем?

– Егор говорит, да. Снимок смазан, но это она, можно узнать.

– Почему тогда телефон был отключен? И опять Рублево-Успенское… там ведь задержали «итальянца»? Ну… этого… который у-умер.

– Чертовщина какая-то. – Стариков неприязненно передернул плечами.

– Чертовщина, – согласился Алеша и еще раз задумчиво протянул: – Чертовщи-и-и-и-ина-а-а-а. Довезешь меня в Черемушки?

– К Веронике? А работа?

– Я на больничном… еще… наверное. Сегодня точно.

– Поехали.

Мишина старая «тойота», праворульная и рожденная, наверное, еще в прошлом веке, тронулась с места на удивление плавно, почти бесшумно, оставляя, правда, за собою шлейф выхлопных газов, воняющих преисподней. Миша выкатился с придомовой дороги на широкий проспект и тут придавил педаль газа настолько, насколько позволяло движение. Водил он мастерски и с упоением.

– Миш, напомни, какого числа твой день рождения?

– Седьмого декабря. Нескоро. А что?

– Семь… это… Колесница, кажется. Седьмой старший аркан – Колесничий. Они хорошие водители обычно.

– Леша, ты нормальный? Ты всерьез веришь в эту… хрень?

– Не знаю, Миш, все в голове смешалось. Только не надо ржать. Иногда чудится странное. Будто… я и есть Лада Миртова, и я карта Мир, или чувствую себя, не поверишь… Хароном нашим, будто мысли его думаю, колдовство какое-то замышляю и считаю, что я карта Смерть. А когда глаза закрываю, все двадцать две карты разом вижу, как… как в хороводе вокруг меня. Каравай-каравай, кого любишь, выбирай… Уже даже запомнил их все по номерам и изображениям.

– Здорово тебя приложило, Леха. – Миша с тревогой посмотрел на приятеля. – Может, в больничку?

– А? Не, не надо. Давай к Веронике.

Вероника открыла сразу, ждала. И нет, не потому что предвидела Алешин приезд, а потому что он ей позвонил заранее. Кофе уже варился на кухне, перебивая бодрящим ароматом сонный дым курящихся палочек. Рыжий Маффин грелся в тонкой полоске света, просочившейся в комнату через узкую щель меж задернутых штор.

Алеша обнял девушку за плечи, уткнулся носом в кудрявую макушку. Алешу нельзя было назвать высоким и мощным, но даже в его объятиях Вероника казалась хрупким росточком, тростиночкой.

– Зачем ты ушел из больницы? – Она укоризненно покачала головой, а он в который раз удивился глубине ее хриплого голоса, так не вяжущегося с образом полунимфы-полуподростка.