Аркан 22 - Анна Николаевна Александрова

показался весь: в широких рэперских штанах, растянутой радужной футболке и с таким же, как у Алеши, набором фенечек-бус на шее и запястьях.

Алеша еще раз нашел фотографию кулона и протянул экран Ивану.

– У Лады был такой кулон, но с другой гравировкой. Видели?

– М-м-м, д-д-да, видел. – Молодой человек заикался, и не похоже, что от волнения.

– Знаете, откуда он у нее? Может, видели еще где-то?

– М-м-м-м… м-м-может… видел, но не помню у кого. Кто-то в универе, но не в нашей группе… м-м-м-м… еще отметил про себя, что у Ладки такой же.

Алеша весь вытянулся в струну, молчал, но одними глазами, казалось, кричал: «Ну? Ну же!»

– Не помню, честно. – Иван вопросительно посмотрел на проректора. – Регина Дмитриевна, н-н-не видели ни у кого?

– Нет, – грустно качнула головой в этот раз взрослая женщина.

– Подумай, вспомни, – обратился к парню Алеша, перейдя на «ты».

– Н-н-нет, не помню. Но я повспоминаю, посмотрю у ребят.

– Если что-то вспомнишь, сразу звони. – Алеша записал на клочке бумаги номер своего телефона, протянул заике и сразу обернулся к проректору. – Регина Дмитриевна, а есть в университете какие-то чаты студенческие, группы в соцсетях? Сможем там разместить информацию?

– Да, это возможно. Просто студенты уходят на каникулы, многие уезжают из города и из страны… но разместить можно.

– Спасибо! Тогда я скину вам чуть позже текст для объявления. Еще раз спасибо.

Алеша кивнул на прощание и вышел, Алена поспешила за ним, оставив студента и проректора в аудитории одних. Брат и сестра молча спускались по лестнице и уже почти вышли из здания университета, когда Алена дернула брата за рукав и протараторила:

– Подожди меня минутку, в туалет сгоняю. – И, не дожидаясь ответа, развернулась и побежала обратно.

Алеша лишь закатил глаза и отошел в сторонку, чтобы не мешать потоку снующих туда-сюда студентов. Снова накрыло его чувство приятной ностальгии по институтским временам. И, разглядывая эти веселые, озабоченные, безмятежные, сосредоточенные… такие разные во всех смыслах лица, он улыбался. Вдруг среди толпы молодых и свободных мелькнуло знакомое лицо с седой бородкой и в очках. Владимир Игнатьевич? Профессор? Он прошел мимо, не обращая внимания на Алексея.

– Владимир Игнатьевич, – окликнул Алеша человека в вельветовом пиджаке, но тот даже не обернулся. – Владимир Игнатьевич!

Человек ускорил шаг, поднимаясь по лестнице. Алеша кинулся было за ним, но… зазвенело, зашумело вдруг в голове, запрыгали перед глазами ступени, и Алеша повалился назад, цепляясь за перила.

– Алексей, что с вами? – В поле зрения вплыло меняющееся ежесекундно лицо Регины Дмитриевны.

– Там, кто это? – тыкая пальцем в спину удаляющемуся профессору, спросил Алеша.

– Где? Нет никого, – удивленно отвечала Регина.

Алеша прищурил глаза, собирая расплывшийся фокус, и действительно: лестница была пуста – никого. У левого бедра вдруг запекло, закололо. Алеша сунул руку в боковой карман и нащупал Вероникину ладанку, она была теплой, даже горячей. Подбежала Алена, подставила брату под руку плечо.

– Так и знала, так и знала, – сердилась она, подводя его к скамейке в фойе. – Зачем поперся?!

– Все в порядке, я норм, систер. Голова закружилась… и показалось, прикинь… что…

Договорить он не успел, мобильник бахнул неофициальным гимном советской милиции «Наша служба и опасна, и трудна», а это значило, что звонила Старшая. Дав Алене сигнал молчать, Алеша ответил на звонок:

– Да, Мария Сергеевна.

– Леша, привет. Ты не поверишь, что я нашла!

– Еще один золотой кубик?

– Да. Но знаешь где? – Она выдержала паузу. – В кармане своей сумки.

– Что?!

– Да, я искала пропуск, он где-то затерялся, залезла в дальний карман, которым не пользуюсь, а там это… на гравировке буква «шет», я сверилась… и это…

– Восьмой аркан Справедливость… Марьсергевна. – Алеша нахмурил брови. – Где вы? Есть кто из наших рядом? Вы понимаете, что вы в опасности?

Аркан 8. Справедливость. ח (шет)

Тихо… здесь всегда тихо. Лишь опытный маг может услышать легкий шелест струящегося времени. Это Междумирье. Люди и не… люди, что попадали сюда, или видели во сне, или… или думали, что видели во сне, – они называли это место по-разному: сумрак, изнанка, параллельное измерение. И все они были в чем-то правы, лишь в чем-то.

Магу нравилось название Междумирье. Это еще не другой мир, но уже и не наш… скорее коридор между мирами, тень, прослойка, где нет пространства и времени. Хотя время, может, и есть, но оно иное, тянется смоляной жижей почти осязаемо, его можно ускорить, согрев энергией, а можно остановить, заморозить, как каплю янтаря. Но это только здесь, в Междумирье, – там, на Земле, никто и не заметит разницы.

В Междумирье было всегда темно и холодно, солнца здесь не существовало вовсе, зато в небе висели сразу три луны. Вход в сумрачный коридор они уже давно нашли… давно-о-о-о… но из Междумирья Маг научился попадать только обратно в свой мир. И сколько ни бродил он под надзором трех лун, так и не нашел дверей в иные… живые миры, но знал наверняка, что есть они. Ведь в Междумирье он встречал и их тени.

Маг не любил бывать здесь. Нет, он не боялся прячущихся в Междумирье сущностей и ночных кошмаров, для мага его уровня они не страшны, за столько лет научился сбрасывать паразитов с плеч. Он просто не любил здесь бывать, как кто-то из людей не любит цирки, а кто-то – старые парки. Но время от времени ему приходилось сюда спускаться, а в последние дни все чаще: то Даниила-отшельника в столицу вызвать, то за Справедливостью проследить.

Мария Сергеевна Иванова, подполковник полиции, старший следователь… честная, принципиальная, неподкупная – идеальная Справедливость. Какая удача найти такую, да еще восьмого числа рожденную. Одно настораживает: не хотелось бы попасть на крючок кармы. Такая сильная Справедливость наверняка формирует вокруг себя кармические воронки. Угодившим в них придется отвечать за все содеянное, сказанное и даже подуманное. И хотя Маг давно уж превзошел законы физического мира, а вместе с ними и закон кармы, интуиция подсказывала ему, что лучше не рисковать. И потому он следил за Справедливостью из Междумирья, где нет никаких законов.

Мария нашла свой золотой талисман, что так удачно подложили ей в сумочку, нашла и волновалась. Маг видел, как окутывает ее грязно-серое облако страха с бурой примесью злости и белесоватой растерянностью. Она сидела в машине на парковке у дома и решала, как быть: вызвать ли опергруппу сюда или ехать самой в отделение.

Маг ускорил течение времени и, словно в кино на перемотке, наблюдал, как приехали ее сослуживцы, взяли под охрану, как в ближайшие несколько дней она ни на секунду не остается одна,