Последнее дело инквизитора. Полюбить Тьму - Константин Фрес

Золотое лезвие с силой нажало на кожу человека, и тот взвыл, корчась. Но из-под клинка не полилась кровь, нет. Посыпался прах, серый и мертвый. И в теле образовалась дыра, словно некромант уже добрую сотню лет пролежал в могиле.

— Ради ваших крыльев! — взвизгнул он, в ужасе глядя, как герцогиня чертит мертвую полосу на его теле, от живота и выше, по груди, а тлен обнажает его ребра, делая их сухими белыми косточками. — Вы не можете допустить этого! Вы же инквизиторы, вы несете закон!

— Но ты же не будешь пятнать свою безупречную темноту, принимая помощь от светлых, — пробормотал Тристан, наблюдая за экзекуцией.

Из горла некроманта рвались отчаянные рыдания и вопли боли. Герцогиня убивала его медленно, с извращенным удовольствием заглядывая ему в глаза. Ее нож провел длинную, осыпающуюся пеплом полосу, от живота и до самого горла, и некромант, рыдая и воя, видел, как тлен охватывает все его тело, как по сосудам разбегается мертвая черная кровь.

Лезвие вспороло горло некроманту, и тот затих. Пальцы герцогини разжались, она выпустила из рук волосы некроманта, отпрянула от него, и тот упал к ее ногам, еле ворочаясь и на глазах превращаясь в тлен. Кожа его съеживалась, лопалась, позвоночник белым горбом выгнулся, разорвав почерневшие мышцы.

— Мне нужно выпить, — тихо произнесла герцогиня, переступив через подрагивающее тело.

— Извольте, отчего нет, — угодливо отозвался Тристан. — Алекс, Рэй — к Диане. Глаз с нее не спускайте! Мадам, позвольте пройти с вами? Пока вы будете справлять поминки по своему верному слуге, — Тристан наподдал пинка высохшему черепу некроманта, — я хотел бы получить от вас объяснения. Вы, кажется, хотели меня зачем-то нанять? Так вот я должен решить, хочу я быть нанятым или нет.

Герцогиня хохотнула.

— Когда я вам расскажу, — с нехорошим удовлетворением в голосе ответила она, — вы помчитесь вперед меня, сетуя только об одном: что не сделали этого несколько лет раньше.

****

Оборотней и Густава в доме не было. Где-то слышалась волчья грызня, и крики Густава, который командовал. Кажется, оборотни кого-то загоняли — и это было ничуть не удивительно, учитывая, что чьи-то слуги набрались наглости и напали на дом той, которую должны были слушаться.

— Всегда думал, что дворцовые перевороты выглядят как-то иначе, — весело отметил Тристан, поднимаясь вслед за герцогиней по лестнице и прислушиваясь к далеким воплям и рычанию.

— Вы видели много дворцовых переворотов, инквизитор? — огрызнулась герцогиня.

— Один даже подавлял, — оживленно отозвался Тристан. — Вы же напоминали мне о том, как я не вылезал из застенков. Так вот это было именно тогда.

— Замолчите, — слабым голосом прошептала герцогиня, цепляясь изо всех сил за перила слабеющей рукой. — Мне дурно и без ваших тошнотворных историй!

Тристану пришлось ее догнать и предложить свою руку, на которую женщина оперлась и едва ли не повисла всем телом.

В ее кабинете тоже никого не было, горел обычный свет, но в воздухе все еще плавал густой аромат благовоний.

— Позвольте за вами поухаживать, — галантно предложил Тристан, усадив ослабевшую даму в кресло. — Вы, кажется, хотели выпить?

— Там, — она махнула рукой в сторону застекленного шкафа.

— О, как удобно, — оценил Тристан, раскрывая дверцы и среди лабораторной посуды, которую по достоинству мог бы оценить только ученый, и отыскивая графинчик с коньяком и пару крошечных рюмочек. — В первый раз убивали, м-м-м-м?

— Да, — ответила женщина. — Но, кажется, далеко не в последний.

— Ничего, к этому быстро привыкаешь. Тогда нужна емкость побольше, — деловито сказал Тристан и подыскал бокал повнушительнее.

Женщина не возражала, ни когда он поставил перед ней внушительного вида бокал, годный разве что для шампанского, ни когда налил ей едва не половину. Руки ее заметно тряслись. Она взяла свой бокал и отвернулась, чуть приподняв свою черную непроглядную вуаль.

— Так и не снимете свою шляпу? — удобно устраиваясь в своем кресле, которое стояло на прежнем месте, поинтересовался Тристан.

— Нет.

— Отчего так? — пригубив свою порцию обжигающего напитка, поинтересовался он небрежно.

— Не могу. У меня лицо… лицо изуродовано, — нервно ответила женщина. — Изрезано все и срослось неровно… ужасное зрелище!

— Милая моя, это такие мелочи! Я что, не видел изуродованных женщин? Ну же. Вам ведь неудобно! Снимайте эту чудовищную сбрую. Руку даю на отсечение, под ней душно. А еще вы похожи на пасечника-аллергика, который слишком боится укуса пчелы. Даю вам слово, я и глазом не моргну, даже если у вас… гхм… ладно, не будем вдаваться в подробности.

— Инквизитор, вы просто грубиян и мужлан! — огрызнулась она. — А еще королевский сын… Мало ли, что вы там видели! Каждая женщина хочет выглядеть красивой в глазах мужчины! И ни одной не наплевать, как он ее будет воспринимать! Уродливой искалеченной несчастной, или…

— …или таинственной элегантной герцогиней, — подхватил Тристан, поднимаясь из кресла одним мягким, быстрым движением. — Только сдается мне, вы врете. У тех, у кого лица изрезаны и срослись неловко, дикция тоже повреждена. Рассеченные мышцы тянут, не дают губам смыкаться правильно. А вы выговариваете все слова четко. Даже не шепелявите.

Она тоже оказалась на ногах и едва успела вцепиться в его руку, которой Тристан привлек женщину к себе.

— Вы не сможете, вы не посмеете! — выдохнула она неистово, когда вторая его рука коснулась ее вуали. — Я не хочу показывать вам свое лицо, понятно вам! Этого что, мало? Мало моего желания?!

— Я просто хочу убедиться, — мягко ответил Тристан, приподнимая вуаль, — что вы не нуждаетесь в моей жалости.

Женщина забрыкалась, но никто не мог прийти ей на помощь, и Тристану удалось отогнуть край плотной вуали, чтоб открыть ее аккуратный подбородок, губы, изогнувшиеся в беспомощной гримасе, слишком женственной и мягкой.

Губы были вспухшими, ярко-алыми, но не накрашенными, а искусанными и прижжёнными коньяком. Видимо, сохранять невозмутимый вид в подвале с некромантом этой даме стоило огромных усилий!

«Неплохо для той, что раньше не пачкала свои руки!» — одобрительно подумал Тристан.

— Никаких шрамов, — медленно и тихо произнес Тристан. Его большой палец скользнул по мягким, полураскрытым губам женщины, повторяя их контур. — Зачем вы мне солгали?

— Не смейте меня касаться, чертов инквизитор! Я не лгала! У меня изрезан лоб, глаза, щеки! — рычала женщина, делая яростные попытки освободиться из его рук. Она даже попыталась укусить его за палец, и ему пришлось убрать руку от ее лица. — Не вы ли только что пеняли, что о вас думают слишком примитивно?! И что же?! Только представилась возможность, лезете под юбку?! Прекратите насмехаться надо мной!

— Есть женщины, которых не хочется совершенно, — спокойно ответил Тристан разглядывая