Марс Экспресс. Тэм - Седрик Деготтекс

– Крис говорит, что балом правят его родители. Он не знает почему, но у него ощущение, что именно они устроили весь этот бордель. Он попробовал заставить их прекратить эту игру, но они ясно дали ему понять, что он уже не в том положении, чтобы ставить условия. Они пока не знают, что он ищет информацию со своей стороны и уже нарыл кое-что…

– Ну давай, напугай меня… – приглашает она его продолжить, пока они двигаются среди обломков к большой зияющей дыре, вспоровшей пол в пятнадцати метрах от них.

– Таня Эспиноза числится в архивах как проданная Ройджекерами семье Эдо-Джендал.

Алин резко оборачивается.

– Проданная? Это робот?

– Нет. Супердополненная, но человек. И еще кое-что: Крис проверил – и дата продажи, плюс-минус несколько недель, совпадает с датой рождения девочки.

Алин хмурится. Она проходит еще немного вперед, проверяет пол под ногами и, убедившись в его устойчивости, поворачивается к Карлосу.

– Черт возьми, что это за женщина?

Карлос шумно выдыхает.

– Слушай, я не знаю, но нам не понадобится тратить годы на то, чтобы это выяснить. – Он проецирует перед ними голограммы старых карт, и изображения, стабилизировавшись, зависают над проломом. – Подарок от родителей Криса: все архивные карты мертвой зоны.

– Серьезно? – Она качает головой. – Мы его теряем… Страшно представить, на что ему пришлось согласиться, чтобы добыть нам это.

– Понятия не имею, но он заканчивает свое сообщение словами, что мы теперь не скоро о нем услышим… – Взгляд Карлоса затуманивается, и, поскольку она понимает, что он еще не закончил, Алин терпеливо ждет продолжения. – Еще он сказал… что не в обиде на меня. Что все понял и поступил бы так же на моем месте…

Карлос жадно смотрит в глаза Алин, ожидая прочесть там презрение или гнев, но она делает хуже: отводит взгляд и молча спрашивает себя, сколько же он им всем задолжал. Кэрол, Крису. Ей, которая сейчас расшифровывает старые карты с неразборчивыми пометками – единственные гарантии безопасности, на которые она может рассчитывать, не считая своего военного оснащения – безусловно, высококлассного, – чтобы выжить на предстоящем задании. Судя по всему, Крис не в курсе того, в чем провинился Карлос и что может его привести к военному и гражданскому трибуналу. Но он узнает. Он должен знать, кому он дарит свое доверие и уважение.

И, возможно, он сделает другой выбор, в отличие от нее.

– Есть две вещи, – произносит она и внезапно понижает голос.

Даже произнесенные шепотом, ее слова разносятся по заброшенному вестибюлю. Поскольку она указывает пальцем вглубь разверзшегося перед ними пролома, Карлос подходит ближе, чтобы взглянуть, и осознает, что его глубина гораздо меньше, чем он предполагал: несколькими метрами ниже пол, усыпанный бетоном и металлом, исчезает в искусственной галерее, по краям которой высятся обломки. Алин достает свое оружие, и Карлос без раздумий делает то же самое.

– Первое: здесь есть проход. Не везде, но в некоторых местах мусор утрамбован. Похоже на тропу – вон там, видишь?

– Ага.

– Может, ей уже сто лет, но в кучах мусора с обеих сторон разные обломки. Не знаю, возможно, в последний раз здесь проходили месяц назад, неважно, главное – здесь кто-то ходит.

– Да, вижу… – Он использует свои модули панорамного обзора, чтобы не оборачиваться: если за ними наблюдают, пусть думают, что они направляются на запад, хотя на самом деле это не так… Усовершенствованные фильтры Джендала ничего не выявляют. – Я еще раз все проверил – никого.

Подчиняясь рефлексам первобытного мозга, они еще несколько секунд напряженно прислушиваются к тишине, чтобы убедиться в этом. Алин продолжает движение, подходит к самому краю, туда, где буквально через несколько метров можно легко спуститься вниз. Она садится, прикрепляет пистолет к магнитному держателю на бедре, затем прыгает на метр ниже, страхуя себя рукой.

– А что второе? – напоминает Карлос, следуя за ней по пятам.

Их привычный стратегический танец, ставший инстинктивным, придает им обоим дополнительную уверенность и азарт.

– Второе… – повторяет она, осторожно двигаясь вдоль завала, прежде чем остановиться возле вертикально упавшего куска стены. – Вот это…

Подкрепляя слова жестом, она стучит по огромной бетонной плите, затем сканирует ее и голографирует, ожидая, пока Карлос встанет рядом с ней.

– Ни хрена себе! – восклицает он, проводя рукой вдоль стены.

Прямо перед ними на шероховатой поверхности мягко колышется абстрактная фреска: фиолетовый, розовый и, главное, – почти неуловимое подтверждение находки – тихий звук, доносящийся от картины и сливающийся с окружающей их тишиной. Чего-то не хватает для полного эффекта, как если бы это был подготовительный набросок или неудачная попытка, но сомнений не остается.

– Это девчонка нарисовала? – шепчет Карлос, проводя рукой по подвижным завиткам, которые тут же меняют форму, как только он убирает руку. – Она что, могла передвигаться?

Алин вопросительно смотрит на голограмму лица Тэм, висящую в углу ее интерфейса, раздумывает несколько секунд.

– Не знаю… Но если это не она, значит, кто-то очень хорошо ей подражает.

– Эспиноза…

– Возможно. – Она поворачивается к Карлосу. – В любом случае это подтверждает, что мы здесь оказались не просто так и Ройджекеры еще более мутные типы, чем я думала…

Алин вздыхает, опускает голову, чешет затылок, и Карлос понимает, что сейчас она готовится перейти на личное.

– Как ты себя чувствуешь?

Он тут же хватается за эту протянутую руку и выпрямляется, принимая свою привычную позу – грудь вперед, расправленные плечи, капитанская выправка, – и отвечает:

– Напряженно, но уверенно. А после этого и более спокойно, – говорит он, показав на фреску. – Это означает, что мы на верном пути. Я знаю, что ты не хочешь об этом слышать, но я играю по-крупному: ты можешь быть уверена, что я не подведу.

Его мутные глаза и напряженные мышцы шеи говорят об обратном. Беспокойный взгляд тоже. Алин чувствует, как сжимается горло, но она не может позволить себе роскошь повернуть назад. И она чувствует себя готовой. Она чувствует себя живой, решительной как никогда. Достаточно сильной, чтобы компенсировать его слабость.

И потом…

Она бы ни за что сейчас в этом не призналась, но его присутствие ее успокаивает… Это Карлос. Тот, кто спасал ей жизнь четыре раза с тех пор, как они окончили училище… Чем мы обязаны тому, кто спасал нам жизнь четыре раза? Правда в том, что она ничего об этом не знает, и хорошо, что сейчас у нее совершенно нет времени об этом думать: она будет злиться на него, мстить ему по-своему, но в итоге оставит его рядом с собой. Зачем лгать самой себе? Она это прекрасно