Тропа Крысиного короля - Лариса Петровичева

class="p1">– Я спрошу у дяди Оливера, – с мягкой улыбкой ответила Мия. Мать всегда учила: если перед тобой опасный, неприятный или странный выбор, попробуй перенести ответственность на другого. – Если он разрешит, то я пойду.

Блеск в глазах Кирси погас, словно она услышала именно то, что хотела.

Оливер, разумеется, разрешил. Когда вся компания собралась за завтраком – яичница с беконом, фасоль в томатном соусе, смуглая горка печеных грибов, – Мия спросила о похоронах. Опекун ответил:

– Да, разумеется. Вы живете в Ангеате, и хорошо, что готовы разделять с его обитателями и горе, и радость.

Аделард едва уловимо улыбнулся и снова уткнулся в тарелку. Эрик задумчиво ковырял вилкой яичницу, и на его бинтах снова проступило красное пятно.

– Вам больно? – спросила Мия.

Поэт был странным, но он ей нравился. В отличие от остальных новых знакомых, в нем чувствовалось что-то очень искреннее и настоящее.

– Видите ли, миледи, иногда творчество действительно причиняет боль, – признался Эрик, и Мия вспомнила, как он упомянул о том, что поэты никогда не говорят прямо.

Аделард ухмыльнулся и сообщил:

– Это все звучит очень торжественно и пафосно, дорогая Мия. Но на самом деле у него просто дурная привычка царапать запястья пером, когда он кропает свои вирши. Это очень романтично: юный поэт, который пишет возвышенные строки собственной кровью.

Эрик посмотрел на художника с такой обжигающей ненавистью, что Мия почувствовала, как в животе разливается холод. Оливер с веселым и беспечным видом отправил в рот кусок бекона, прожевал и поинтересовался:

– Аделард, а вы пойдете на похороны?

– Нет, – бросил художник. – Мне надо закончить картину.

– А как же ваша рука? – удивилась Мия.

Аделард только плечами пожал.

– Я умею писать обеими руками. Одинаково хорошо. А слуга донесет вещи, куда надо. Жаль, что вчера я был без него.

День выдался пасмурным, но, когда Мия, держа Эрика под руку, пришла к маленькой церкви, солнце проглянуло сквозь облака. Кто-то из женщин, передававших поминальные свечи, вздохнул:

– Вот и солнышко вышло. Провожает Король нашу девочку.

– Король? – шепотом переспросила Мия.

Эрик накрыл ее пальцы своими, сжал и едва слышно произнес:

– Ни слова. Прошу вас, Мия, молчите.

Оливер держался в точности так же, как и все люди, которые пришли на похороны: с веселым и невозмутимым видом он взял свечу, зажег ее от свечи низкорослого мужичка, укутанного полосатым шарфом почти до бровей, и сказал:

– Это ненадолго, Мия. Загляните потом с Эриком в погребок Ульфа, там сегодня отличная медовуха. Чувствуете запах?

Мия всеми силами старалась скрыть брезгливое непонимание и держаться как можно спокойнее. Как можно говорить о медовухе на похоронах?

Но вот открылись двери храма, и Мия увидела, как выносят гроб. Священник, совсем молоденький, долговязый и вихрастый, шел следом, размеренно покачивая серебряным кадилом на цепочке, и густой запах ладана плыл в морозном воздухе, царапая ноздри. Жители Ангеата, собравшиеся на похороны, держались со сдержанным достоинством, стайка девушек, подруг покойной Эвви, негромко всхлипывала. Мие подумалось, что они похожи на маленьких мышек в своих серых шубках, подхваченных длинными поясами. Родители, которые шагали за священником, выглядели очень торжественными и гордыми, словно, умерев, Эвви совершила какое-то невероятно важное дело, почти подвиг.

– Здесь есть кладбище? – спросила Мия.

Оливер кивнул.

– Да, с другой стороны горы. Но вам лучше туда не ходить, это очень длинный путь через старые туннели. Не слишком-то приятная дорога, честно вам скажу.

«Последняя дорога во тьме к корням горы», – подумала Мия. Меньше всего ей хотелось идти во мраке сквозь гору, и Эрик, кажется, разделял ее нежелание. Они прошли по площади вместе с траурной процессией, затем Эрик отвел Мию в сторону, и она увидела, как в темной толще замковой стены открывают широкие ворота. Люди двинулись к ним, и Мие вновь почудилось, что это крысы. В одной из своих детских книг она читала легенду о святом Патрике и изгнании крыс из королевского замка: на иллюстрации была изображена крысиная река, которая текла от ворот, и святой простирал руку, приказывая крысам убираться прочь.

Мия поежилась. Отчего-то ей стало холодно. Когда последний участник процессии прошел в ворота, то Эрик предложил:

– Медовуху нам пока никто не нальет, Ульф только что ушел с остальными. Так что, может, просто погуляем? Мне как-то не хочется идти во дворец. Когда в нем кто-то есть, он прекрасен, но сейчас, когда мы там будем вдвоем, мне немного не по себе.

– Да, пойдем гулять! – Сейчас, когда похоронная процессия осталась позади, Мия почувствовала облегчение. И во дворец ей тоже идти не хотелось – лучше остаться на свежем воздухе до возвращения остальных. – Никогда не была в такой крепости.

– Вы жили в столице, это намного интереснее, – сказал Эрик и махнул в сторону одной из башен – от земли к ней вела лесенка.

Мие почему-то подумалось, что это не сторожевая башня, а место для отдыха. Она выглядела очень уж легкой и светлой, окна в ней были большими и высокими, и казалось, что ее вырвали откуда-то и принесли сюда, в точности так, как сделали со столовой.

Они поднялись по заледеневшей лестнице, Эрик толкнул незапертую дверь, и, проходя за ним в абсолютно пустую башню, Мия удивилась:

– Странно, что здесь не заперто.

– А зачем запирать? Здесь нечего красть, да и некому. По легенде, в этой башне стояла леди Аврора Кейдн и смотрела на подъездную дорогу, ожидая возвращения мужа и сыновей с войны. Они не вернулись. Север пал, а головы лорда Тристана и его сыновей выставили на копьях у подножия горы.

– А что потом случилось с леди Авророй? – поинтересовалась Мия.

– Она умерла от тоски, – коротко ответил Эрик, и Мия решила больше не спрашивать.

Наверно, Эрик написал какое-нибудь стихотворение о такой любви и смерти. Но ей сейчас не хотелось слушать стихов.

Она осмотрелась. Пусто. Голо. Башня была круглой, пол покрывала пыль, из-под крыши свисал серый платок паутины. Сюда давным-давно никто не заглядывал – возможно, боялись печального призрака леди Авроры. Ничего, даже скамейки не было, должно быть, леди Аврора стояла у окна или для нее приносили кресло. Мия представила ее – высокую, светловолосую, замершую возле окна, словно свеча или изваяние. Может быть, именно она стала для северян Матерью Матерей, которую вчера упомянул Эрик?

– Вон, посмотрите, – предложил Эрик и указал на темно-красный след возле окна. – По легенде, потом сюда принесли голову Крысиного короля, чтобы мертвецы попрощались друг с другом, – говорят, это след его крови. Считается, что она владела невиданной силой и могла исцелять больных, но это только легенда, конечно. Вряд