Тайны кофейни в Киото. Том 2 - Такума Окадзаки

они чуть было не сцепились в настоящей драке, окружающие растащили их, и на этом съемка закончилась.

После того как нажали кнопку «стоп», «Талейран» наполнила гнетущая тишина.

– А кто такой Коянэ-кун?

Я подумал, что нарушать тишину – это моя работа. Михоси задумалась, Мокава был в шоке и не мог найти слов. А Мисора не из тех девчонок, которые в такой ситуации будут чересчур переживать за чувства окружающих.

Хана склонила голову и тихо пробормотала:

– Это имя парня, в которого я влюбилась. Пишется двумя иероглифами: «маленький» и «крыша»…

– Иными словами…

– Да, Ёко – его нынешняя девушка.

Я не успел заметить, как Михоси вернулась за стойку и взяла ручную кофемолку.

Хана, не знавшая, зачем она это делает, выглядела растерянной, наверное, решив, что ее наставница больше не интересуется ею.

– Хм, наверное, вы уже поняли из видео: если бы Ёко даже протянула руку, она не смогла бы дотянуться до чашки. Ей нужно было подвинуться еще сантиметров на двадцать. Кроме того, у нас довольно старая кухня. Если бы Ёко встала, то стул бы заскрипел. Я бы это заметила. По этой причине я думаю, что она могла использовать что-то вроде длинной указки, чтобы перемешать кофе. Правда, Ёко утверждала, что у нее ничего такого нет, даже предлагала обыскать ее. Если она сама это говорила, наверняка ничего такого у нее и не было. Когда я сказала, что это не доказательство, кто-то сказал, что есть же видео.

– Но на видео не оказалось ничего подозрительного, – сказала Мисора, склонив голову набок.

– Несколько человек, которые там были, посмотрели видео и ничего странного не нашли. Но я все равно не могу с этим смириться.

Наверное, после этого она одолжила камеру и прибежала к нам.

– Послушайте, сэнсэй! Может, у вас есть какие-то идеи? Как можно, не притрагиваясь к чашке, испортить латте-арт? – взмолилась Хана, вцепившись руками в барную стойку. Стоя за ней, я, словно подливая масла в огонь, добавил:

– Насколько можно судить по этому видео, ни у кого не было возможности что-то сделать с чашкой.

– И даже если бы кто-то решил все испортить, то остальные должны были его остановить. Если блюдо одного из участников действительно собирались испортить, – сказала Мисора с таким выражением, будто она уже и не верит в возможность такого поступка. А Михоси между тем засыпала кофейные зерна в кофемолку и приняла позу, в которой собиралась разобраться с этой загадкой. Эти две сестры, чего ни коснись, все же полные противоположности друг другу.

Я принял сторону старшей сестры. Чтобы разгадать эту загадку, вызвавшую столько обиды у Ханы, я пытался раскрутить свой мозг на полную катушку, хотя он редко бывает полезен.

– Как испортить латте-арт, не прикасаясь к чашке? А что, если… – предположил я.

Услышав мои слова, Хана обернулась.

– Вы о чем-то догадались?

– Можно прикрепить под стол телефон, на котором включен режим вибрации. Затем дождаться нужного момента, позвонить на этот телефон, и от вибрации нарисованное молоком сердечко будет испорчено.

Я и сам не слишком верил в свою версию, поэтому был готов к коронной фразе Михоси.

– Думаю, что это совсем не так. В таком случае был бы слышен звук вибрации, к тому же сотрясением такого рода невозможно испортить латте-арт. Кроме того, если бы вибрация была настолько сильной, то и в другой чашке дизайн должен был испортиться.

– Хм, да, верно.

– Вы должны как следует думать. Хана-тян и без того расстроена.

Почему-то Мокава по-настоящему разозлился, и мне пришлось извиниться, будто теперь я был во всем виноват:

– Прошу прощения.

– Так-то…

Черт! Знай я, чем мне это грозит, я бы вообще не стал думать.

– А у тебя и правда хорошо получилось сделать сердечко? – спросила Мисора, по-прежнему подозревая обман.

– Что ты такое несешь?! Разве человек после обмана будет так грустить? – ответил Мокава.

– Но ведь никто не притрагивался к чашке. И только Хана видела, что внутри. По этой причине можно же предположить, что у нее просто с самого начала не получился дизайн.

– Сердечко я сделала как следует. Вам придется только поверить мне на слово… – с горячностью ответила Хана, так что даже Мисоре пришлось смириться и предложить другую версию.

– А что, если заранее что-то подмешали в чашку? Например, уксус…

То есть она предполагала, что уксус вступил в реакцию с молоком, молоко свернулось, отчего латте-арт и был испорчен. Разумеется, Михоси немедленно отмела и эту версию.

– Я пока не пробовала так делать, поэтому не могу утверждать с уверенностью, но, во-первых, несколькими каплями уксуса на дне чашки вряд ли можно свернуть молоко, а во-вторых, если бы уксуса было много, Хана не могла бы этого не заметить. И даже если бы она не заметила сразу, то у нее бы просто не получился рисунок.

– Сердечко получилось как следует. К тому же рисунок был испорчен намеренно, как будто кто-то перемешал молоко на поверхности, – настаивала Хана.

В этот момент мне кое-что пришло в голову. Михоси сказала, что пока не пробовала так делать, но при этом не взялась за уксус, а продолжала молоть зерна. Может быть, ей не были нужны наши гипотезы, потому что она в этот момент доказывала собственную.

Под треск перемалывающихся зерен Михоси взяла инициативу в свои руки:

– У меня есть несколько вопросов. Во-первых, знали ли остальные заранее, что ты будешь делать латте-арт?

– Да. Нужно была заранее сообщить, что и как мы собираемся делать, а также что мы собираемся принести, какие продукты и кухонные принадлежности необходимы для выступления. Все в клубе накануне знали, что я буду делать латте-арт, и последовательность картинок тоже.

– Понятно. А когда началась ссора с Ёко-сан? – спросила напрямую Михоси, чего обычно не делала, после чего Хана понурила голову и ответила:

– Где-то за час до того, как мы встретились с дядей Мокавой впервые, мы сильно поругались с Ёко в школе. То, что мне нравится Коянэ-кун, знали все в кулинарном клубе.

Убедившись, что ее предположения подтвердились, Михоси кивнула и задала последний вопрос.

– И еще один вопрос. Как пишется имя Ёко-сан иероглифами? «Лист» и «ребенок»?

– Что? А, ну да. А откуда вы знаете?

– А какое имя у Коянэ?

Хана немного побледнела и тоненьким, словно комариный писк, голоском произнесла:

– Кодзи. Его зовут Кодзи Коянэ.

Звук кофемолки стих.

– Эта загадка отлично перемололась.

С суровым выражением лица Михоси взяла портофильтр и начала засыпать перемолотый кофе.

– Вы будете готовить эспрессо?

– Да, поэтому я мелко перемолола зерна.

А ведь и правда, прежде чем молоть зерна, она возилась с кофемолкой – видимо, регулировала лезвия, чтобы настроить ее на тонкий помол.

– Вы знаете, кто испортил мой латте-арт?

Взволнованная Хана облокотилась на барную стойку, а Михоси продолжала спокойно утрамбовывать кофе в фильтре.

– Как ты и догадалась, это Ёко-сан испортила твой латте-арт.

– А? Но как? – спросила Мисора, поджав губы.

– Ёко готовила фетучини по-генуэзски во время собственной демонстрации. Думаю, именно сухая лапша разрушила латте-арт.

– Фетучини – это тонкие и широкие полоски пасты, – прокомментировал тут же Мокава. Он так вкусно готовит спагетти по-неаполитански, вероятно, разбирается и в других видах пасты.

– Да, верно. Поскольку полоски пасты широкие, она хорошо сочетается с соусами. Меню было составлено накануне. В принципе, для этого бы подошли и любые другие макароны, они просто должны были быть длинными и сухими, чтобы с того места, где сидели дегустаторы, можно было дотянуться до чашек на столе, стоявших на расстоянии в двадцать сантиметров. Если улучить момент, когда Хана отвернулась, и быстро дотянуться до чашки, а затем сломать и съесть кончик макаронины, то улик не остается. Если сделать все правильно, то на это не потребуется больше двадцати секунд.

– Постойте. Но тогда этот момент должен попасть на видео. – Мисора быстрее всех указала на тот момент, который и остальным показался неубедительным. Но, судя по всему, Михоси и это уже обдумала, поэтому она проигнорировала замечание сестры.

– Единственным человеком, который мог взять бамбуковую шпажку, заранее приготовленную, была Ёко-сан, которая готовила перед ней. Когда она убирала свою посуду, то припрятала шпажку на столике так, чтобы ее не сразу можно было найти. Она это сделала по двум причинам. Во-первых, чтобы отвлечь внимание Ханы от чашки. Во-вторых, чтобы убрать Хану с экрана.

– Вот оно что! – воскликнула Мисора, показывая на сестру указательным пальцем. – Пока она перемешивала кофе, видеосъемка остановилась. Тот, кто вел съемку,