Госпожа частный сыщик - Наталья Сергеевна Филимонова

если не считать проблем с памятью. Однако по описанному эффекту доктор сразу же предположил кратковременное магическое воздействие.

Слушая рассказ Рэндафа, я перестала обращать внимания на происходящее вокруг. А зря. Иначе непременно заметила бы, как хлопнула входная дверь ломбарда.

–  Ниссард сыщик? –  прохладный и чуть насмешливый голос главы полицейского управления было не спутать ни с чем. –  Вы рассчитываете взглядом прожечь дыру в этой стене?

Ох… нет, точно надо купить газету.

–  Что вы, –  я постаралась любезно улыбнуться, –  просто… задумался кое о чем.

–  На вашем месте я бы поспешил к вашей нанимательнице, –  уже серьезно заявил Рэмвилл. –  Думаю, ниссин Роминсон стоит знать, что ее супруг нездоров и где она может его найти. Доктор порекомендовал обоим пострадавшим полный покой хотя бы до вечера.

–  Вы совершенно правы, –  я задумчиво кивнула.

Полицейский уже открыл дверцу своего мобиля, когда снова вдруг обернулся.

–  Я направляюсь к участку. Полагаю, вам по пути.

Он что же –  предлагает меня подвезти?

Хотя так и впрямь, конечно, будет быстрее, чем снова идти пешком или даже искать кэб.

Непонятно только, с чего такая любезность. Разве что… хочет поговорить о чем-то?

Дождавшись, когда я устроюсь на пассажирском сиденье, Рэмвилл вставил ключ-камень в гнездо и провернул его. Мотор где-то под нами утробно взревел, а весь агрегат мелко затрясся.

–  Мне доложили, что вы интересовались архивным делом Оллинзов, –  сообщил Рэмвилл, не оборачиваясь на меня.

Мобиль рывком тронулся с места, а затем плавно покатился по брусчатке.

Я настороженно кивнула, однако тут же сообразила, что собеседник смотрит на дорогу.

Верх мобиля был откинут, так что шляпу пришлось придержать на голове, чтобы не улетела от бьющего в лицо ветра.

–  Верно. Моя заказчица –  нисс Памела Оллинз желает знать все о гибели своих родителей. Услышав, что я направляюсь в Доревилль, она наняла меня для расследования и даже любезно предоставила место в собственном доме.

–  Расследовать, –  мужчина усмехнулся уголком рта. –  Нечего там расследовать. Уж поверьте, я сам занимался этим делом.

–  Все же, думаю, я буду куда более заинтересован в том, чтобы расследование дало результаты, –  приходилось тщательно подбирать слова. –  Моя заказчица желает знать, что там произошло на самом деле, и у нее есть основания сомневаться в официальной версии.

–  Бросьте, –  усмешка стала совсем невеселой. –  Отправьте ей копии протоколов дела –  я же знаю, вы их скопировали. Уверен, ей этого хватит, чтобы успокоиться и выплатить сполна ваш гонорар.

–  Вы так и поступили, да? –  не злиться все же не получалось. –  Главное –  отчет, на котором все успокоятся и выплатят ваш… гонорар, так?

–  Какая горячность, –  Рэмвилл все-таки скосил на меня глаза, впрочем, тут же снова сосредоточившись на дороге. –  Неужто нисс Оллинз так много вам платит?

–  Дело не в деньгах! –  это я бросила раньше, чем сообразила, что говорю.

–  Вот как! –  он снова на мгновение скосил глаза, на этот раз изумленно вскинув брови. –  Только не говорите, что влюблены в эту уродливую девицу! Чем же она вас взяла?

–  Уродливую?! –  я настолько опешила, что даже обидно в первую секунду не было. Потому что… где он мог меня видеть? Разве что мельком, десять лет назад. Возможно, я, как многие подростки, и была довольно нескладна. Но разве из этого можно делать какие-то выводы? Пятнадцатилетние дурнушки порой расцветают.

Или… он все-таки рассмотрел меня там, в коридоре? И… узнал?!

О… только не краснеть! Не краснеть, я сказала! Не мог он! Он же… не мог!

–  Вы… знакомы с нисс Оллинз? –  вопрос едва удалось из себя выдавить.

–  Не думаю. Но, помнится, десять лет назад ей было около пятнадцати, и она была единственной наследницей всего состояния Оллинзов. А между тем, по вашим же словам, она и сегодня по-прежнему нисс Оллинз. Чтобы с таким приданым остаться старой девой, она должна быть на редкость уродлива или тяжело больна. Хотя, говоря откровенно, многих и это не отпугнуло бы. С ней должно быть что-то всерьез не так.

Я почувствовала, как краска стремительно отхлынула от лица. Да что ж такое!

А впрочем… может, Патрик Вилкинс в самом деле слегка влюблен в свою нанимательницу. Почему бы и нет! Тогда и краснеть, и бледнеть при таких вопросах вполне естественно.

 

*

И никакая я не уродина! Хоть дядя Вильгем и старался меня в этом убедить.

Вообще-то вполне допускаю, что он искренне так считает. Насколько я успела изучить его вкусы, ему нравятся румяные и пышнотелые дамы. К примеру, Кейлин Аддерс ему бы пришлась по душе… если бы он только не узнал о ее даре. А вот я –  “бледная немочь”, по дядиным словам. Но Нэн всегда говорила, что я –  хрупкая и утонченная, как моя мама. И в это я верю куда больше. И я помню маму –  она была настоящей красавицей!

Во всяком случае, Рэмвилл и не думал меня узнавать. Наверное, вовсе забыл о той нелепой и стыдной встрече в коридоре.

А ведь он меня нарочно провоцирует, пришло вдруг в голову. Не думаю, что он настолько дурно воспитан, чтобы позволять себе подобные грубости без всякой причины. Неужто развлекается таким нехитрым образом? Или хочет что-то понять обо мне?

Впрочем, я не так уж много знаю о том, как мужчины говорят между собой. Благовоспитанные дамы в чисто женской компании часто не стесняются вовсе. На тех же чаепитиях в дамских клубах чего только не наслушаешься, причем от самых почтенных матрон. Все говорят очень изысканно и все звучит благопристойно, но при этом о любом отсутствующем в комнате можно услышать гнусную сплетню или оскорбительное предположение. Уверена, обо мне в столичных салонах сейчас тоже болтают не самые приятные вещи. Не со зла, просто от скуки.

Другое дело, что общаться с подобными дамами я не испытываю никакого желания. Как и с этим мужчиной.

–  Вы совершенно правы, –  процедила я. –  С нисс Оллинз кое-что не так. Видящим смерть всегда непросто устраивать личную жизнь.

Во всяком случае, так уверял дядя Вильгем, и доля правды в его словах была, конечно. Наш дар или считают блажью и чушью, или просто боятся его. Нас считают странными. Но папу мамин дар когда-то не напугал, а значит, исключения бывают. Если бы только мои выходы в свет не ограничивались чаепитиями со