Янтарная гавань - Виолетта Орлова

Артур опустил глаза, и краска смущения залила ему лицо. Действительно, он вовсе и не предположил иного варианта, кроме того, что сам останется с прекрасной девушкой. Об участи друзей он мало помышлял в данный момент. С другой стороны, с какой стати эта лесная красавица должна была достаться Инку, например? Не говоря уже о никчемных раторбержцах, которые даже не знали, как выбраться из собственного города. Если уж кто и достоин награды, так это он, Артур. Тот, который уже не раз боролся с искушениями и с успехом побеждал, совершая героические поступки ради других. Тем более незнакомка так похожа на Диану! Разве не само провидение дарует ему этот чудесный дар? Нет, именно он, и никто другой, должен обладать им. Решив таким образом, юноша поднял голову и с вызовом посмотрел на незнакомку. Девушка лукаво улыбалась.

– Что ж, – сказала она. – Почему бы именно тебе не оказаться счастливцем? Пойдем за мной и будь моим господином в эту ночь; о друзьях же не беспокойся, мои сестры позаботятся о них, – При этих словах девушка медленно сняла с себя белую накидку, кокетливо обнажив плечи, и по деревянному резному мосту направилась в шатер, увлекая Артура за собой. Юноша ужасно хотел последовать за незнакомкой. Однако какой-то внутренний барьер мешал ему это сделать.

Артур колебался. В первый раз, когда он встретил лесную красавицу, то сразу почувствовал, что это никакая не Диана, и не стоит ему обманывать себя лишними надеждами. Более того, он отчетливо осознал, что идти вновь в лес бесполезно и даже губительно для него самого. Весь день юноша думал об этом, но искушение оказалось столь велико, что он не смог лишить себя возможности увидеть незнакомку во второй раз. И теперь она сама предлагает ему идти за ней в шатер; что еще может желать любой мужчина при виде этого неземного совершенства женской красоты?

Девушка вдруг остановилась и повернулась вполоборота.

– Разве ты передумал? – тихо произнесла она, и ее шепот чарующей музыкой пронесся над водной гладью. В воздухе летали мириады светлячков; они возникали из ночного тумана, как красивые неземные духи. Да и все было прекрасно этой ночью. Артур кивнул, соглашаясь. В эту минуту его действительно мало волновал кто-то еще, помимо собственных желаний. В таинственной девушке словно бы воплотилась его несбыточная мечта встретить вновь Диану. Руководитель, забыв про все на свете, шагнул на тонкий мостик. Тот по-старчески заскрипел, но этот звук был едва различим в шуме бурлящей реки.

Совершенно неожиданно Артур вспомнил своего единорога. Что бы тот сказал про него в этот самый момент? Когда он ради минутного искушения хочет предать всех, кого любил? С другой стороны, соблазн был такой силы, что разумно ли вообще противиться ему? Разве это не естественное желание человеческой природы? Диана находится далеко и неизвестно еще, что с ней в действительности приключилось, а эта красавица уже стоит перед шатром и манит его в свои чертоги, суля множество радостных моментов. Стоит ли от такого отказываться? Тем более, если он не пойдет, то придется умереть, судя по словам хозяйки лесов, чего в настоящий момент делать ему совсем не хотелось. Действительно, что выбрал бы на его месте любой здравомыслящий человек из двух вариантов, один из которых – смерть, а другой – неземное наслаждение?

Ответ напрашивался лишь один. Артур сделал маленький неуверенный шажок в сторону красавицы. Она, кажется, недоумевала от его нерешительности. Чего, собственно, он медлит? Но юноша уже давно осознал, что не должен идти вперед. Сколь бы естественной ему не представлялась перспектива войти за девушкой в шатер, он отчетливо понимал, что это решение навсегда погубит его. Но незнакомка словно обладала поистине сверхъестественной властью и почти физически притягивала его к себе. Артур опустил руки в карманы плаща, чтобы хоть как-то потянуть время, и вдруг его пальцы натолкнулись на продолговатый шершавый предмет. Подарок Дельфины на его день рождения – красивая перламутровая раковина. Кажется, сирена советовала открыть ее, если будет тяжело. А с искушениями и правда трудно бороться, даже очень хорошему человеку.

Дрожащими от волнения руками юноша вскрыл раковину, надеясь на немедленную сверхъестественную помощь свыше, которая помогла бы ему принять верное решение. Однако в ракушке был лишь ничтожный клочок пергамента. Юноша нетерпеливо развернул его и с удивлением обнаружил в нем небольшой кусочек инжира, засохшего от времени, но, несмотря на это, все же необычайно привлекательного и аппетитного на вид. На пергаменте были выведены следующие слова: «В день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь». И все. Ничего больше. Никакого грома с неба, который бы мгновенно поразил коварную лесную незнакомку, единорога в серебряной сбруе, победоносно парящего над озером, или, на худой конец спасительной бури, которая разнесла бы злосчастный шатер в щепки.

Увы. Перед ним были лишь заплесневелые остатки фрукта и ничего не значащие слова. Как же жестоко обманула его Дельфина! В первую минуту Артура охватил праведный гнев. Он уже хотел было в сердцах выкинуть бесполезный подарок в трясину, однако мысли оказались быстрее действий. Ему вдруг стало интересно, почему преподавательница в действительности преподнесла ему такой чудной дар? Неужели в этом не было совсем никакого смысла? Маловероятно. Получается, она подарила ему странный фрукт, по всей видимости, ядовитый, ибо в приложенной к продукту записке было ясно указано – не есть, а в противном случае – смерть… Но разве не лучше было тогда вообще не дарить сей опасный плод, раз он мог вызвать столь нежелательные последствия для именинника?

Тогда Артур понял, что подарок на самом деле не следует воспринимать буквально; он несет в себе некую мысль, которую необходимо правильно истолковать. Не относится ли это как раз к его ситуации? Плод приятен и красив на вид, его так хочется отведать. Так и его встреча с лесной незнакомкой. Однако что произойдет, если он поддастся искушению и зайдет в шатер? Очевидно, погибнет, как, кстати, и указано в записке. Осталось разрешить еще один момент. О физической ли смерти здесь идет речь? Вряд ли. Но тогда о какой? Размышляя подобным образом, юноша почувствовал, что ему все меньше хочется идти вперед. Ощущение гадливости и презрения к самому себе вдруг возобладали над всем его существом. Как он мог вообще вести себя подобным образом эти несколько последних дней? Разве такое поведение хоть сколько-нибудь ему присуще? Никогда юноше раньше не доводилось так много думать о себе и так мало – о других. Зачем же он