Янтарная гавань - Виолетта Орлова

странного исчезновения. Новость о пропаже короля была не самая хорошая, ибо тот мог в любой момент напасть на ребят, как он уже неоднократно делал.

Что ж, беды только начинались. Даниел и Тин, находясь в крайне подавленном состоянии, съели около дюжины морских раковин, после чего обнаружили, что эти были последними. Приходилось покинуть пляж, который сперва так гостеприимно принял потерпевших крушение. Впрочем, ребята и так намеревались уходить. Жалко, конечно, оставлять шлюпку, но что поделать? Все равно они вряд ли ею бы воспользовались.

Итак, отважные путники направились к пещере, которую они так удачно отыскали вчера, и которая привела их к питьевому источнику. Здесь бедняг ждало громадное разочарование, ибо никакой пещеры не было и в помине! В отчаянии, они облазили на пляже каждую лазейку, однако ничего невозможно было увидеть!

– Такое ощущение, что пляж вчера был другим! – в отчаянии воскликнул Тин, выразив мысль, которая пришла в голову и Даниелу. Действительно, теперь некоторые отличия бросались в глаза. С маниакальной дотошностью ребята осматривали каждый куст, каждый камень, все более убеждаясь в том, что странный берег выглядит чуть иначе. Например, серый валун перед гранитной стеной будто бы вчера лежал чуть в другом месте. Пальма также словно бы отодвинулась на несколько единометров от своего вчерашнего местонахождения. Неужели путешественники от голода и отчаяния сошли с ума, что уже не могут понять, где находятся? Но самое страшное было то, что живительная вода плескалась где-то за неприступными скалами, в то время как они сами оказались полностью отрезанными от найденного источника.

Даниел в полном отчаянии присел на песок, чувствуя, как тот продавливается под его тщедушным телом.

– Я не знаю, Тин, но, видно, нам придется вновь забираться в лодку и плыть вдоль берега, пока мы не найдем пляж с выходом наверх. Если останемся здесь – непременно погибнем.

Что ж. Сказано – сделано. И вот ребята снова в своей шлюпке орудовали веслами, впрочем, без особого энтузиазма.

Тут проявилась еще одна странность. Казалось, не они отплывают от берега, а берег как бы сам решает, приблизиться ему к странной лодке или нет. В действительности, разве такая ситуация могла бы быть хоть сколько-нибудь возможна? Разве берег обладал разумом и волей, чтобы по своему усмотрению передвигаться в пространстве? Все это казалось более чем нелепо и абсурдно, но между тем это была реальность, в которой оказались бедные и уставшие от всех происшествий путешественники. С огромным трудом им удалось пристать к другому берегу, который был огражден от первого покатой горой, плавно уходившей под воду. Причалив, путники поспешили покинуть пресловутую лодку, которая надоела им до крайности.

Что же увидели несчастные? Они снова попали на тот самый пляж, с той самой пальмой, под которой не далее как вчера ночью лежал Грызун!

– Я очень хочу пить, Дан, – с грустью проговорил Тин, никак не комментируя увиденное. Он совсем пал духом. Удивительное дело, но в стычке с Шафран Тин не боялся так, как сейчас. Дело в том, что любой человек не может быть все время смелым или все время трусливым. У каждого есть свои ситуации, когда он проявляет себя по-разному. В одни моменты он бывает смел, как лев, а в другие, вроде похожие по своей сути, труслив, как кролик. У каждого есть свои слабые места. Самым настоящим кошмаром Тина было оказаться в пустынном месте без еды и воды. Это повергало его в совершенный ужас и заставляло буквально дрожать от страха. Домашний мальчик, он никогда ни в чем не испытывал нужды. Так как же ему справиться теперь, когда они превратились в пленников этого злополучного берега?

Глава 25 Может ли кто ходить по горячим угольям, чтобы не обжечь ног своих?

– У нас есть хорошие новости и плохие. С чего начать? – все тем же мрачным и немного заунывным голосом поинтересовался Инк.

Артур энергично встал со своей пропахшей водорослями импровизированной кровати. Юноша чувствовал себя настолько бодрым и поправившимся, что, казалось, готов был собственноручно сразиться с целым полчищем крыс.

– Полагаю, вовсе неважно, с чего ты начнешь, ведь все равно придется чем-то закончить, – с ощутимой иронией проговорил руководитель, внимательно глядя на расстроенное лицо беловолосого юноши.

– Что ж. Сейчас детский сад в относительной безопасности. Но крысы явно знают другие лазейки помимо главных ворот, так что ночью они, скорее всего, будут здесь.

– А хорошая новость?

– Так это она и была, – тяжело вздохнул Инк. – Мы пока еще живы.

– Поверь, это самое главное, – усмехнулся Артур. Инк так скривился, словно надкусил сладкий кекс больным зубом.

– От твоего бесконечного оптимизма меня начинает мутить.

– Может, тому виной крысиная вонь, а не я, Инк?

– Честно, Артур, иногда лучше промолчать.

Руководитель насмешливо хмыкнул и, оставив беловолосого юношу за своей спиной, поспешно вышел из маленькой комнатушки, огражденной со всех сторон деревянными ящиками. Тут же он оказался в сравнительно большом помещении, которое, как он потом узнал, несколько высокопарно именовалось раторбержцами «Залом заседаний». Посреди комнаты возвышался неровный стол из бумажных коробок, вокруг которого на манер стульев стояли ящики. На самом большом из них, гордо выставив вперед грудь с облезлыми клоками белой шерсти, сидел жирный кот, возможно, единственный представитель кошачьих в Раторберге. Кстати, именно благодаря этому жителю подземелий, в детском саду было меньше крыс. Очевидно, кот вполне осознавал свои заслуги, вследствие чего и напускал на себя такой заносчивый и неприступный вид, напоминая тем самым значимую государственную особу. Мелкие чиновники тоже часто напускают на себя важности, особенно в том случае, когда простые люди просят этих государственных мужей выполнить какую-нибудь малость, напрямую составляющую круг их обязанностей.

На некотором расстоянии от стола разместилась небольшая дряхлая печужка, мирно попыхивающая костерком; она походила на старого пузатого господина с табачной трубкой в руках, который с премилой улыбкой будет задымлять помещение, невзирая на то, что у вас острая непереносимость табака. Вокруг печи, обреченно вжавшись друг в друга, стояли раторбержцы, или, вернее, то, что от них осталось, ибо здесь было лишь около десяти человек.

Одна девушка выглядела постарше других; в ней Артур узнал Лапку, управительницу детского сада. Бронзовое скуластое лицо ее, вероятно, могло при иных обстоятельствах выглядеть миловидным, однако сейчас оно носило отпечаток скорби и невыразимого отчаяния. Юная раторбержчанка, равно как и все остальные, с полным безразличием покосилась на вошедшего Артура.

– Тебе стало легче? – вялым голосом поинтересовалась мэр, впрочем, как казалось, даже не ожидая ответа на свой вопрос. Артур коротко кивнул головой.

– Какие у нас планы? – спросил юноша,