Блюз Красной планеты - Роберт Дж. Сойер

придумать, что мне ответить, то ли попросту избегал взгляда.

– Мой государственный номер – AG-394–56–432.

Я покачал головой:

– Этого мало. Нужно что-то, что знает только Рори Пиковер.

Его взгляд вновь вернулся ко мне; пластиковые веки опустились, словно он недоверчиво щурился.

– Неважно, кто я, – сказал он. – Просто вытащите меня отсюда.

На первый взгляд звучало разумно, но если это был второй Рори Пиковер…

– Сначала докажите, что вы – это он. Скажите, где находится Альфа.

– Проклятье, – сказал трансфер. – Прошлый метод не сработал – думаешь, сработает этот? – Он отвернул механическую голову. – Не надейся.

– Скажите, где находится Альфа, – повторил я, – и я вас освобожу.

– Я лучше умру, – проговорил он. А мгновение спустя с тоской добавил: – Только…

– Только вы не можете умереть, – закончил за него я.

Он вновь отвернулся. Сложно было сочувствовать чему-то настолько далёкому от человека; такого оправдания я придерживался.

– Скажите, где месторождение Вайнгартена и О’Райли. Со мной ваш секрет в безопасности.

Он промолчал, но моё сердце колотилось, а лихорадочные мысли не давали покоя: о восхитительных образцах, которые показывал настоящий Рори, о том, как много их ещё можно было найти, каких неисчислимых богатств они стоили. Я сам не заметил, как приставил пушку к голове робота и прошипел:

– Отвечай! Отвечай, пока не…

Вдалеке, в коридоре, раздался писк крысы…

И чьи-то шаги.

Трансфер тоже их услышал. Его взгляд в панике заметался.

– Умоляю, – сказал он, понизив голос. Стоило ему заговорить, я приложил палец к губам, но он продолжил: – Пожалуйста, бога ради, вытащите меня отсюда. Я больше не могу.

Я поспешил к шкафу, забрался внутрь и захлопнул за собой дверь. Там я расположился так, чтобы всё видеть – и, если понадобится, стрелять через щель. Шаги приближались. В шкафу пахло крысами. Я выжидал.

Раздался голос – приятный, почти человеческий, в отличие от фальшивого Пиковера.

– Что за…

И я увидел, как в комнату боком проскальзывает человек; трансфер. Лица отсюда не было видно, но тело принадлежало женщине, какой-то брюнетке. Я набрал в грудь воздуха, затаил дыхание, и…

Она повернулась. Сердце как бешеное забилось в груди. Нежные черты лица. Зелёные, широко расставленные глаза.

Кассандра Уилкинс.

Моя клиентка.

В руках у неё был фонарик, который она отложила на боковой столик.

– Кто к тебе приходил, Рори? – холодно спросила она.

– Никто, – ответил тот.

– Дверь была открыта.

– Ты её оставила. Я тоже удивился, но… – Он замолчал; видимо, понял, что лишними деталями выдаст ложь.

Она слегка склонила голову. Должно быть, даже с силой трансфера дверь подавалась с трудом. Оставалось надеяться, что она поверит ему и решит, что на выходе не закрыла её до конца. Конечно, я сразу же углядел в истории недостаток: можно упустить, что дверь не захлопнулась, но льющийся в коридор свет не заметить сложнее. Но люди редко задумывались о подобных деталях; я надеялся, что она купится на его ложь.

Так и случилось: после недолгих раздумий она кивнула сама себе, а затем подошла к столу с искусственным телом.

– Ты можешь избежать боли, – заговорила Кассандра. – Просто скажи мне, где Альфа, и…

Слова на секунду повисли в воздухе, но Пиковер ей не ответил. Кассандра философски пожала плечами.

– Как хочешь, – сказала она. А затем, к моему изумлению, занесла правую руку, со всей силы ударила Пиковера по лицу, и тот…

Закричал.

Он выл, протяжно и низко, и звук этот напоминал скрежет металла, нечеловеческий и жуткий.

– Умоляю, – жалобно прошептал он, но и сейчас его мольба осталась без ответа.

Кассандра ударила его ещё раз, и он снова зашёлся воплем. Конечно, за свою жизнь я и сам не раз получал от женщин пощёчины: было больно, но не до криков. А уж искусственное тело точно было выносливее моего.

Кассандра влепила третью пощёчину. Крики Пиковера эхом отдавались в мёртвой громаде корабля.

– Говори! – потребовала она.

Я не видел его лица; она заслоняла его своим телом. Может, он покачал головой. Может, просто дерзко посмотрел на неё. Но не издал ни звука.

Она снова пожала плечами: должно быть, это повторялось не в первый раз. Обойдя стол, она встала от него по правую руку.

– Не советую меня вынуждать, – сказала Кассандра. – Ты знаешь, что делать. Просто… – Слова какое-то время висели в воздухе, а потом она продолжила: – Ну ладно. – И, потянувшись к нему реалистичной светлой ладонью, обхватила указательный палец его правой руки. А затем – начала загибать.

Теперь я видел лицо Пиковера. Вдоль линии челюсти двигались ленты шкивов; он изо всех сил старался не раскрывать рта. Стеклянные глаза закатились, а левая нога тряслась в судорогах. Зрелище было причудливым, и я попеременно испытывал то сочувствие к лежащему на столе существу, то холодную отстранённость из-за его явно искусственной природы.

Кассандра отпустила Пиковера, и на секунду мне показалось, что она над ним сжалилась. Но потом она схватила соседний с указательным палец и начала загибать оба. На этот раз, несмотря на все усилия, из горла Пиковера вырвался скрежет.

– Говори! – приказала Кассандра. – Живо!

Недавно я от самой Кассандры узнал, что андроиды чувствуют боль, иначе они могли бы положить руку на что-то горячее или подвергнуть суставы слишком большой нагрузке. Но я не ожидал, что встроенные датчики окажутся настолько чувствительными, и…

И тут меня осенило – как раз в момент, когда из горла Пиковера вырвался очередной вопль. Кассандра знала об андроидах всё; она ведь их продавала. Если она хотела настроить интерфейс между телом и разумом так, чтобы боль ощущалась особенно остро, она, без сомнений, могла это сделать. На своём веку я повидал немало зверств, но подобное переходило все рамки. Отсканировать сознание, поместить его в тело с обострённым восприятием боли и пытать, пока он не выдаст все тайны. Потом, разумеется, остаётся лишь стереть разум, и…

– Ты ведь сам знаешь, что рано или поздно расколешься, – сказала она абсолютно непринуждённо, глядя на лишённое кожи лицо. – А раз это неизбежно, можешь просто мне всё рассказать.

Резинки, служившие Пиковеру лицевыми мышцами, сжались, рот приоткрылся, и он слегка, но быстро подался головой вперёд. Поначалу мне показалось, что он так неловко пытается её поцеловать, но потом я понял, что это было на самом деле: плевок. Разумеется, пересохший рот и пластиковое горло не могли генерировать влагу, но разум – человеческий, живой разум, привыкший к биологическому телу, – выплеснул всю ненависть в самом первобытном из жестов.

– Что ж, ладно. – Кассандра вновь выгнула ему пальцы и долго держала под мучительным углом. Пиковер скулил, то и дело срываясь на крики. Наконец она отпустила его