Молоко и мёд - Артем Рудик

чего-то другого. Да и мне, по большому счёту, плевать. Я умер. Мертвецам нет дела до этих дрязг. Мне вообще ни до чего теперь нет дела!

– Тогда зачем ты мне явился?

– Не знаю, думается ты захотел меня увидеть. Быстро заскучал, видимо. Или хочешь подчерпнуть мудрости. Хочешь же? – столь весёлых мертвецов я ещё не видел.

– Ты знал, что ты умрёшь?

– Странно это спрашивать у своей галлюцинации... Но у кого ещё ты можешь спросить, а? Ха! – его гипертрофированно чёрное чувство юмора заставляло мой глаз дёргаться, – Могу разве что предположить. Может, я захотел провернуть самую невероятную комбинацию в мире, утерев нос всем великим лжецам и манипуляторам? Кто ещё мог бы сделать своей пешкой самого себя и пожертвовать самим собой, чтобы выиграть партию? По мне так просто божественная комбинация.

– Партию... с кем?

– С тобой, с Либеччо, с Мауи, со всеми, чёрт возьми! Я обыграл всех! Это сейчас они все возгордились и осмелели из-за моей смерти. Но правда в том, что их ждёт крах, а тебя взросление. Уверяю тебя, Мауи с Либеччо уничтожат друг друга. А ты в конечном итоге станешь мной.

Мне не хотелось отвечать на предположение, которое я же сам и предполагал единственно верным. Вернее, мне просто пока нечего было ответить. Я просто смотрел на своего призрачного визави. А потом вдруг моргнул и Австера как не бывало. За то, в комнату вошла Памперо. На её лице была явная озадаченность:

– С кем ты... С кем ты тут говорил? – спросила она.

– Ты поверишь, если я скажу тебе, что с галлюцинацией в виде Австера, который неуместно шутил и кричал, что всех переиграл?

– Вполне. – удовлетворённая ответом она успокоилась, будто бы такое объяснение и правда было совершенно нормально, – Я, вообще, хотела поговорить о важных вещах касаемо нашего беглеца и твоих новых обязанностей.

– О, да, пожалуй, лучше сразу всё обсудить. И... – я несколько замялся, – Это... спасибо. Я не знаю, как благодарить тебя за то, что ты за меня заступилась.

– Не за что! Я не могла смотреть как эти шакалы разрывают тебя, будто щенка, оставшегося без матери-волчицы. Кроме того, я действительно понимаю, насколько Мауи опасен для нас. В борьбе с ним нам нельзя полагаться на горячую голову Зефира, так что придётся нам с тобой действительно его ловить. И, как бы то ни было, печально, это даже не наша основная проблема.

– Есть что-то похуже Ванджина, который может прикосновением превратить в скелет?

– Конечно, Либеччо, думаешь, просто так быстро сдался и дал тебе испытательный срок? Он же садист, ему вовсе не интересно, если ты не будешь страдать. А потому он постарается настолько ухудшить твою жизнь, насколько это возможно. Поверь, то, что сейчас в твоей зоне ответственности всё спокойно, не значит, что он не сможет устроить бедлам за этот год. Нужно быть готовым к самым большим подлостям.

– Я понятия, не имею, что нужно делать!

– Вот поэтому я тебе и помогаю. Они хотят войны? Мы покажем им НАСТОЯЩУЮ холодную войну. Они хотят апокалипсиса? Мы подарим им целый Армагеддон. Но, прежде надо позаботиться о твоей безопасности. Звони в КГБ, товарищу Андропову, затем в ASIO, Чарльзу Спраю, пусть откопают нам местоположение Мауи и планы Либеччо. А там уже начнём действовать, как следует.

Печать пятая – Феликс – Искусство, антиматерия, Анды

Республика Чили, Где-то в Андах, недалеко от Корковадо , 1 января 1968 года

Памперо обладала действительно внушительной лабораторией, затерянной среди белоснежных пиков неприступных Анд. Снаружи она напоминала огромную обсерваторию, но вот внутри это был скорее зал галереи современных искусств.

Сегодня я оказался здесь впервые, ибо козочка редко приглашала к себе гостей, если вообще когда-либо приглашала. И был поражён тому, что это место выглядит ни как пропитанная маслом и мазутом мастерская, а скорее как древний восточный храм, умиротворённый и просторный. Повсюду висели авангардные картины, а на столах, стеллажах и полках стояли искусные резные каменно-металлические статуэтки.

И если авторство картин для меня было неочевидно, то вот касаемо фигурок всё было понятно: Памперо сделала их сама. Я знал это, потому что она при мне подарила такую маленькую статую Мартину и сказала, что корпела над ней несколько лет, доводя творение до идеала.

Теперь же, рассматривая эти произведения искусства вблизи, я поражался, сколь высоки были навыки моей новой внезапной союзницы. Статуэтки были выполнены на высшем уровне, их поверхность была идеально гладкой, а в их строении использовались причудливые решения: антигравитация, светящиеся инертные газы, подвижные части. Всё это казалось настолько идеальным, что я боялся и ненароком неправильно дыхнуть в сторону этих прекрасных вещей. Вдруг моё дыхание испортит местную идеальную атмосферу?

Впрочем, была ровна одна статуя, а вернее бюст, который привлёк моё внимание: он изображал Австера. И сколь реалистично! Даже настоящий тилацин мог бы показаться жалкой подделкой рядом с таким идеальным изображением самого себя, что уж говорить о моей галлюцинации, что в прошедшие полтора месяца постоянно меня преследовала.

Мёртвый наставник возникал внезапно, иногда на самом краю моего зрения, иногда в открытую. Порой он даже ничего не говорил, просто появлялся, читая какую-нибудь книгу или занимаясь ещё какой-нибудь ерундой, без особого смысла или цели. Иногда он вставлял в мой быт свои мудрости, а иногда и чужие, которые вычитывал в книгах. Вот и сейчас, когда я стоял перед его бюстом, он встал рядом со мной и процитировал Юкио Мисиму:

– Да, верно сказано, что "Красота не дает сознанию утешения. Она служит ему любовницей, женой, но только не утешительницей. Однако этот брачный союз приносит свое дитя. Плод брака эфемерен, словно мыльный пузырь, и так же бессмыслен. Его принято называть искусством".

И стоило мне обратиться к козочке, которая