Темный феникс. Возрожденный. Том 4 - Фёдор Бойков

— Можно, если не угрожать моей семье и говорить открыто, — абсолютно серьёзно сказал я и набрал номер бабушки. — Бабушка, это я.

— Костик? — раздался её голос на весь кабинет. Ну да, ещё бы нам позволили говорить не на громкой связи. Ни о какой приватности беседы речь не шла. — С чего это канцлер дал тебе свой телефон?

— Хочет, чтобы я разрешил тебе и Юлиане приехать на суд, — усмехнулся я. — В общем, разрешаю. И если вдруг ты захочешь повидаться со старыми друзьями и коллегами, то можешь это сделать. Я не возражаю. Только будьте осторожны в пути.

— Сделаем всё возможное, — коротко ответила бабушка. — Не переживай. У нас всё хорошо, прорывов не было, дети волнуются, но они в порядке. Увидимся завтра в суде.

Она сбросила звонок, и я передал телефон Лутковскому.

— Доброй ночи, ваше сиятельство, — сказал он и шагнул к двери. — Я прослежу, чтобы этой ночью вас никто не побеспокоил.

— Доброй ночи, — я кивнул и вышел из кабинета.

Охранники проводили меня в камеру всё тем же безумным маршрутом. Я умылся и лёг в постель, размышляя об этом странном разговоре. Вроде бы сказано было много, а по сути — ничего конкретного и важного.

Ещё и пригласили меня сразу после визита Кольцова. Или это был такой своеобразный способ убедиться, что я не пошёл на договор с деканом? Не верил я в совпадения, особенно в такие, когда сам куратор Особого Корпуса и глава разведки лично просит разрешение на участие завербованного агента в военной операции у восемнадцатилетнего графа.

Я резко сел на кровати, найдя объяснение. Эта военная операция настолько тайная, что о ней не знает даже император. Причём запланирована она была ещё до нашего разговора и до того, как я рассказал о лаборатории.

И что это означает? Что Одинцов и Лутковский хотят провернуть что-то в обход его величества. И наверняка они не поставят в курс дела того же Бартенева, который курирует военные операции.

Я усмехнулся. Это уже интересно. Похоже, канцлер решил вычислить крыс в своём ведомстве. Раз уж он знает о них и ничего не предпринимает, то причины для этого должны быть очень вескими.

Найдя наконец логичное оправдание странного поведения Лутковского и Одинцова, я смог уснуть и проспать до самого завтрака. Меня никто не побеспокоил, не было наёмных убийц или тайных визитов. Неужели канцлер всё же постарался?

Время до обеда тянулось еле-еле, а после него пришёл Берг. Мы обсудили нашу стратегию ещё раз, я переоделся в принесённый им костюм, который передала бабушка, и в сопровождении охранников вышел из камеры. Сам суд должен был проходить в здании Тайной Канцелярии, на самом верхнем этаже, предназначенном для разрешения споров аристократов.

Внутри я увидел длинные ряды мягких стульев, среди которых не было ни одного свободного. Юлиана сидела на справа от небольшой трибуны, рядом с которой стояло кресло, очень похожее на трон.

Бабушку я в зале не увидел, из чего сделал вывод, что Одинцов сумел уговорить её принять задание. Только вот почему она решилась? Да ещё и прямо во время моего суда. Разве не логичнее было бы сначала выступить в качестве свидетеля, а потом уже решать свои дела?

При моём появлении по залу прокатилась волна шепотков, не унимавшаяся несколько минут. Я не слушал пересуды и не смотрел по сторонам. Меня усадили слева от трибуны, а Берг сел рядом со мной.

Рейнеке зашли в зал последними. Я кивнул Феликсу и Эдварду, а вот на третьем мужчине мой взгляд невольно задержался. Судя по всему, это наследник рода Рейнеке — Александр Феликсович.

Этот мужчина выглядел лет на сорок пять, подтянутый и высокомерный на вид. Но интересен мне он был лишь потому, что даже слепец увидел бы наше с ним сходство. Он выглядел в точности, как я, даже мимика у нас была схожей.

Кажется, я понял, почему Эдвард недолюбливал Константина с самого его рождения. Он, ну или теперь уже я, был полной копией своего дяди Александра, к которому Эдвард испытывал не самые приятные чувства.

— Его императорское величество Михаил Алексеевич Романов, — прокричал секретарь, оборвав шёпот собравшихся в зале аристократов.

Все взгляды обратились к резной двери за пустой трибуной. Я почувствовал, как напрягся рядом со мной Берг, поправляя галстук. Остальные замерли в почтительном поклоне, который мы с юристом повторили, едва дверь отворилась.

Император прошёл к своему трону не спеша, как и полагается монарху. Он был одет в парадный мундир без орденов. Взгляд его величества скользнул по залу, на мгновение задержался на мне и переместился на дальние ряды.

Он сел, откинулся на спинку и кивнул Лутковскому, который тут же занял трибуну.

— Прошу всех садиться, — голос канцлера разнёсся под сводами зала. — Сегодня мы рассматриваем дело по обвинению графа Константина Валерьевича Шаховского в государственной измене и убийстве графа Мирослава Орлова. Обвинение поддерживает декан магической академии Аркадий Всеволодович Кольцов. Слово предоставляется обвинителю.

— Ваше императорское величество, уважаемые члены аристократического совета, — начал Кольцов с таким пафосом, будто объявлял о начале крестового похода. — Мы собрались здесь сегодня, чтобы раскрыть одну из самых гнусных измен в истории империи!

Я перевёл взгляд на Берга. Натан Соломонович сидел с каменным лицом, но я видел, как пальцы его левой руки слегка постукивают по кожаной папке. Он ловил каждое слово Кольцова, не обращая внимания ни на что вокруг.

— … и именно поэтому, — бубнил Кольцов. — Я настаиваю на том, что граф Константин Шаховский, сознательно и преднамеренно участвовал в тёмном ритуале, целью которого было создание Вестника Тьмы для подрыва устоев нашего государства!

По залу пронёсся сдержанный гул. Берг не шелохнулся, а вот император слегка выгнул бровь, выражая своё удивление.

— Ваше величество, — Кольцов сделал паузу для драматического эффекта. — Я требую признать графа Шаховского виновным в государственной измене и приговорить его к высшей мере наказания!

В зале воцарилась тишина. Все взгляды обратились на меня и Берга, который медленно поднялся, поправил манжеты и вежливо улыбнулся.

— Слово предоставляется защите, — объявил Лутковский.

— Прежде чем перейти к защите графа Шаховского, я хотел бы обратиться к вам, Аркадий Всеволодович, — спокойно сказал Натан Соломонович. — Откуда вам стало известно о планах графа? Ни за что не поверю, что он рассказал вам о них по-дружески.

— Я работаю деканом целительского факультета в магической академии его величества вот уже сорок лет, — произнёс Кольцов с пренебрежительным видом. — Я знаю всё о тёмных ритуалах и о том, на что способны одарённые стихии тьмы.

— То есть вы утверждаете, что