Темный феникс. Возрожденный. Том 4 - Фёдор Бойков

узнали ритуал по созданию Вестника Тьмы и сейчас готовы открыто заявить, что такой ритуал вообще существует? — спросил Берг, медленно растягивая слова, чтобы их смысл дошёл до каждого. — Более того, вы хотите обвинить всех тёмных магов на основании… чего?

— Я не говорил такого…

— Вы сказали, цитирую: «Я знаю на что способны одарённые стихии тьмы», — перебил его юрист. — У вас есть личные предубеждения против тёмных магов?

— Но я же…

— Вы ссылаетесь на некий тёмный ритуал, но не предоставляете его описания, не указываете источник ваших знаний и не прилагаете заключения экспертов по магии тьмы, — Берг буквально растаптывал Кольцова, не давая ему вставить ни слова. — Как мы можем судить о чём-то, что даже не описано? И опять же, я бы хотел увидеть источник с описанием ритуала по «созданию Тёмных Вестников».

— Хватит, — резко сказал император. Я заметил, как от него отшагнул Лутковский, который при этом ещё и подмигнул мне. — Вы тратите моё время, которого и так не хватает. У меня накопилось слишком много важных дел, чтобы выслушивать всё это. Заседание состоится по упрощённому протоколу. Я отзываю свидетелей и их показания.

Берг почтительно склонил голову и бросил на меня короткий взгляд. Я пожал плечами. Мы не ожидали, что нам не дадут довести линию защиты и вызвать свидетелей, поэтому оказались не готовы к такому исходу. А это означало, что у нас остался лишь один вариант.

— Переходите к защите или я вынесу вердикт, продолжил его величество. — У вас есть последнее слово, чтобы убедить меня в невиновности графа Шаховского.

— Ваше величество, — Берг не испугался тяжёлого взгляда императора и остался стоять. — Обвинение строится на зыбком фундаменте слухов и предположений. У них нет материальных доказательств, нет описания ритуала, нет заключения экспертов. Нет даже вменяемых свидетелей. У них есть только голословные утверждения и паника.

Он сделал паузу и оглядел зал.

— Но я понимаю страх господина Кольцова, — сказал он. — Страх перед тем, чего он не понимает. Страх перед силой, которая не вписывается в его узкие рамки. Все мы знаем историю и так же знаем о том, что настоящие Вестники Тьмы сами являются в этот мир. Их нельзя создать или призвать. Мы знаем, что Вестник может быть только один, и пока он жив, других не будет…

— Вы испытываете моё терпение, — ледяной голос императора заставил юриста замолчать на полуслове. — Я готов вынести вердикт. Граф Константин Валерьевич Шаховский признаётся виновным в…

Я медленно поднялся с места, перебив его величество. Тьма отозвалась на мой призыв, заструилась по венам и окутала меня своей аурой. В зале послышались испуганные возгласы, но я лишь усмехнулся.

— Вы хотите знать о тёмных ритуалах? О Вестниках Тьмы? — я обвёл взглядом зал. Император сидел не двигаясь, его лицо не выражало никаких эмоций, даже недовольства моим самоволием, но я заметил в его глазах интерес. — Я отвечу вам. Я не участвовал в ритуале, которого не существует. Ведь невозможно создать того, кто уже явился в этот мир.

Тьма заполнила меня до краёв, выплёскиваясь наружу. Померк свет от люстр, тени в углах зала стали чернее и гуще. За моей спиной развернулись теневые крылья, взбив воздух, перемешанный с тьмой.

— Мне не нужно совершать измену ради призыва Вестника. Ведь он уже здесь, перед вами. И это я. Я — Вестник Тьмы.

Глава 5

После моего заявления в зале повисла гробовая тишина. Кольцов упёрся спиной в трибуну, а Лутковский смотрел на меня так, словно не верил в то, что видит. Император не шелохнулся, в его взгляде медленно затухал гнев, который сменялся холодным расчётом. Он явно решал, что выгоднее — признать меня Вестником или уничтожить.

Наконец он медленно поднялся с трона.

— Вестник Тьмы, — произнёс он властно. — Скажи, замышляешь ли ты против меня заговор?

— Мне не интересны заговоры и мне не нужна власть, — спокойно ответил я, глядя ему в глаза. — Единственное, что меня заботит — безопасность моей семьи.

— Ты посмел перебить меня, такое я не прощаю, — он стоял с каменным лицом, но его аура наливалась мощью и слепила глаза. — Я признаю тебя виновным в убийстве графа Орлова. Поскольку ты защищал семью и действовал в её интересах, заключения не будет, но положенный штраф ты уплатишь.

— Благодарю, ваше императорское величество, — я отозвал крылья и кивнул.

— Обвинение с графа Шаховского в измене и заговоре снимаются, — продолжил он, повернувшись к залу. — Приносить свои извинения ему лично и его дому будут главы родов Кожевниковых и Кольцовых в присутствии аристократического совета. Можно прямо сейчас.

Кольцов переглянулся с Кожевниковым и сделал шаг ко мне.

— Прошу прощения за возникшую ситуацию, — бодрым голосом проговорил он. — Вышло недопонимание, я не верно расценил обстановку и принял поспешное решение. Скажите, ваше сиятельство, как я могу загладить свою вину?

— Организуйте мне экскурсию в закрытый архив вашего факультета, — я растянул губы в улыбке. — Уверен, что это не составит вам труда.

— Но… — Кольцов побледнел и вопросительно посмотрел на императора. Его величество сузил глаза и недовольно кивнул. Моя улыбка стала шире — не смогли бы они при всём аристократическом сообществе отказать мне в такой мелочи, как экскурсия. — Конечно, ваше сиятельство. Благодарю, что приняли мои извинения.

— Ваше сиятельство, прошу прощения, — граф Кожевников вышел вперёд и встал передо мной. — Мой дом стал для вас причиной волнений. Мне следовало лучше следить за гостями и за обстановкой.

— Ничего страшного, граф, я всё понимаю, — продолжая улыбаться, сказал я. — Ваша вина в случившемся настолько мала, что меня удовлетворит вознаграждение в виде чисто символической суммы в пять миллионов рублей.

— Пять? — ахнул граф, отшатнувшись. — Но это же… простите, но это слишком большая сумма. У меня нет в свободном доступе пяти миллионов.

— Я подожду месяц, этого срока вам хватит для вывода средств из бюджета? — я склонил голову к плечу.

Пять миллионов даже я бы не смог выложить вот так сразу. Учитывая, что мои артефактные доспехи будут стоить десять миллионов, я уже начал трясти свои активы. И если Кожевников даст половину суммы, то я не стану ему мстить.

— Месяц, да, конечно, — на графа было больно смотреть. Он явно не представлял, где взять нужную сумму, но меня это мало волновало.

— Заседание объявляется закрытым, — прогрохотал его величество. — На этом всё, Шаховский, Лутковский, зайдите ко мне.

Он повернулся и направился к выходу. Лутковский бросил на меня быстрый взгляд и последовал за императором. Я же шагнул к побледневшей Юлиане.

— Что ты наделал? — прошептала она. В её тоне