Сергей Кусков - Золотая планета

Логично.

— Хорошо, — вздохнул я, поднимаясь. Надо идти, дальше заниматься. Впереди гитара. — Когда будет готово с музыкой — что делать?

— Скажешь мне — я передам, — кивнула она. Так же поднялась и довольно эротичной походкой пошла в сторону выхода. "А когда она не в форме, ее и женщиной посчитать можно!" — мелькнуло в голове. Я про себя выругался.

М-да. Гонять ради таких вестей Оливию… Ведь ее высочества сегодня нет и не будет, а она — глава ее опергруппы. С другой стороны ему плевать — кто такая для него Оливия? Не облысеет, побегает. У него Мишель бегает, если надо. Я же до того, чтоб поговорить напрямую, да хотя бы вызвав к себе, или зайдя поглазеть на мои занятия, еще не дорос. ПОКА не дорос.

"Что ж, Шимановский, работаем!" — задорно усмехнулся внутренний голос.

— Ну, здорово!

Парни уже ждали. С моим приходом замолчали, лица отвернули, головы опустили.

Я прошел на сцену, пожал всем руки, сел в их круг. Карен держал в руках гитару, что-то наигрывал. Остальные просто сидели.

— Ну и как? Чего решили? — не стал я тянуть кота за резину.

— Мы попробуем, — кисло выдавил Карен. — Долго думали, совещались. Ты прав, "Алые паруса" — это бесперспективняк.

Не представляю, чего ему стоили эти слова.

— Карен, ты не это… В общем, я позавчера тоже перегнул палку, — попробовал смягчить я, но не сработало.

— Ванюша, я сказал — ты услышал! — одернул он, зло сверкнув глазами. Вот даже как?

— Проблема в том, что сейчас мы пишем САМИ, — озвучил их главный аргумент более уравновешенный в данный момент Хан. — САМИ, понимаешь? А с твоим ансамблем… Кем мы будем?

— Парни, я не буду вас уговаривать, — покачал я головой. — Лишь расскажу старую притчу. Дословно не помню, но по сюжету на корабле плыли два человека — богач и ученый. Корабль потерпел крушение, и именно они вдвоем спаслись.

Вот только богач потерял все, что имел. И деньги, и товар, и корабль. А ученый остался ровно с тем, что у него было. "Все свое ношу с собой" — слышали такую фразу?

Парни закивали.

— Смысл в том, что богачу, чтобы "подняться", вернуться к исходному благосостоянию, возможно, потребуется вся оставшаяся жизнь. И то не факт, что получится. Ученый же только преумножил богатства, занявшись по прибытию научной деятельностью. Я понятно выражаюсь?

Карен покачал головой.

— Да понимаем мы все. Просто…

— Просто опыт, — улыбнулся я. — Новый опыт. Вы его получите. И тут возникнет вилка — если вы, как тот ученый, чего-то стоите, этот опыт даст вам новый толчок, даст заниматься своей "научной деятельностью". Если как богач, потеряете весь ваш багаж, всех поклонников и поклонниц, если вас перестанут узнавать и слушать… Тогда смысл вообще что-либо обсуждать? Тогда вы ничего не стоите в жизни, бездари, а значит, и разговор бессмысленен.

— А меня все-таки смущает, что петь будем не свое, — тяжело вздохнул Хан. Не свое, Вань! — повысил он голос. — Пусть даже на начальном этапе.

— Братуха, тут либо да, либо нет, — парировал я. — Да, возможно у вас не получится. А может и получится. Но или прыгай, или не берись и отойди от края. Тем более тылы у вас есть, вы не тот богач на корабле…

— Да нет у нас тылов! — перебил Фудзи. — Потому и разводим такой… Разговор. Некуда, Вань, нам отступать. Не нужны мы тут никому. — Он зыркнул на напарников ТАК… — Все понимают, что если уйдем — это навсегда, оттого и комплексуем. Да, ребят?

Молчание.

— Я тоже скажу древнюю мудрость, только восточную. Есть в Японии такая поговорка: "Если вашего ухода никто не заметил, вы правильно сделали, что ушли". Вот так, парни. Вань, я с тобой!

— Японская? — хмыкнул я, расплываясь в улыбке. Фудзи усмехнулся в ответ одними глазами. Чувствую, у него за душой много чего "японского".

Но именно этот выпад и стал решающим. Лед тронулся.

— Ладно, раз решили — действительно, чего мусолить? — облегченно вздохнул Хан, переходя свой собственный Рубикон. — Карен-джан, брат, убирай гитару, будем думу думать!..

— Итак, план таков, — начал я. — Учитывая, что нам придется брать жесткий старт, нужно попытаться поймать любое ускорение, какое только возможно. Причем, не обязательно опираясь на диаспору.

Я щелчком спустил на глаза вихрь, ткнул пальцем в меню и выбрал из заготовленного вчера списка первую композицию. По аудитории разлилась жесткая и колючая, но бодрящая и даже в чем-то мелодичная музыка.

— Нравится?

Парни молчали. Вслушивались. В саму музыку — текст был на староанглийском, которого они не знали.

Я не торопил. Пропустив первый куплет и припев, нажал на паузу:

— Это направление мой переводчик перевел, как "скала в качении". Подозреваю, это только внешнее название, в английском того времени у него был какой-то иной смысл, но давайте исходить из того, что имеем.

— Не понял, ты хочешь запрячься еще чем-то? А как же базар про Сектор? — не понял Хан.

— Парни, я предлагаю брать от жизни все, — расплылся я в улыбке. — Как вы говорите, называется клуб, в котором играете?

— "Натюрморт", — хмыкнул задумчивый Карен.

— Вот. Там мы играем для диаспоры и на русском. В это же время даем различные представления, например как тогда, в Гаване, где выступаем с иным репертуаром.

— Вот таким? — уточнил Фудзи, кивая за звуковую аппаратуру. Я кивнул.

— Похожим. Раз уж мы ансамбль, почему нет? Мы должны сделать себе рекламу, и я обещаю, реклама сработает. Минимальная отдача будет точно, а если повезет, то залезем и повыше.

— Поясни? — нахмурился Карен.

— Мы будем играть вещи, уже выстрелившие один раз. А значит, есть вероятность, что они выстрелят еще. И именно там, в Гаване.

— Что за вещи?

— То же самое, что вчера, только немного иное и на английском языке. СТАРОанглийском, — уточнил я и улыбнулся я. — Поверьте, это будет бомба!

— Вот прям на староанглийском, без переделки? — потянул Наото. Я кивнул.

— Ну, ничего ж себе!.. — воскликнул он. Это была первая сильная его эмоция на моей памяти. — А потянешь?

— Потяну, — с ноткой гордости кивнул я. — И именно вот в таком исполнении, с изюминкой.

Я задумался и продолжил, ощущая, что перешел в режим лекции:

— Когда-то этот язык был популярен, но все давно забыли эти времена. Забыли стиль игры — с мировым кризисом он ушел на задворки. И тем более ушел из жизни консервативных латинос — amigos кроме своих плясок, похоже, ничего не нужно. Менталитет такой.

— Посмотрите, кто сейчас слушает музыку старины? — подался я вперед. — Ренессанса, Золотого века, классику? Узкая группа не особо бедных camarrados, считающих себя утонченными ценителями. — Перед глазами встал магазин мистера Смита и внешний вид бОльшей части покупателей. Я поморщился. — ОЧЕНЬ небедных. И весьма малочисленных. И правильно, зачем ковыряться в старине, если есть что-то современное, популярное, массовое?