Близнецы. Том 1 - Дарья Чернышова

обязан был спросить:

– Ты впустишь меня?

– Нет. И девочки пусть держатся подальше.

Вдалеке, у сарая, пока Тавин что-то искал внутри, а Савуш сосредоточенно ворошил палкой разгоревшиеся дрова, близняшки жались к огню и друг к другу – и опасливо поглядывали на молодого Дубского, который, прикрывая воротником лицо, предпринимал одну за другой попытки их разговорить.

«Хоть тут обошлось без блондинок».

– Я так понимаю, они похожи на маму.

– Да. Это к лучшему, если честно. – Гашек помолчал. – Так хочется еще раз их обнять.

«До боли знакомое чувство».

Алеш бесцельно огляделся вокруг и сел прямо на землю спиной к запертой двери.

– Ты там один?

– С женой.

– В каком она состоянии?

– Два дня как умерла. – Гашек шумно почесал не то затылок, не то бороду. – Но я, знаешь, даже не замечаю запаха. Давно привык.

– Когда успел? – спросил Алеш, потирая занывшее ребро.

– Пока вез тело господина Марко к Старой Ольхе.

«Что?»

– Марко Ройда похоронен в Ольхе?

– Да. Итка попросила перед смертью… Так больно было слышать, что о ней все говорят как о живой. Но теперь почему-то еще больнее. – Гашек вздохнул. – Не позавидуешь владыке. Очень жаль его жену и детей.

У костра гвардеец Тавин показывал близняшкам инвентарную вышивку на изнанке своего плаща. Савуш перераспределял груз по седельным сумкам. Ремеш Дубский увлеченно слушал пение птиц.

– Отто не спит с женщинами, – сказал Алеш. – Это были мои дети.

«Клятва нарушена. И что теперь?»

– Охренеть, – произнес Гашек, выдержав длинную паузу. – Сочувствую тебе.

Алеш опустил руку в карман. Пробка из склянки с арниковой настойкой показалась ужасно шершавой и неприятной на ощупь.

– А я тебе завидую, – признался он. – Мне хотелось бы быть на твоем месте. Чтобы я умер, а они жили дальше.

По ту сторону двери что-то глухо стукнуло.

– Я тоже часто хотел вернуться в прошлое. Но не могу. Никто не может.

«И что мне прикажешь делать, если мое настоящее разбили, а будущее отняли?»

Алеш сжал ладонь.

– Я могу отомстить.

Глухой стук повторился.

– Это кривой путь.

– Ты знаешь какой-то другой?

– Я знаю, куда приводит этот, – с трудом выговорил Гашек и отрывисто кашлянул. – На бойню, как у Старой Ольхи. – Он прочистил горло. – Я давал Отто Тильбе клятву там, над курганами. Передай ему, что я сдержал слово. Скажи, пусть позаботится о моих дочерях.

Алеш закрыл глаза, почувствовав навалившуюся усталость. Сложный случай. Умирающие редко бывают наивны.

«Никому наши дети, кроме нас, не нужны. Или нужны по неправильным причинам».

Свою мысль он так и не озвучил – у Гашека не осталось времени подумать над его словами. Вместо этого Алеш сказал:

– Сделаю, что смогу.

– Спасибо.

– У меня встречная просьба. Я хочу понять, что это за чума. Расскажи, с чего у тебя все началось.

Гашек горько усмехнулся.

– С того, что ко мне заявились три бугая с деловым предложением от Ортрун Фретки. Пытались втюхать серебро и бумаги как будто бы на землю где-то на востоке.

«А ты, разумеется, едва ли умеешь читать. Как мило с их стороны».

– И чего они за это хотели? – спросил Алеш, чувствуя, как наливаются тяжестью виски.

– Чтобы я пришел на сейм и сказал там, что жена владыки – самозванка.

Алешу показалось, что голова у него вот-вот взорвется.

– Ясно, – очень тихо произнес он.

– Я сказал этой троице подтереться своими бумагами. Они не поняли с первого раза, так что на следующий от троих осталось полтора. Один вообще не ушел, второй ушел без уха. Больше не совались. Вряд ли это потому, что у Фреток закончились шпионы. Понимаешь?

«Что я вообще в этой жизни понимаю?»

– Допустим. При чем тут чума?

– Да все из-за этого мертвого бугая, – процедил Гашек. – Я давно не держал в руках оружие, но того урода быстро завалил. Только потом понял, что он, наверное, был не совсем здоров. Я тут в лесу его похоронил, а наша псина дурная взяла и раскопала.

«Кажется, начинаю понимать».

– Как быстро она умерла?

– День пробегала, ночь проскулила, на рассвете кончилась. Потом заболела Лета.

«Так».

– Жар и язвы?

– И кашель аж до рвоты перед самой смертью.

– Хм.

«Значит, скорее тридцать седьмой, чем тридцатый. Только в этот раз с севера, а не с востока. Скажи, прекрасная Ильза Корсах, на кой сдалась тебе моя тетрадь?»

– Хоть дочек уберег, – продолжал Гашек, будто беседовал сам с собой. – Хотел отправить подальше, но не успел. Силой уже не прогонишь, а сами они уезжать отказываются, пока я тут еще копошусь.

Алеш поднялся на ноги.

– Мне пора, – сказал он. – Чума уже в Тарде, а там мой брат.

– Езжай, – ответил Гашек. – Дом только сперва сожги.

Он произнес эти слова спокойно, но Алеш узнал особое движение в его голосе.

«Я говорил таким голосом с курганами своих детей».

Забывшись, он едва не прислонился лбом к дверному косяку. Потом спросил на выдохе:

– Что у тебя при себе?

– Меч, – начал перечислять Гашек. – Ножей кухонных много. Кинжал еще есть хорошей заточки.

– Кинжал сойдет. Ставь по левой стороне на два пальца от грудины, между седьмым и восьмым ребром снизу. И лучше лежа, чтобы давить всем весом.

Гашек закашлялся и, вероятно, задумался.

– А горло перерезать не проще?

– Может, и проще. На твое усмотрение.

«Вкратце о человеческой жизни и лекарском ремесле. Мое дело – дать инструкции, твое – ими воспользоваться или сделать по-своему. Результат все равно один. Разница только в том, как ты к нему придешь».

– Ладно, я понял, – вздохнул Гашек. – Спасибо.

– Как зовут твоих дочерей?

– Ветта и Адела. Позови их, пожалуйста. Только пусть здесь ничего не трогают.

«И кто кому раздает инструкции?»

Он помахал сидящим у костра девочкам и сделал знак подойти поближе. Они, отложив вылизанные плошки, утерли губы и побежали к дому наперегонки.

– Там папа? – на ходу выкрикнула старшая. – Папа!

– Я здесь, мои красавицы, – отозвался Гашек. – Вы сделаете, как я попрошу?

– Сделаем, – ответила за двоих младшая.

– Идите с мастером… ты ведь уже мастер?

– Давно.

– Идите с мастером Алешем. Слушайтесь его. И берегите друг друга. Вы теперь остаетесь вдвоем.

Младшая покачнулась и задышала вдруг быстро-быстро, а старшая в одно мгновение зашлась в рыданиях.

– Не умирай, папа.

– Я очень вас люблю.

«Везучий ты господский ублюдок».

Гашек замолчал. Всхлипывающая девочка закрыла лицо ладонями, а другая, как лунатичка, потянулась к запертой двери. Алеш аккуратно отвел ее руки и мотнул головой.

– Не надо.

Девочка подняла на него полные слез глаза. Алеш уже смотрел в них десять лет назад.

«Это Еник у чумного костра. Мне надо к