Близнецы. Том 1 - Дарья Чернышова

со своим скучным толмачом? Их тела просто не всплыли? Или Алеш узнает однажды, что три недели лечил от воспаления придатков женщину, которая потом подстроила гибель его детей?

«Наверняка у хаггедцев много интересных казней. Надо отловить кого-нибудь и спросить».

Он понятия не имел, с чего бы Ясинте предавать интересы новообретенных союзников, а заодно и матери-царицы. Или чем его сыновья могли помешать Ильзе Корсах. Если только она не узнала как-нибудь, что Конрад и Лотар – именно его сыновья, и не решила таким образом отплатить Алешу за своего ребенка, последнего из тройняшек, который прожил всего пару дней.

«Только я тогда сделал все правильно. И откуда бы ей узнать?»

Он вспомнил выражение сочувствия на лице Лукии Корсах. Следом – жалостливый взгляд Стельги, ненависть в глазах госпожи Ильзы, доброжелательную и задумчивую посланницу Ясинту. Потом Алеш мысленно отвел этих прекрасных блондинок на вершину тардовской башни, откуда они, взявшись за руки, сиганули вниз.

Он подозревал всех. И всех ненавидел – даже Еника с его внезапной страстью к дочке управляющего. Обязательно ему было умчаться в Тарду в самый неподходящий для этого момент?

«И все ради того, чтобы жениться на блондинке. Будьте ж вы оба живы, здоровы и счастливы».

На этот счет у Алеша имелись сомнения, которые жадно подпитывались от его страха каждый раз, когда он хоть на мгновение проваливался в сон.

Алеш надеялся, что сюжеты его кошмаров исчерпают со временем сами себя. Однако ночь изобретательна и беспощадна. Она подстерегла его на привале и вцепилась в горло, заставляя смотреть, как Арника мечется по скудно освещенной комнате и приговаривает: «Мне нечем дышать. Открой окно, Алеш. Прошу тебя. Я больше не могу». Ему хотелось сказать ей, что он тоже так больше не может, но Арника ушла от него куда-то в тень.

Тень разлетелась стаей черных воронов, и Алеш увидел три разоренных кургана. Он бросился руками закапывать обрывки саванов. Земля оказалась жидкая, как после весеннего ливня, и утекала сквозь пальцы. Над ухом зашумела бегущая вода. Алеш обнаружил себя у реки, а впереди, возле устья, увидел человека, который что-то высматривал с берега на поверхности. Он побежал туда, грубо окликнув этого человека.

Еник повзрослел за время их разлуки. У него теперь были длинные вьющиеся волосы и вертикальные зрачки в серых глазах.

«Что с тобой? – спросил Алеш. – Что ты здесь делаешь, брат?» – «Я тоже умру, – сказал Еник, – и брошу тебя, как все остальные». Алеш схватил было его за воротник, но в руке осталась только горстка пепла.

Он проснулся, наорал на дежурящего у костра Ремеша, разбудив при этом гвардейцев, и велел немедленно продолжать путь.

– А что не так-то было? – осторожно полюбопытствовал Тавин, когда они снова выехали на бледную тропку.

– Я держал подошвы слишком близко к огню, – шепнул Дубский.

Чалая кобыла вскинула голову и захрапела. Алеш хлестнул ее по шее поводьями и побился бы об заклад, что услышал в этом храпе крепкое ругательство. До следующего привала он размышлял о том, сколько всего вкусного делают из конины.

В этот раз Алеш долго не мог уснуть, а когда под утро все-таки уснул, то едва успел нырнуть в вязкую черноту и почти сразу же подскочил на звуки приготовления отбивных.

«Погодите. Мы еще не доехали».

Но чалая оказалась в полном порядке и лениво отгоняла хвостом полусонных мух.

А прямо перед ее плоской мордой рослый гвардеец Савуш методично уплощал лицо Ремешу Дубскому.

Алеш без разговоров рванул к ним и расцепил смертельную хватку, оставив воротник подмастерья палача в красном кулаке гвардейца. Ремеш рухнул на землю, но тут же встрепенулся, подпрыгнул и, утершись рукавом, со злобным рычанием бросился в атаку.

«Как бодрит хорошая драка поутру!»

Савуш сгруппировался и так размахнулся, готовя встречный удар, что зарядил Алешу локтем аккурат в висок.

«Или не бодрит».

Как только у него перестало звенеть в ушах, Алеш нырнул под молотобойню и раздал обоим дерущимся по неприятному и очень действенному тычку под дых. Они отвлеклись друг от друга всего на мгновение, но он успел им воспользоваться, чтобы растолкать их в стороны и встать посередине. От шума сбивчивого дыхания проснулся бы даже глухой. Алеш выждал, пока они немного притихнут, и строго сказал:

– Если кто-нибудь из вас сохранил способность к внятной речи, можете уже объяснять, в чем дело.

– В Марике, – ответил Ремеш, пришмыгнув носом. – Я сказал, что женюсь, как только вернусь домой, а он сказал: «Я тоже». Шиш тебе, понял? – Дубский ткнул себя пальцем в грудь. – Она меня ждет. Меня одного. И ребенка моего носит.

Алеш медленно перевел взгляд на гвардейца.

– А ты, конечно, не знал, что она на сносях.

Савуш раздул ноздри.

– Он ее обесчестил.

– Сколько тебе лет? – поинтересовался Алеш.

– Двадцать пять.

«Многовато».

– Знаешь, Савуш, если долго смотреть на женщину, можно увидеть, как у нее растет живот. – Алеш вздохнул. – Если вы намерены колотить друг друга на каждом привале, скажите сейчас, чтобы мы решили этот вопрос сразу.

– Решили как? – грозно спросил Ремеш, сплюнув кровь из разбитой губы.

– Я подумаю, – ответил Алеш и взглянул исподлобья на гвардейца, – если не получу опять по голове.

– Извините.

– Ого, – раздалось у Алеша за спиной. Тавин выбрался из зарослей кустарника и подбросил в воздух облепленное хвоей яйцо. – А я-то спешил обратно. Думал, вы тут скучаете. Что произошло?

«Ничего особенного. Жизнь опять напомнила, что течет и кипит без моего одобрения».

Чалая кобыла как будто призадумалась и на следующем участке пути вела себя на удивление спокойно.

Весна постепенно расталкивала дремлющую природу, и солнце уже вовсю припекало темечко. Прекрасное время для любви и стихов. Идеальное время для чумы.

«Заморозков больше не будет. Матушка Земля не поможет. Я с этой ситуацией один на один».

Алеш подстегнул кобылу, чтоб та прибавила шагу, и она – внезапно – просто прибавила шагу.

«Вот так бы сразу».

– Господин Дубский, – вдруг обратился Тавин к понурому племяннику палача.

– Просто Ремеш, – попросил тот.

Гвардеец кивнул и продолжил:

– У меня к вам вопрос.

– Говори «ты», пожалуйста.

– Ладно. На хрен ты с нами поперся, Ремеш?

Сзади донеслось:

– Да уж.

Алеш обернулся, но Савуш опять умолк и напряженно вгляделся в темнеющую сбоку лесную чащу.

«Если он убьет племянника Гинека Дубского, Гинек Дубский, вероятно, убьет меня».

– Ну… – Ремеш аккуратно почесал разбитое лицо

Обошлось без швов, но времени на него Алеш потратил уйму. «Теперь даже мне любопытно, к чему все это».

– Я думаю, каждый человек в жизни должен сделать что-то хорошее для других. И