"Фантастика 2025-65". Компиляция. Книги 1-29 - Виталий Свадьбин

Поднялся ветер, набежавший с моря, и начал постепенно раздувать прах на земле. Уже через несколько мгновений на земле лежало лишь багровое кимоно. И я, молчаливо сидевший у шахматной доски с протянутой рукой со свитком, смотревший на кимоно. Смотревший на место, где совсем недавно стоял человек, легенда, чудовище, которым пугали врагов империи, мой друг и враг. Мой учитель, наставник и надзиратель. Он ушел. Ушел Айно Молох. В лучшие миры, я уверен в этом.

Глава 19

Утро не могло быть радостным, оно просто не могло быть таким, ведь Багровый ушел в лучшие миры.

И никогда ранее мое поместье не вмещало столько людей. Повсюду сновали телохранители императора, я и девушки в парадных одеждах сидели в саду камней. Этим утром весь город уже гудел, словно встревоженное осиное гнездо. Все знали, кто вышел из своего дворца в окружении закованных в сталь полков личной охраны. В небе летали мастера воздуха, смотря за тем, чтобы ни одна ранняя пташка не пролетела рядом. Отравленные птицы уже использовались в истории империи, и, к сожалению, не раз.

Армия оцепила весь район, и если кто-либо посмеет хотя бы выйти на улицу, умрет, исключение было сделано лишь для моих домашних.

Император никогда просто так не выходил в город, выход из дворца еще ни разу не проходил без последствий, поэтому в нашем районе было объявлено военное положение в связи с прибытием императора.

А нам, как немногим счастливчикам, было разрешено увидеть то, о чем наверняка никто и не догадывался, и даже не предполагал что такое в принципе возможно.

Император умел плакать. Он не лил слезы, когда убивал своего брата и лишь немного опечалился, когда в одной из войн сгинули двести тысяч воинов. Вместе со мной он жарил в сковороде голову собственного сына и смеялся над этим, попивая вино. И не проронил он тогда ни единой слезы, но сейчас в своем золотом кимоно, усеянном тысячами драгоценных камней, в туфлях из жемчуга и короне из алого рубина он стоял на коленях на грязном песке у багрового кимоно, в складках которого еще осталась пара горстей праха его друга. По щекам императора текли слезы, что одна за другой соскальзывали с его молчаливого лица и капали на бордовое кимоно. Он не мог сдержаться, и ему было плевать, что мы видим его в таком состоянии. Если Айно Молох был прав, император был его другом.

И возможно, только возможно, сам Багровый был для императора одним из тех, кого у правителей обычно не бывает.

— Я отправлял его, — хриплым, но сильным голосом проговорил император, смотря в никуда. — В самые опасные места, на самые невыполнимые задания, где он наверняка должен был мучительно умереть, но иного выбора у меня не было, и Айно выживал вопреки всем ожиданиям. Иногда мне было интересно, какой у него предел, и я посылал его туда, куда никогда не пошлю даже Калибана. Пусть они и похожи, пусть Бордовый и был так же, как и Калибан, проклят.

Император замолчал и, словно по его воле, на небе внезапно начали образоваться тучи, темные, вероятно грозовые.

Император в парадном деянии, стоя на коленях у Багрового кимоно с серыми остатками праха на складках, посмотрел на меня.

— Он не провалил ни единого задания… А впрочем, было одно. На заре нашей дружбы, когда не убил меня. И всего один раз я переживал за него, когда совсем недавно отправил за Калибаном, — усмехнулся император. — Нет, он не мог проиграть, но в последнее время он ослаб, и Калибан, попавшись под иллюзии, мог смертельно его ранить. Но видели бы вы его в первый день нашего знакомства, в его пике, когда он пришел за мной, а потом спина к спине, горы трупов… Десятки тысяч мертвецов, что оживали вновь и вновь. Это была славная битва, которой не будет в летописях, ей не место в истории империи.

Император замолчал, смотря на кимоно. Его руки задрожали, и он потянулся к кимоно, а воины поднесли огромный каменный ларец на носилках. На черном камне ларца алыми буквами было написано: «Айно Молох, последний Молох, последний потомок проклятого Рода Молохов. Убийца Императора».

Император аккуратно поднял с земли кимоно и пятеро воинов опустили каменный ларец, в который затем было погружено кимоно Бордового.

Император встал с земли, поклонился каменному ларцу, печально ему улыбнулся и с этой же улыбкой посмотрел на нас, сидящих полукругом перед ним.

— Сегодня будет сбор общего императорского совета, я оглашу жизненно важные для империи решения, — хрипло проговорил император. — И палач должен там присутствовать. Вы же, дамы, оставайтесь в своем поместье, вы никто для империи.

Охрана начала покидать мое поместье, окружив императора непроницаемой стеной из своих тел в несколько рядов.

Он ушел, не прощаясь, а я покосился на Лию, не понимая, что происходит, на что она лишь слабо улыбнулась.

— Полный сбор всей верхушки, кланов, чиновников и всей императорской семьи, экстренно, — тихо произнесла Лия. — И мне тоже пора, Командор, я все еще часть семьи.

— Я приду чуть позже, — хрипло ответил я ей.

В небе нависали тяжелые свинцовые тучи, я же сидел в каменном саду и смотрел на шахматную доску и свитки, которые я так до сих пор и не посмотрел. Девушки сидели вокруг места, где раньше сидел Айно, напротив меня.

— Ты идешь на совет? — тихо спросила Рина.

— Да, — выдохнул я, беря в руки свитки. — Но сначала прочту свитки.

— Тебе подготовить одежду? — тихо проговорила Кирсана.

— Да.

— Какую? Белую или… — тихо проговорила Сира, взглянув на Рину с Кирсаной как-то по странному.

— Или? — вздернул бровь я.

— Алую, — опустили девушки глаза и ответили хором.

— Махадра, сука! — донесся из поместья гневный женский крик. — Козел! Ненавижу! Ублюдок! Сира! Готовь этому куску говна Аркасиса броню! Да попрочнее!

— Что? — ответили мы хором.

Из поместья вышла злая Ария с непокрытой головой, облаченная в черный костюм наемных убийц и держа в руках новые ножны из кожи Махшуда. Теперь Ария была лысой, постоянно бреясь своими саблями, которые хранила в ножнах из кожи нашего друга. Когда-то друга.

— На! — Ария вынула из сабельных ножен мой нож. — Они хотят идти с тобой, броню надень и не вздумай сдохнуть.

— Беспокоишься? — улыбнулся я, принимая в руки мои ножи и стараясь не касаться ножен. Сабли превратились