Под ласковым солнцем: Ave commune! - Степан Витальевич Кирнос

монумента, возле которой спокойно лежит чугунный люк.

Давиан и Юля ринулись туда со всех ног, пока паренёк остался держать оборону. Револьвер испустил десяток трескающих лучей, держа на расстоянии помощников комиссара, ни у кого из которых нет дальнобойного орудия, кроме энергетической одноразовой картечницы, радиус поражения которой пять метров. Площадь такова, что до Пауля метров сорок и юноша удерживает врага на самом краю.

Давиан подбежал к дыре и его тут же обдал неприятный запах нечистот, но нечего морщится и поэтому парень сначала помог спуститься даме и только потом сам собрался погрузиться под землю, но задержался на момент, чтобы запечатлеть в памяти образ того, как Пауль самоотверженно сражается.

Форос старается держаться в стороне, не желая помогать помощникам комиссара, которые попёрли прямо на иглы света. Одного мужчину в серой куртке Пауль расстрелял в грудь, второму прострелил ногу, а третьего поразил прямо в глаз.

Крышка люка оказалась слишком тяжёлой, и Давиану пришлось приложить все усилия, чтобы её подтянуть и в последний момент, когда он готов был скрыться, глаза выхватили славную кончину друга.

– Нет! – прокричал Давиан.

Один из помощников зашёл сзади, пока его товарища расстреливали из остатков заряда и из дула большого, похожего на мушкетон, пистолета вырвались с рокотом и треском не мене двадцати искр. Красные, как небесные огни заката, они яркой вспышкой осветили пространство и разгорячённой массой прошили Пауля.

Юноша дрогнул и подпрыгнул от неожиданности, всё тело ослабело, и он выронил револьвер, став падать. Ещё один выстрел, сделанный из мести, отбросил тело Пауля и тот рухнул на лицо, вконец лишившись жизни и найдя последнее пристанище на плитах площади.

Давиан этого не видел, ибо после первого выстрела он скрылся за люком и стал углубляться в пространства под городом.

Пара оказалась на какой-то полукруглой плите, окаймлённой стальным решетчатым перекрытием, из-за которой доносится журчание и хлюпанье, вместе со зловонными ароматами стоковых вод.

– И что же нам делать, Давиан?

Вопрос Юли прозвучал в полной темноте, которую нечем осветить. Юноша забирается в карман балахона и через секунду слышится щелчок и загорается свет от небольшого фонарика, рассеявшего мрачный покров канализации.

– Даже не знаю, – отвечает юноша, смотря на бетонные стены и холодную каменную плиту, на которой стоит; далее тишину рассеяли слова, отяжелённый меланхолией. – Пауль, он пожертвовал ради того, чтобы мы жили… ох, друг мой… как же его теперь будет не хватать.

– Я понимаю, он был тебе хорошим другом, но ты пойми. Нам нужно выбираться отсюда, так что давай думать, пока за нас не взялись.

Давиан и Юля пустились прочь с плиты и как можно скорее нашли лестницу, ведущую вниз и, преодолев её, они оказались на узкой дорожке, подле которой лежал журчащий стоковый канал.

– Какая же тут вонь, – возмутилась Юля, стараясь как можно меньше и реже дышать. – И куда же мы сейчас идём?

– Куда-нибудь, – поникши ответил Давиан. – Если повезёт, выйдем из города к реке… какой-нибудь, а оттуда в леса, где можно будет первое время прятаться. Во всяком случае это лучше чем «обращение в равенство».

– Согласна.

– Кстати, – голос Давиана немного дрогнул, – а почему ты заступилась за меня? Что тебя побудило к тому?

Девушка могла бы улыбнуться, если не обстановка и понимание того, что только истинное чудо спасло их от смерти, а поэтому её ответ показался холодным:

– Давиан, просто решилась отогнать от тебя этих псов. Ты человек… который мне не безразличен, – выдала девушка.

– Ох, и чем же я удостоился этого? – спросил Давиан, прокладывая путь через узкий ход, отгоняя редких крыс и обступая кучи мусора. – Честно? Я же простой парень из Рейха… даже не пожил в Директории Коммун и теперь не поживу.

– Ты оказался человеком, – уверенно ответила дама, ступая за юношей. – Не теми, с кем я прожила всю жизнь, а именно человеком.

Тепло, странное и приятное пролилось на ослабевшую душу парня, став нечто живительным, он почувствовал себя хорошо, ощутил слабый прилив сил, но всё же смерть друга всё ещё держит его за шею холодной рукой.

– Да какой уж я человек, – поморщился Давиан. – Ты бы знала, как я сюда рвался, как стремился.

– В канализацию?

– В Директорию Коммун, – холодно ответил Давиан, и девушка стала посерьёзнее. – Я видел в ней исполнение всех моих мечтаний, думал, нет… даже надеялся, что тут, чья найду понимание, стану нужным и… важным. Пойми, я не достоин называться человеком, ибо поступил ка самовлюблённый гордец

– Ох, какие слова…

– Да, такие вот слова, но они точно отражают мою сущность.

– Не думаю, что всё так и было, ты нагнетаешь, делаешь себя виноватым из-за того, что стало с твоим другом. Но ты же не знал…

– Своей гордыней я его погубил… ох, если бы я тогда не стал надоедливым и самовлюблённым гордецом.

– Если бы ты не возгордился, то не встретил бы меня. А я бы не узнала, что на этом бренном свете есть ещё люди.

Давиан примолк. Человек, идущий позади него, показался ему таким родным и близким, человеком с которым он хотел бы провести большую часть жизни. Юля – девушка, которая была рядом с ним с момента знакомства, поддерживала его, а когда его готовы были растерзать, она заступилась.

«И как после этого не ценить человека, пошедшего на такое ради меня?» – поразмыслил Давиан, однако все его мысли в мгновение ока растаяли, когда впереди он встретил фонарь покрупнее.

Свет ударил прямо в глаза – неистовый поток больно пришёлся на глаза, отчего юноша зажмурился и прижал ладони к зеницам и начал шептать:

– Юля, если что беги, я тебя закрою.

– Нет.

– Побежишь.

Давиан ступил вперёд в сторону света, в котором он утонул и погодя секунды три такой сильный поток унялся, сделавшись тусклее, а за источником освещения раздался хриплый голос:

– Не нужно никуда бежать. Кто вы?

– Крысы, – огрызнулся Давиан.

– А вот шутить со мной не нужно, – посмел этих слов раздался щелчок затвора, Давиан же посмотрел на человека, увидев старого седого мужчину в бесцветной рваной шинели, на рукаве которой синяя повязка. – Говорите, кто вы такие?

– Жертвы режима, если коротко.

Тут же винтовка уставилась дулом к потолку, а мужчина сделал фонарь ещё тусклее, позволив девушке и парню больше не щуриться. Он с сожалением посмотрел на них, сиплым голосом говоря:

– Что ж, очень интересно, что вас сюда закинуло. Ну что, сынок, каково оно, по ту сторону баррикад?

– Не очень хорошо, – сплюнул Давиан. – Нам бы укрыться где-нибудь, а то тут оставаться нельзя. Вы откуда пришли? Кто вы?

Старик повернулся