Стратагема несгораемой пешки - Андрей Евгеньевич Фролов

Тайпан хмыкнул и кивнул сам себе.

— Впечатляет… — проворчал он, оглядываясь, не заметил ли представления кто-то еще.

— Меня тоже. — Доппельгангер подхватил футляр и внимательно посмотрел напарнику в глаза, — больше не знает никто.

— Indudablemente[37], — Тайпан совершенно серьезно кивнул. — Где ты это раздобыл, дружище?

— Люди, продавшие мне эту штуку, весьма скрытны, — ответил Мартин. — Ни маркировок, ни логотипов, ни армейских кодов. Черный рынок во всей его красе.

— И сколько стоит твоя новая игрушка? — с сомнением поинтересовался Варгас.

Данст ответил. Мексиканец поперхнулся и приподнял бровь.

— Полагаешь, она нам понадобится?

Данст нежно провел ладонью по черному футляру, неопределенно дернул плечом. Исмаэль, все еще настороженный и недоверчивый, выглянул за фургон, где остальные пенсы увлеченно изучали знаменитый русский автомат.

— Чего еще я не знаю, hombre?

— Самого интересного, — лицо Доппельгангера вытянулось в улыбке, более присущей карикатурному злодею на пороге величайшего злодейского открытия. — Очень и очень интересного…

30 декабря 2068 года. Гамбург. 22–50

— Это точно?

— Не задавай дурацких вопросов. Лучше предприми что-нибудь.

— Не указывай мне, что делать!

— У меня очень мало времени…

— Он еще в работе, этот его пенетратор-самородок?

— Намерен корректировать всю партию вторжения.

— Что еще мы должны изменить в системах?

— Насколько мне известно — практически все. Но еще мне известно, что такой возможности у вас нет.

— Верно…

— На это и расчет.

— Сроки… Он упоминал о сроках?

— Он полностью запечатан, Киллиан. Ввел в действие протокол «Слепец». Подозревает каждого, в том числе и меня. Персональные пакеты с инструкциями мы получим за три часа до начала партии…

— Сворачивайся. Передай мне координаты станции, и уходи…

— Нельзя. Рано. Данст что-то затеял, новый проект. Кодовое имя «Флейта», полностью засекречен, деталей не знает даже его цепной Тайпан. Через десять минут мы выдвигаемся на юг…

— Ты выведешь меня на него?

— В этом нет нужды, Киллиан, я справлюсь и собственными силами.

— Точно?

— Корректно.

— Я подстрахую тебя в новом проекте?

— Не сумеешь. Скину координаты, как только доберусь до новой точки и найду возможность. У меня есть собственный план…

— Рекомендую отход. Мы и так получили достаточно. 150 % выработки не окупят твою смерть…

— Рано… Мне пора… Скоро дам о себе знать…

Киллиан Финукейн отключил связь. Вынул наушник, небрежно бросая его на глянцевую поверхность тактического стола. Марго, сидящая за соседним терминалом, осторожно покосилась на вожака и вернулась к работе. Рыжий заметил ее взгляд — наполненный тревогой, любопытством и… ревностью? Пальцами растер виски, осмотрел полутемный зал медицинского блока. В камере имплицитора работали трое ученых из ночной смены.

— Уже не раз намекал, Марго, что ревновать меня к работе крайне глупо…

Та вскинула голову, словно только этого и ждала.

— Хочешь выяснить отношения? — Девушка оживилась, мгновенно принимая игру и напористо переходя в наступление. — Задумал, наконец, расставить точки?

— Не сейчас… — Киллиан лениво отмахнулся, пятерней растрепав кудри, — закончим партию, и тогда…

— Как обычно! — фыркнула Ландау, дернув крышку мобикомпа так, что чуть не оторвала. — Тебе, ирландец, только и хватает храбрости, что лезть под пули. А поговорить, просто поговорить со мной — нет!

— Твое «просто поговорить» никогда не кончалось простым разговором.

Киллиан включил ларингофон, выходя на частоту патрулирующей двойки.

— Потому что ты никогда… — Но Финукейн уже не слушал обозленную пешку.

Отвернувшись, он прошептал в воротник черного комбинезона:

— Эджиде, Зентек, быстро ко мне…

Марго встала, до боли сжав губы, за возможность единственного поцелуя в которые тысячи мужчин были готовы отдать душу Дьяволу. Тысячи мужчин, в число которых никак не хотел войти лишь один, самый нужный и неприступный.

Развернувшись на каблуках, Ландау направилась прочь — без особой цели, лишь бы подальше от командного пункта.

31 декабря 2068 года. платформа «Шальтер Лакс», Норвежское море. 03–15

По студеной шкуре океана скользил реактивный катамаран класса «Шамшир».

То зарываясь в свинцовые волны, то выпрыгивая на их гребни, он целеустремленно летел на северо-запад, издали казавшись живой ополоумевшей льдиной. Приборы, твердая рука пилота и приказ вели темно-серую машину к одинокой точке маяка, пульсировавшего далеко впереди. Над цифровым маяком кружились, сменяя друг друга на орбитальной вахте, десятки спутников; его же контролировали надежные люди с мощной, одной из самых эффективных станций Альбиона — йоркширской Менвит Хилл.

Пробивая плотную холодную вату северного воздуха, катамаран стремился туда, где среди дюжины трупов сейчас работал единственный живой человек. Работал на противника.

Эджиде Дрейфус почти не следил за плаваньем. Раз в четверть часа сверялся с показателями навигационных терминалов, легко корректировал курс, и снова откидывался на высокую спинку эргономичного кресла. Его правая рука поглаживала глянцевую поверхность боевого шлема — тот занимал свободное кресло второго пилота, обтекаемый и грозный, словно средневековый барбют. Матовое забрало было откинуто.

На толстом стекле фронтового иллюминатора сменялись голографические графики о состоянии «Шамшира», погодных условиях и потраченном на рейд времени. Анджей Зентек, первую половину похода промаявшийся морской болезнью, дремал в хвостовом салоне. Байн, рассматривал океан так, словно за бортом проносились не однообразные барханы тяжелых угрюмых волн, а дивная картина, требующая неотрывного внимания.

Эджиде неторопливо размышлял.

Об их непростой работе; о свежей крови, вязко стекающей по клинку тактического ножа; о напарниках, один из которых был почти ребенком, а второй — противным скользким типом, не заслуживавшим и капли доверия. Думал он и о вражеском пенетраторе — таком же невидимом порождении XXI века, как сам Аметист, труженике плаща и кинжала, выполняющем свою работу где-то посреди штормового забвения…

Он думал о шпионах. О людях, выигрывавших сражения еще до того, как прогремел первый пушечный залп. Кукловодах, брезговавших полями величайших в истории битв. Но вносящих в победу вклад, переоценить который невозможно.

Сначала, вероятнее всего, на свет появились соглядатаи. Неравнодушные граждане. Доносчики, работавшие на своенравных феодалов, ложи, семейства, церкви, клики и партии. Среди них определенно находились и те, кто был готов на большее — тогда теневые воители научились выведывать, убивать и красть секретную информацию. Затем мировая политика разродилась полноценными институтами тайных канцелярий. Подрос уровень организаций, их задачи стали глобальнее и шире.

Неприметные личности всех стран мира шпионили, заставляли предавать и убивали, принося своему государству посильную помощь, малозаметную