Василий Головачев - Контрольный выстрел

Кроме протуберанца, наблюдатели могли видеть и ак­тивную петлю из ионизованного газа, являющуюся частью внутренней короны и упиравшуюся в активную область рядом с «ямой», но петля не так впечатляла, как проту­беранец, хотя и ее радиус — сто двадцать тысяч километ­ров — давал хорошее представление о масштабах процес­сов на поверхности Солнца.

«Прошли хромосферу».

«Целеуказание снимаю»,— прилетел голос диспетчера с базы Меркурия.

Отсек десанта затопил бестеневой ослепительно желтый свет, в котором трудно было что-либо различить. Прохор

выключил видеостены, и в отсеке стало темно, однако изо­бражение солнечной поверхности продолжало передаваться непосредственно в глаза каждому десантнику, так что яр­кость и диапазон видимости можно было регулировать. «Прошли обращающий слой».

Корабль приобрел форму чечевицы и оделся в слой «абсолютного зеркала», позволяющий ему находиться не только в атмосфере Солнца, но и в его недрах с темпе­ратурой в миллионы градусов и с гигантской плотностью. База ФАГа наверняка тоже скрывалась под «абсолютным зеркалом», поэтому Ставр не понимал, каким образом ее надеялся обнаружить командир спейсера, но Прохор уло­вил его мысль и ответил:

— Мы подготовили для эмиссара бо-олыпой сюрприз! Дело в том, что «абсолютное зеркало», то есть собственно поляризованный вакуум, очень хитрым образом взаимо­действует сам с собой, «перетекает» из объема в объем, обмениваясь хроноквантовыми потоками, - искривляющими время. В качестве иллюстрации можно предложить дви­жение лемоидов.

— Разве лемоиды используют искривление времени?

— Задело, физик? Может быть, и не используют. Если бы ты продолжал работать на Тартаре, сам дошел бы до этого открытия. Так вот, лемоиды генерируют трехмерный поток времени и живут то «параллельно» нашему про­странственно-временному континууму, то «под углом» к нему. А процесс преобразования сопровождается сбросом пузырей «поляризованного вакуума».

Ставр, уязвленный профессионально, задумался над словами отца, но тот дал ему понять, что не время и не место размышлять над физическими аспектами открытия.

— Я мог бы и раньше сообщить эту новость, но ты был занят.

— Кто это открыл?

— Первым начал работать в нужном направлении твой дружок Степа Погорилый... вечная ему память! Подхватил Левашов, а закончил Ян Тот. Да и ты натолкнул Артура на кое-какие мысли, он тебе за это очень благодарен.

Ставр стиснул зубы, награждая себя нелестным эпите­том, но отец не лукавил: Левашов действительно недавно отзывался о работах Ставра с уважением.

— Барражирование в области полной тени,— сказал первый пилот спейсера. Он имел в виду, что корабль опу­стился в «тень» — на дно широкого углубления в солнеч­ной поверхности с температурой около четырех тысяч гра­дусов по Цельсию, в то время как температура поверхно­сти за пределами пятна равнялась шести тысячам градусов. Углубление являлось торцом изолированной магнитной трубки диаметром в тысячу километров и было известно астрономам Земли под названием «солнечное пятно». Та­ких пятен на Солнце насчитывалось порой до трех мил­лионов.

Полчаса прошло в тишине, лишь изредка нарушаемой репликами десантников да переговорами пилотов.

Под кораблем проплывали удивительные четкие струк­туры, похожие то на песчаные дюны, то на пчелиные соты, то на сложные переплетения раскаленных труб ди­аметром в километр и больше, и Ставр представил себе изумленные физиономии астрономов, впервые увидевших эту картину, когда стало возможным заглянуть сквозь ат­мосферу Солнца и увидеть его поверхность в деталях. Не­бось долго все были уверены, что открыли «цивилизацию» на родном светиле. Хотя... кое-кто из серьезных ученых, тот же Артур Левашов, не отрицает, что на Солнце может существовать своеобразная плазменная жизнь, те же «улитки», например...

«Конец программе. Уходим в район-два».

Спейсер ввинтился в алое сияние атмосферы Солнца и спустя четверть часа вышел к другой «яме», заполненной скоплением солнечных «улиток» — плазменных баранок, проявлявших к этому месту подозрительный интерес. К тому же здесь зачем-то «пасся» чужанский «дредноут».

Эта «яма» представляла собой шестигранную конвек­тивную ячейку диаметром всего в полтысячи километров. Ее филигранную структуру формировала сложная магнит­ная петля с напряженностью поля в три-четыре тысячи эрстед, и путешествовать внутри ячейки, держать точный курс было очень сложно. Внешние динамики доносили не­прерывный гул и странные звуки, сопровождавшие урага­ны ядерного огня: скрипы, вздохи, шорох прибоя, птичий щебет, обрывки музыки, чьи-то голоса и крики. Слушать их было жутко, интересно, и сердце замирало...

У большинства десантников заболели от напряжения глаза, и они отключили изображение поверхности Солнца, но Панкратовы и не произнесший до сих пор ни слова Герцог продолжали разглядывать удивительные огненные пейзажи, жадно ловя новые детали и надеясь по каким-то признакам определить местонахождение базы. Они первы­ми, одновременно с аппаратурой спейсера, увидели чужан­ский корабль — кажущееся черным и одновременно про­зрачным километровой длины уродливое «бревно».

— Черт возьми, а он что здесь делает? — раздался чей-то голос.

— Ну и вопросик,— протянул Ставр, обращаясь к от­цу.— Я-то другое хотел спросить: неужели эмиссар не по­нимает, что чужанские «дредноуты» и «улитки» его вы­дают?

— Во-первых, логику эмиссара понять трудно,— отве­тил Прохор,— а во-вторых, в Солнце сейчас торчит около двух десятков этих «корыт». И что они там делают — одному Богу известно.

— Или эмиссару. И все же, если база эмиссара нахо­дится здесь, с его стороны это промах.

— Может, .ты и прав. Чего-то мы не понимаем или не учитываем. Кое-кто из аналитиков, кстати, тоже получает странные результаты при эфанализе действий эмиссара. Анастасия Демидова, например.

В этот момент раздался возглас командира «Флокса»:

— Есть касание!

Корабль повело боком, сначала в одну, потом в другую сторону, но пассажиры были надежно защищены от резких ускорений, встрясок и кувырков. Серия свистов разной то­нальности прилетела из глубин солнечного океана. Затем неистовый треск едва не разорвал барабанные перепонки, напоминая разряд исполинской молнии. Картина перед гла­зами десантников исказилась, размазалась, исчезла за фио­летово-розовой пеленой невесть откуда взявшегося тумана.

— Пошел отсчет! — донесся буднично-спокойный голос Дэвила, и перед глазами Ставра замигали оранжево све­тящиеся марки времени.

— К бою! — таким же будничным тоном отозвался Прохор Панкратов. Он до последнего мгновения не верил, что им удастся найти базу и пристыковаться к ней, поз тому ему пришлось преодолевать известное внутреннее со­противление, но заметил это лишь Герцог.

На счете «ноль» силовая катапульта швырнула «пакет» десанта в брешь, пробитую компакт-генератором в оболоч­ке объекта, размеры которого превосходили любой создан­ный людьми летательный аппарат.

Железовский ждал результатов поиска и штурма базы ФАГа у себя дома, имея доступ к сети связи всех тре­вожных служб, в том числе и «контр-2». Ему очень хо­телось самому поучаствовать в рейде, но он понимал, что у каждого из них свой участок работы и своя область ответственности. Да и возраст не позволял ему и другим проконсулам синклита быть оперативниками быстрого ре­агирования, хотя сам Аристарх считал себя к этой работе годным без ограничений.

Выход на пси-связь Габриэля Грехова оказался настоль­ко неожиданным, что Железовский не сразу ему ответил.

— Слушай и не перебивай, патриарх,— сказал Грехов, еле видимый сквозь какие-то зелено-голубые струи, словно сквозь толщу воды.— Немедленно объяви тревогу степени АА всему контингенту контрразведки, а особо предупреди своих друзей: к вечеру запланирована акция по уничто­жению всех экспертов синклита, работающих против ФАГа, а также их жен, родных и близких. Лучше всего вам всем скрыться — на Марс, на другие планеты, просто на по­гранзаставы, короче, уйти с Земли на время, в «подполье», так сказать. Как понял?

— Что еще? — Железовский остался невозмутим, хотя не поверить Габриэлю не мог.

— С агентурным нападением вы еще справитесь, но с эгрегорным — нет, а именно это и планируется. В откры­тый бой нам вступать пока рано. Даже поиск базы эмис­сара — ошибка, а тем более намеченный вашей «контр-2» абордаж. Но это тема отдельного разговора. Было бы луч­ше, если бы базу не нашли. Действуй, старик, времени в обрез!

Грехов вышел из поля связи, исчез за «струями воды», и Железовский вдруг понял, что экзоморф находится в данный момент очень далеко от Земли, может быть, на Тартаре. В другое время Аристарх бы заколебался, при­нимать ли слова Грехова на веру, но Габриэль уже не раз доказывал, что его прогнозы сбываются стопроцентно. Не стоило игнорировать их и теперь. И Железовский вы­шел в поле Сил, чтобы связаться со всеми, кто имел воз­можность услышать его, где бы ни находился.