Баллада о Звездной Республике - Елена Долгова

– Мы имеем то, что мы имеем, – говорил командир десантников. – Набрали сопляков и соплячек, а потом решили, что проблема решена. Нельзя за пару месяцев сделать из медика пилота. Что касается Ярового, то у меня руки чешется отправить его под трибунал.

– За какие конкретные действия?

– За бездействие. Он не прервал полет при ухудшении погоды, хотя мог. Потом допустил свой отрыв от неопытного ведомого. Не смог приземлиться на месте аварии и не подобрал Нечаеву…

– Он приземлился так быстро, как только смог.

– Да, приземлился где-то. В какой-то чертовой точке этой чертовой планеты. Понятно, что там не оказалось ни Нечаевой, ни обломков ее машины.

– В чем вы, Роберт Павлович, подозреваете Ярового – в трусости или в искажении фактов?

– В самоуверенности и зазнайстве.

– Отданные им приказы записаны в черном ящике. Они именно таковы, как он сказал, и не противоречили уставу.

– Уставу не противоречили, а вот здравому смыслу – да. Маячок Нечаевой не заработал?

– Нет, – Валеев покачал головой. – Наверное, разбит или сгорел.

– Сканеры с орбиты ничего не нашли – там гористая местность, – добавил Сибирцев. – Точно, как в случае с доппельгангером – «Кречет» иcчезает, ни ответа, ни привета, и даже место падения не установлено. Что скажете, товарищ Вечеров?

– А что тут сказать… Время назад не вернуть, события не переиграть. Считаю, наша задача сейчас – максимально сохранить людей и технику.

– То есть, я вас правильно понял – вы предлагаете Нечаеву не искать? – c ледяным удивлением поинтересовался Сибирцев.

– Да, товарищ капитан. Мне трудно и стыдно такое говорить, к тому же я немного знал мать Жени, профессора Нечаеву, встречался с нею в Москве. И. все же, другого варианта сейчас нет. Территория, где случилась авария, очень далеко. Где конкретно искать – не понятно. «Росомахи» и «Вараны» – не вариант, а угробив остальных пилотов, мы ничего не изменим.

– Вот как… Другие мнения есть?

– А она вообще могла выжить? – осторожно поинтересовался Валеев. – С вашей, Роберт Павлович, точки зрения?

– В момент катапультирования – вполне вероятно, выжила. При приземлении – тоже шансы есть. А вот на местности… особенно если ранена… Даже если она не разбилась о скалы и не пошла на корм червям, все равно столкнется с голодом, холодом, возможно – с гипоксией. За счет молодости пару дней продержится, потом – все.

– То есть, спасать ее, скорее всего, поздно?

– Да, – жестко ответил Ленц.

– Ну что же… – снова заговорил Сибирцев, помечая что-то в виртуальном планшете браслета. – Я хочу предложить самого себя на роль спасателя. Учитывая… некоторые обнаруженные у меня особенности организма, я, вероятно, не умру, даже если повторю судьбу Нечаевой. Решать буду своей властью, но ваше мнение, товарищи офицеры, хочу знать, так что, высказывайтесь.

– Я – против, – твердо заявил Ленц. – Вы – капитан «Алконоста», если пропадете без вести, это деморализует экипаж.

– Я тоже против, – Вечеров покачал головой. – У меня был разговор с Корниенко, доктор очень сомневается в вашей, Сергей Геннадьевич, неуязвимости. Говорит, что эффект хоть и пока необъяснимый, но эпизодический, и, судя по анализам, никакой вы не «человек будущего».

– Я тоже против, – тихо сказал Валеев. – Летать в атмосфере не на чем, керосин на исходе.

Сибирцев стиснул и снова разжал кулаки. Он понимал, что помощники правы, но вполне разумное решение не принимала душа.

– Хорошо, я с вами соглашусь, – сказал он явно через силу. – Что касается Ярового, то судить его нельзя, а вот от полетов следует отстранить. Во-первых, топливо на исходе. Во-вторых, морально-психологическое состояние младшего лейтенанта сейчас никуда не годится. Расследование летного происшествия продолжим, когда появится новая информации. Всем спасибо. Сеанс я заканчиваю. Отбой.

* * *

Следующей виртуальной ночью Вечеров почти не спал. Старый кошмар с Альдой больше не мучил его, но близ полуночи пришел вызов от Инги Оболенской. Разговор с девушкой получился тяжелым и бессмысленным. Ее беспощадную логику сверхчеловека так и не удалось побороть.

– Чего она хочет-то, зараза? – спросил страдавший бессоницей Ленц (тоже по связи).

– Большой спасательной операции она хочет. Поисков Жени Нечаевой всеми возможными силами.

– Ты ей отказал, надеюсь.

– Конечно, отказал и объяснил, почему… только понимаешь, Роберт… У Оболенской другая, не как у нас, иерархия ценностей. Жизнь Нечаевой для нее важна. Жизнь, скажем, Ярового – не очень. Насчет своей собственной жизни я даже не интересовался.

– Это какой-то девичий сдвиг в башке.

– Нет, просто Оболенская – другой биологический вид, и закроем этот вопрос. С «Алконоста» не сбежит, бунт не поднимет, и на том спасибо. Ты там за ней присмотри. Подскажи Петровскому – пусть нагрузит девушку важной работой. Когда мозги заняты, эмоции исчезают.

– Ладно, попробую.

Ленц отключился, а Вечеров, уже отчаявшись уснуть, вышел наружу прогуляться и стащил очки – иллюзорная ночь тут же обернулась сумрачно-розоватым полуднем. Горы был везде -- на севере высокие, на юге, на востоке -- чуть пониже, и на западе -- каменистые холмы. Лагерь словно бы лежал в огромной чаше. Над сталеплавильным заводом вился легкий дымок, роботы