Баллада о Звездной Республике - Елена Долгова

таскали слитки на склад, и топливные брикеты -- со склада. Артур Яровой тоже бодрствовал, он сидел на камне без маски, прислонившись спиной к стене ангара, но при появлении старшего встал на ноги.

– Защиту на лицо верни, – проворчал Вечеров, – а то гипоксию схватишь.

– Мне теперь все равно.

– А мне – нет. Я замещаю Ленца, и я – твой командир. Личный состав мне нужен здоровым, а госпиталь у нас не резиновый. Так что или выполняй приказ, или отправляйся на гауптвахту.

Феникс на гауптвахту не хотел и сдвинул маску с подбородка на нос.

– Ничего вы не понимаете.

– Все я понимаю.

–Почему запретили искать Осу? Гроза или не гроза – я готов лететь снова. Да хоть десять раз. Рысь тоже согласна. Отпустите хотя бы нас двоих.

– Нет.

– Но почему?

– Топливо для «Кречетов» на исходе. Если проблему не решим – застрянем на грунте. Все.

– То есть, жизнь Осы в таком контексте ничего не значит?

Вечеров вздохнул. Он чувствовал себя очень усталым. «Парень еще зеленый и к тому же влюблен, а у меня эмоциональное выгорание и ответственность за полсотни людей».

– Девушка тебе нравилась, а теперь к утрате добавилось чувство вины, – снова заговорил он. – Все мы люди. Знаю, больно. Больно – это нормально, но что теперь делать? Женя не первая наша потеря и, к сожалению, не последняя. Дорога к звездам идет по терниям. Осу мы никогда не забудем, а ты соберись и готовься работать дальше. Иначе ее сметь будет напрасной.

Яровой промолчал – хорошо, если хоть сколько-то согласился, а Вечеров отправился в казарму, снова настроил очки на ночной режим и принял снотворное.

Во сне он увидел силуэт Жени Нечаевой, а потом ее лицо – странное, бледное, с громадными зрачками.

Глава 23. В двух шагах от рая

Нечто мокрое коснулось виска и стекло по щеке на подбородок. Это нечто пахло опасностью и керосином. Женька попыталась разлепить веки – сквозь мутный туман пробивалось палевое сияние Росса. Она попыталась шевелить руками, и это удалось. Тыльной стороной ладони вытерла лицо и обнаружила, что очки и мундштук баллона исчезли. Воздух словно давил на грудь, в ушах звенело, пальцы дрожали, перед глазами мельтешили черные мушки. «Это гипоксия. Нужно надеть маску, она в нагрудном кармане».

Закрепить маску на затылке не получилось, но получилось приложить ее ко рту. Вскоре шум в ушах ослабел, зрение немного прояснилось, а попыталась встать, но приподнять удалось только голову и плечи. Ногу выше колена прошило болью, смотреть, что там не в порядке, было страшновато.

«Надо». Женька снова разлепила мокрые ресницы. Из бедра сквозь ткань комбинезона торчала кость. Ее собственная, сломанная наискось, часть штанины намокла от крови. «Ох, господи. Если случится травматический шок, я умру».

Стараясь не потревожить ногу, Женька нашла в разгрузке инъектор и уколола себе анестетик сквозь одежду в плечо. Боль не исчезла, но сделалась глухой, словно теперь касалась кого-то другого. «Нужно остановить кровь». Штатный кровоостанавливающий жгут лежал в набедренном кармане, чтобы его достать, пришлось, охнув, сильно приподняться на локтях и сесть. От слабости тряслись руки, на кость смотреть и вовс ене хотелось, но Женька все же сумела затянуть ремень и, вскрыв стерильный пакет, перевязала рану.

«Больше ничего пока не поделать». Женька прижалась спиной к скале и осмотрелась. Горы здесь полностью закрывали горизонт. Между ними, в тесном ущелье журчал мелкий ручей. Здесь же валялся смятый парашют. Остатки «Кречета» (нечто жалкое и бесформенное) висели на скале и в ста мерах выше по течению. . Оттуда, похоже, сочился керосин.

«Ладно, ничего. До ночи Верума еще много-много часов. Феникс за мной вернется». Женька попыталась ни о чем не думать и прикрыла глаза. Тусклое солнце, проникая в ущелье, чуть припекало. Вода в ручье, напротив, холодила и сочилась в сапоги.

Небо оставалось пустым -- ни "Кречетов", ни "Филинов".

Потом где-то поодаль загремели камни, на фоне палевого неба возник темный силуэт.

– Эй, ребята! Я здесь! Я жива! – закричала Женька, но крик получился вялым будто шепот.

– Феникс?

Силуэт поменял местоположение, и некто, кого Женька поначалу приняла за Артура, приблизился.

Он был чуть выше Феникса, крепче и одет в потрепанный комбинезон десантника с замызганной эмблемой «Алконоста». Темно-каштановые волосы отросли ниже ушей, судя по неровным краям, их подрезали ножом. Щеки покрывала двухнедельная щетина.

Женька узнала это лицо, и на миг оцепенела от страха. Перед ней стоял Мартынов-второй, доппельгангер.

– Добрый день, – поздоровался доппель, подобрался вплотную, стащил с Женька дыхательную маску и надел ее на себя.

– Сволочь! Мародер! Отдай мою маску!

Кричать можно было сколько угодно – все равно без толку. Доппельгангер ушел вниз по течению и скрылся за поворотом.

Женька с запозданием вспомнила про табельный автоматический пистолет, который до сих пор оставался в набедренной кобуре на правой, уцелевшей ноге. Она вытащила оружие, сняла его с предохранителя, горько жалея, что не поступила так сразу же.

«Мартынов дождется, пока я совсем ослабею, придет и дограбит остальное. Возьмет ствол и лекарства. Хорошо еще, что мой комбинезон ему мал».

Женька вздрогнула. До сих