Крылья за спиной - Саманта Миллс

Земолай чувствовала себя так, словно с нее заживо содрали кожу, обнажили до костей. Стоит произнести это вслух – и оно станет правдой. Но она уже отказалась почти от всего: от дома, от семьи, от сверстников, от призвания. Она не могла отказаться от своего божества.

Ради чего-то же это было? Даже если она ошиблась. Даже если ей лгали и ее жизнь шла по неверному пути. Основа-то была правильная.

– Да, – выдавила она хрипло. – Да, все это.

– Ну разоблачим мы ее сейчас, прошлого-то это не изменит, – проворчал Рустайя. – Не искупит того, что ты натворила.

– Да, – тихо согласилась Земолай, – не искупит.

– Ты собираешься с ней воевать, – слабым голосом произнесла Гальяна.

Земолай попыталась это представить и вздрогнула. Нет. Встретиться с Водайей лицом к лицу выше ее сил. Земолай сломлена, бескрыла, лишена всех стимуляторов. Водайя же – величайший воин своего времени. Она отточена почти до физического совершенства. У нее на груди пойманная в прибор воля божества.

И пусть больно признать это вслух, даже сейчас, даже зная все, Земолай не смогла бы сопротивляться. При первом же звуке Водайиного голоса собственное тело предало бы ее. Слишком хорошо его выдрессировали.

– Нет, – сухо ответила она. – Я не могу с ней драться. Но источник энергии я видела и верю, что в наших силах его уничтожить. После этого пусть расплата падет на нее своим чередом.

– Для нас это слишком серьезно, – запротестовал Тимьян. – Надо передать сведения техникам.

– Нет, – отрезала Земолай.

– Нам не хватит ресурсов справиться с этим самим! Давайте найдем Схола Петке. У него есть связи повыше, чем у нас. Заодно и мы о Каролине расскажем.

– Нет.

Гальяна стояла в стороне, закрыв лицо руками. Теперь она опустила их с самым несчастным видом.

– Она права, – прошелестела девушка.

– В смысле? – не понял Тимьян.

– Если передадим прибор техникам, они его не уничтожат, – пояснила Гальяна, глядя на Земолай. – Они захотят воссоздать технологию для себя и установить собственную связь с меха-дэвой… а то и с другими богами. Так что Земолай не станет им рассказывать, как он выглядит…

– Все верно, – наклонила голову Земолай.

Они обрушили на нее шквал контраргументов: невозможно узнать, сколько крылатых в здании; невозможно обойти систему безопасности верхних уровней; невозможно подняться туда незамеченными. Им ни за что не добраться до крыши Кемьяны. Даже если каким-то чудом и удастся, проникнуть в царство богов может только Голос.

– Ты хочешь, чтобы мы пробрались в башню Кемьяна? – изумился Рустайя. – После недавнего шухера в тренировочном комплексе? Мы не годимся. Нас знают в лицо. Не говоря уж о тебе!

– Тогда шанс у нас всего один. И будем надеяться, что мы не наткнемся на кого не надо.

– И как ты откроешь портал? – поддел Тимьян.

– Я знаю слова, – коротко ответила она. – Меха-дэва впустит меня.

Брови у юноши полезли на лоб.

– Откуда ты…

– Она меня впустит.

– Ладно, предположим. – Тимьян нахмурился, но пока закрыл глаза на возмутительное заявление Земолай. – Допустим, ты войдешь, а что дальше? Мы видели ее царство в зеркалах. Это лес. Он создан для крыльев.

– Лететь было бы проще, – признала Земолай.

На миг она ощутила себя полным инвалидом, ведь такой возможности не будет больше никогда, но затем безжалостно отбросила эту мысль – потом разберется.

– Столбы пористые, – сказала она вместо этого. – Небольшая команда с альпинистским снаряжением успеет взобраться повыше, прежде чем кто-либо поймет, что мы затеяли.

– Да как же не поймет? – воскликнул Тимьян. – Допустим, мы избежим встречи с обслугой башни и, допустим, отобьемся от горстки курсантов, но крылатые-то куда денутся?

– Улетят.

– Куда улетят?

– На поиски Зуба. Резонансный маячок, забыл? Отвезем труп на другой конец города, снимем глушилку – пойдет четкий сигнал.

Остальная часть правды вертелась на кончике ее языка («они придут, потому что я пообещала»), но она его прикусила.

– Действовать надо сегодня ночью, – сказала Земолай. – Сегодня первый вылет. Большинство крылатых весь день отдыхали, празднуя выпуск вместе с Павой. Они проводят их на гору Рухова Голова и не вернутся до рассвета. Оставшийся контингент отправится за Зубом.

– Даже если башня чудесным образом опустеет, – сказал Рустайя, – а в этом я тебе не верю, – как ты собираешься попасть внутрь, не говоря уже о подъеме на гребаную крышу?

– Думаю, просто войду, – пожала плечами Земолай, спокойная, как летнее солнце.

Она позволила им выпустить пар, а затем повысила голос и указала на Гальяну:

– Ты. Сумеешь перепрошить меха-порт? – Она задрала рубаху, обнажив свой давно не используемый учебный разъем.

Мастерина со стуком захлопнула рот.

– Ага, – выдохнула она наконец. – Если это все еще работает, код подделать смогу…

– Работает-работает, – заверила ее Земолай, мысленно скрестив пальцы (во всяком случае, во время суда меха-дэвы он не сгорел). – И подделывать ничего не придется. Я знаю код, который не запретят. Зайдем внутрь и поднимемся на лифте.

Гальяна повернулась к Рустайе, подняв брови. Воздух между ними звенел от напряжения.

– Решить надо единогласно, – предупредил Рустайя. – Это опаснее, чем наш рейд на полигон. Кто знает, что мы обнаружим наверху. Как спустимся, я вообще не понимаю.

– А варианты? – спросил Тимьян.

– Бросить Зуба, – вздохнула Гальяна. – Наверное, спрятаться подальше от города. Попробовать помириться с Каролином. Или навсегда покинуть Радежду. Хотя не думаю, что в горах мы уйдем далеко.

– Они убили Элени, – напомнил Рустайя. – Они не остановятся, пока нас не переловят.

– Гадство. – Тимьян потер ладонями лицо. – Гадство, гадство, гадство…

Земолай носком ботинка подтолкнула их к рюкзаку с оружием. Ее переполняло такое воодушевление, что она сама могла бы вспыхнуть божественным светом и омыть комнату белым сиянием.

– Мы не станем убегать! – с жаром сказала она. – Не станем прятаться. Мы не сдадимся. Мы положим этому конец. Возьмем штурмом сами небеса!

Интерлюдия

Вы рассчитываете, что у меня уже есть теория.

Разумеется, есть. На эту тему написаны сотни статей. И еще сотни напишут после меня. Нам не дает покоя вопрос: «Почему боги уснули?» Мы молимся, взываем, проповедуем это с амвона в день каждого святого. Мы спорим об этом на заседаниях Совета, пока солнце не сядет, а затем откладываем дискуссию и решаем собраться снова через месяц, чтобы покричать об этом еще раз. Ритуал обставлен формальностями, дабы мы не чувствовали себя детьми, бесконечно препирающимися из-за одной и той же старой обиды.

«Это все вы, – говорим мы. – Это вы виноваты. Делайте по-моему, и мы сможем все исправить».

Но есть и другой ответ, и он снимает вопрос полностью. Истина, с которой мы предпочли бы не сталкиваться; истина, которую мы не хотим