Пельмень Бессмертный - Анатолий Федорович Дроздов

не обещал Эмилии, но, выходит, обнадежил. Неприятно. Проблема была еще в том, что он и сам не знал, что будет делать, если получится устранить угрозу, нависшую над Юлией. Вернуться в Минск? И чем он там займется? Будет коптеть, как прежде одиноким, и ждать, пока на кладбище прогул закроют? Тоска. Здесь он живет активной жизнью, о какой давно забыл, и чувствует себя нужным. Но и на Фионе ему не слишком нравилось. Устройство общества дебильное: аристократические заморочки в верхах, везде сословные перегородки, которые преодолеть возможно лишь случае, когда родился с Даром. Хотя простые люди здесь хорошие — ну, в целом, не считая досадных исключений. Но и в Минске они не хуже. Так и не придя какому-то решению, Кузьмич уснул.

Дни шли за днями, и однажды его позвал к себе Деметриус.

— Егор, — сказал сердито, — ты всех измучил своими тренировками. Не находишь, что все это напрасно? На нас никто не нападает. Только не говори свое любимое, что лучше перебдеть, чем недобдеть. О Тите ничего не слышно, и даже Маркус уехал из Рексаны. Кого нам опасаться?

— Что⁈ — Кузьмич аж взвился. — Уехал? И ты молчал! Куда уехал и когда?

— Вчера, — пожал плечами эйр. — К нему приехал какой-то незнакомец, брат сел к нему в мобиль и укатил. Куда, не знаю. За ним не проследили. Зачем? Брат был опасен здесь, в Рексане. Как он организует покушение на Юлию издалека?

— Тит нападет сегодня ночью, — решительно заявил Кузьмич.

— С чего ты взял?

— Ему понадобился Маркус. Представь: сюда врываются диверсанты и зачищают всех под ноль. Приехавшую на звуки выстрелов полицию встречает Маркус и, изображая скорбь, говорит, что чудом уцелел при нападении — его убийцы не нашли. Со старшим братом он накануне примирился, был у него в гостях. Он много выпил, и его пораньше уложили спать в комнате, куда враги не заглянули. Проснулся он от выстрелов и не сразу понял, что происходит. Дверь была заперта снаружи, он вышиб ее силой, но к этому времени все закончилось. Семья погибла, налетчики исчезли. Примерно так. Возможно что-нибудь еще придумает, но нам будет без разницы.

— Выходит, этой ночью? — нахмурился Деметриус.

— Возможно следующей, но вряд ли позже.

— Давай договоримся так, — сказал Деметриус. — Если на нас не нападут сегодня или завтра, то прекращаем тренировки и возвращаемся к нормальной жизни. Хватит!

— Заметано, — кивнул Кузьмич. А что тут скажешь?

Этой ночью он решил не спать, чтобы быть готовым к бою сразу. Забравшись на чердак, он сел на стул у бруствера возле открытого окна, смотревшего на площадь перед домом, и начал ждать. Время тянулось медленно, как и бывает в подобных ситуациях. Периодически он связывался с оператором парившего над домом дрона и требовал отчета. Услышав: «Движения в воздухе и на земле не наблюдаю», командовал: «Отбой!» и отключался, после чего тревожил часовых, дежуривших в пулеметных гнездах на крыльце. Там тоже было тихо. Другие бойцы спали, не раздеваясь в холле, готовые, когда сработает сирена, вскочить и занимать места по боевому расписанию.

Но враг не прилетал. На больших часах, которые Кузьмич принес из кухни, стрелки уже показывали три после полуночи. Кузьмич как мог боролся с сном, который подползал исподтишка и норовил свалить его со стула. «Вот хрен тебе!» — ругался на него Кузьмич и тер лицо ладонями. Но сон не отступал, таясь неподалеку. И в миг очередной борьбы со сладким искусителем в наушниках прозвучало:

— Пельмень! Наблюдаю три гравилета. Идут цепочкой в нашем направлении.

Сон сразу отскочил.

— Что за гравилеты? Военные, гражданские? — спросил Кузьмич.

— Похожи на большие транспортные, — ответил оператор. — Они пока что далеко, и рассмотреть не получается. Но не военные, те обозначены огнями над лобовым стеклом, гражданские включают ночью фары. А эти же никак не обозначены. Я их заметил, лишь когда летели над территорией речного порта. Там много фонарей и небо будто светится, поэтому увидел тени в воздухе.

— Внимание! Тревога! — скомандовал Кузьмич.

Где-то внизу завыла противная сирена. Затем ее дополнил топот многочисленных ног. Отбросив стул и наклонившись через бруствер, Кузьмич смотрел, как из дверей выскакивают его бойцы, таща с собой оружие, и разбегаются по точкам. В свете редких фонарей, горевших у ворот и перед входом в парк, они были похожи на тени духов. И если бы не топот ботинок по каменным плитам можно было подумать, что из дома вылетело кубло нетопырей. Когда последний топот стих, Кузьмич нажал на клавишу соединителя.

— Внимание, гарнизон! К нам приближаются три гравилета. Похоже, это те, кого мы ждали. Все на местах? Доклады!

— Первый готов! Второй на месте. Третий…

— К бою, но без команды огня не открывать, — велел Кузьмич, когда доклады стихли. — Я стреляю первым, после чего вы подключаетесь. Понятно?

— Да! Да! Да… — послышалось в наушнике, а следом удивленный голос Спурия:

— Так это не учения?

— Нет, вашу мать! — Кузьмич не удержался. — Три транспортных гравилета без ходовых огней, которые обязаны включать в ночное время, летят по направлению к дому. Вино тебе везут, да, Спурий?

— Извини, Пельмень, — откликнулся охранник. — Я понял.

— Внимание, оператор! — сказал Кузьмич. — Как только гравилеты приблизятся к ограде на два стадия, включай прожектора и направь чтобы ослепить гостей. Понял?

— Да, Пельмень! — откликнулся оператор.

— То-то! — прошептал Кузьмич, взял прислоненный к брустверу пулемет, дослал патрон в патронник и, примостив разложенные сошки поверх мешков с песком, приник к прицелу.

Ждал он недолго. Вскоре со стороны ворот раздался усиливающийся шум винтов. Внезапно вспыхнули прожекторы и осветили три больших машины, летевшие к дому. Одна из них уже снижалась, чтобы высадить десант — в проеме сдвинутой двери виднелись черные фигуры с оружием в руках.

— Добро пожаловать, гады! — сказал Кузьмич и надавил на спуск.

Пулемет затрясся, вдавив приклад в плечо. Кузьмич не промахнулся. Рой пуль хлестнул по приготовившимся десантироваться фигурам, и две из них выпали из гравилета. В следующий миг зарокотали пулеметы других бойцов. Передний гравилет покрылся оспинами попаданий, спикировал и шмякнулся на площадь перед домом. Не загорелся, поскольку летал на батареях, но смялся, словно пластилиновый. Наружу из него никто не выскочил.

— Стреляем по другим! — скомандовал Кузьмич, увидев, что его бойцы продолжили дырявить